ПРИГЛАШАЕМ!
ТМДАудиопроекты слушать онлайн
Художественная галерея
Беломорск (0)
Москва, Фестивальная (0)
Москва, Новодевичий монастырь (0)
Старая Таруса (0)
Москва, Алешкинский лес (0)
Храм Преображения Господня, Сочи (0)
Северная Двина (0)
Москва, Фестивальная (0)
«Рисунки Даши» (0)
Весеннее побережье Белого моря (0)
Беломорск (0)
Соловки (0)
Весеннее побережье Белого моря (0)
Москва, ВДНХ (0)
Москва, Долгоруковская (0)
Поморский берег Белого моря (0)
«Рисунки Даши» (0)

«Как я в комитет по культуре ходил» Денис Семенов (Учин)

article708.jpg
История эта произошла в уже далеком 200.. году, когда ТМД только начинался. Когда не было ни команды, ни проектов, а было только одно, но очень сильное желание – начать делать, то, что нужно (что умею, чему столько лет учился и к чему десятилетия шел), и было оно настолько сильно, что буквально разрывало изнутри, требовало воплощения, или расстрел. В любом деле всегда очень сложно начать. Зацепить крючком нитку всего остального. А чтобы ее зацепить, нужно воплотить из ничего нечто, сублимировать, синтезировать из всего предыдущего опыта, чужих примеров, неясных и ясных грез, что-то конкретное. Что можно уже завтра начать делать, делать ежедневно сразу видя реальный результат (пусть и очень еще небольшой), что это именно дело, а не бесчисленные попытки-подходы, опыты, бесплодные и бесконечные в своем бесплодии. Только тогда это понимание начинает развиваться в строгую необходимость доделать его, т.е. произвести на свет нечто, чего еще не было, да и не будет. Собрать разрозненные атомы того-сего и получить ощутимую новую молекулу вещества – созданную трудом твоих рук. Живущую энергией твоей души, и не только твоей. Этот процесс наиболее сложен. Сложен в своей простоте, прост в своей сложности, кажущейся изначально совершенно неосуществимой, и таковой и являющейся. Ибо осуществляется всегда именно то, что только и дает потом понимание – ЧТО осуществилось. А то, что оставалось «мечтами» не только ими и остается, а при оглядке назад, кажется не просто «фантазией», а нелепой фантазией. Банальным приложением к своему будущему чужих лекал прошедшего, не имеющих никакого отношения ни к тебе, ни, тем более к тому, что ты на самом деле хотел. Мы действительно получаем всегда именно, то чего хотим. Только почти всегда не понимаем – что хотим на самом деле, когда начинаем что-либо. Итак, зарегистрировав фирму (скорее, как подкрепление своей целеустремленности, ибо самодеятельность, как шаг назад исключалась сразу, а отсутствие хоть какой-то серьезной формы могло привести вскоре к сомнениям в правильности выбранного пути, в его профессиональном ключе, уведя снова на соседние колеи и превратив выбранное дело в хобби, с перспективой к нулю), напечатав в Пушкинской типографии 10 000 билетов по госстандарту тех времен (а билет это бланк строгой отчетности и у типографии должна была быть соответствующая лицензия), привезя их с мыслью – что вот – я везу сейчас мой театр – в одной походной сумке двумя пачками и весом в 10 кг. – помню, был очень красивый морозный день (с замороженными окнами электрички) и настроение торжественное, я сел за стол и начал думать – что же дальше? Конечно, перед любым поворотным решением происходит множество проб, но природа вещей именно в том, что как раз именно когда поворот этот реально свершается – ты остаешься совершенно один на один с ним самим. Все, что было вокруг тебя до, что даже подталкивало к этому как раз решению, что казалось уже первым шагом, на самом деле остается уже за. Люди не ступают за тобой за черту. Собирались. Много пили-ели, мечтали, что-то делали помалу – а пошел, смотришь по сторонам – никого. Это хороший опыт. Он похож на рождение и смерть. Он труден в своем принятии, рушит жестко и навсегда целые горы иллюзий и сантиментов, которыми мы неизбежно обрастаем, идя по накатанным чужим колеям. Когда «перевал» перед тобою – вот он – рукой подать, но в реальности ты стоишь перед непроходимой пропастью, и только вот этот – первый и сложный, робкий, неверный шаг – становится уже реальным движением собственно именно к нему, пусть и надо начинать все почти с самого начала, пусть «перевал» этот опять в самой дали – но ты уже вышел на дорогу именно к нему. Впоследствии, в разных спорных и сложных ситуациях, я не раз оценил ту огромную пользу, которую дало мне тогда это вполне горькое осознание полного одиночества в «своей колее». И именно оно дало потом твердую и ясную уверенность в принятии многих поворотных решений – ибо начав раз – надо идти и два, не перекладывая ни на кого, ни принятие решения, ни ответственность за него. Только твердые повороты руля, пусть они покажутся кому-то и резкими, необходимы на крутых поворотах пути, ведущего к «перевалу». Потому, что именно от принципиальности их, зависит  – продолжат ли идти за тобой, или, «поняв тебя по человечески», скажут сами себе внутри – не стоит тут больше терять свое время. Дело, как жизнь человека, дается ему персонально, под отчет – и никто, кроме, Того, кто его тебе дал, не подскажет и не поможет, хотя советоваться со многими и нужно. И это просто нужно понять, принять и все. Всегда помнить про эту «сумку» – это твоя сумка – и будь добр тащить ее сам – если взялся. Только это дает тебе право на «координацию» других, именуемую у плохих журналистов – подчинением (тиранией), а в армии серым словом субординация. Вообще театр по своей сути очень на армию похож, это даже зеркало армии и государства в некотором роде. Недаром при слабом государстве/армии всегда слабый и театр. И наоборот.
Итак, посидев за столом, и подумав, что делать дальше не имея ничего для создания-проката спектаклей (предварительно убедившись, что театральные кассы билеты мои на продажу также не возьмут, тогда еще по телефону – интернет только зачинался), я принял решение, собрав все афиши «предпостановок», а также захватив и сценарий по Шолохову («Они сражались за Родину» изначально затевался именно как театральный живой спектакль), прозвонившись в течении недели в Комитет по Культуре (что было очень не плохо, ибо сейчас это уже вряд ли возможно) и договорившись о встрече с уполномоченным лицом (имя, разумеется, опустим) – я отправился на Кузнецкий. Оделся специально по форме. Костюм-галстук, кожаный пиджак, дипломат (жесткий кофр от ноутбука, как выяснилось потом), чувствуя себя крайне неудобно в столь не ежедневном виде, я вошел в свое первое министерство уже в лице Худ рука. Помню я подумал тогда – сходить в обычный кабинет, оказывается, стоит нервов не одного выступления на тысячник. Сразу с порога у меня почему-то пересохло в горле – совершенно. Как в кино! Год назад, на фуршете, бродили вокруг Горбачевы, Жириновские, еще кто-то, совершенно мне было по барабану до всего этого, а тут вот сидит, говоря откровенно вряд ли что решающий (особенно лично) человек, а я дрожу, как будто пришел на ковер прямо к самому кесарю. Дальше началось интересное. То, что не покидает меня с тех самых пор и по сей день – открытие реального мира, путем наблюдений. Ибо до этого, я, как и всякий человек какой-либо обоймы – видел его строго иллюзорно. А тут – прямо как Адам. И вот, смотрю, сидит рядом с моим начальником Ева, хотя, казалось бы, она что-то вроде секретаря (или уборщицы), во всяком случае, никак не заявлено ее присутствие в этом кабинете по регламенту, даже никому не известна ее реальная должность. Сидит и смотрит: и на меня, и на начальника за столом, как контроллер на зайцев. Моя робость внесла некоторое оживление в начало разговора, может быть именно потому, он и продлился нужное с моей точки зрения время, а не закончился дежурным исходом в течение пяти минут. Придя в форму (вернее в голос), я описал все свои предложения, показал афиши, рассказал о сценарии и попросил совета – что? как? чем может Комитет помочь мне в этом моем горячем желании создать новую единицу театрального дела в г. Москва (собственно уже созданную). Надо отдать должное Еве, она начала вмешиваться в наш разговор не сразу и начальник успел мне сообщить, что никаких новых театров в Москве не планируется, да и не нужно. Но, поскольку, я понимал, что разговор именно с этого начнется, я его, естественно, не заканчивал. Пытаясь выяснить все-таки – что может Комитет по Культуре, раз он все-таки уже есть. Минут через 10 начала появляться хоть какая-то конкретика, и вот тут уже почему-то и вмешалась Ева (традиционно подгадив «новорожденному» Адаму), пытаясь свернуть наш мужской разговор, причем у меня все-таки возникло ощущение, что реальный начальник здесь именно она, хоть и действительно, только секретарь (с видом уборщицы). Кроме этого неожиданного открытия – что Россией в реальности правят секретари обозначенных начальников, я в этот же день узнал и в полной мере, что такое деловой этикет (причем внутренний, а не внешний). Когда на вопрос о предыдущих видах деятельности, я упомянул театр Царицыно, где в конце 90ых, я попал, что называется в «золотой сезон», ибо ни до, ни после такой сильной и молодой команды, как получилась тогда из «случайного» слияния сразу двух свежевыпущенных курсов – главрежа тогда этого театра А. Каневского и нашего И. Франца – там не было. Почти полкурса наших туда пришло тогда – и ставился ни много ни мало «Руслан и Людмила» Пушкина! (в очень оригинальном дрампрочтении, стихотворно-полновесной версии, с яркими решениями вроде качелей, канатов, по двум плоскостям сразу, под самые колосники, даже танцы ставила Суворова! главный балетмейстер Дней города тогда «перед самые очи» высшего руководства. В 1996 на трибуне не было только тов. Ельцина. И Лужков и Лебедь – сидели рукой подать, и глядели во все глаза на наши танцевыкрутасы перед Моссоветом, поставленные ею, и хорошо поставленные надо сказать). Происходило же это на фоне очередного экспериментального «кризиса до нитки в России» – т.е. положенная штатная зарплата в 300 р. (что после кризиса была уже 10 ФРСоблигаций, вместо 50 до него – это в месяц) все равно не платилась (а была заплачена ровно через год скопом – и это уже было кое что!), Но самое яркое! – это было отключение отопления с ноября по март (там был свой угольный бойлер). А зима выдалась тогда на ять. Таким образом, через две недели простоя в начале декабря (вообще без отопления) трубы как-то лопнули-не лопнув и поддерживали потом всю зиму (и весну) околоплюсовую температуру (обычно около +5-7 гр. Цельсия). Зрители сидели в пальто, мы нагревали наши гримерки электроплитками и т.д. (не меньше 16 градусов! жарко было!), ну и, конечно, нас здорово выручал «детский садик» прямо в 100 метрах от театра. А театр, кстати сказать, красивый – с колоннами, с залом мест на 500 (не менее), это вам не подвалы-комнаты для «скрытого поиска» – ведь про поиск, говоря по правде – это все самоутешения такие. Из «детского садика» к нам регулярно, хоть и строго после работы, приходили: «малышки» 250 г., «мамочки» 500 г. и «тетеньки» 750 г. А по особым случаям заходили и «папы» – 1л. Творчество било ключом, никто не болел, никто не мешал, не учил, не ныл и не ерзал перед глазами с фальшивой моралью. А закуска была каждый раз ресторанная – дружный такой был коллектив – с настоящими женщинами, и мужчинами также настоящими. Один актер даже завел во всех этих условиях – несмотря – в мужской гримерке аквариум с гуппи и тд. Они же устроили на Новый год – живой концерт – профессионально играли на двух электрогитарах, и кажется, даже барабанщик был – такие вот «актеры» - на все руки мастера были ребята. Кое где по стенам сверкал лед, изо рта валил пар, но все это напоминало своей мощью-энергией молодой жизни фильмы-романы про первые годы Октября. Молодость и идея – преодолевающие все на своем пути. Наш паровоз летел тогда вперед безудержно и бесплатно (не как сейчас у «добровольцев» на окладе). Надо сказать, что однажды я все-таки нашел еще один способ обогрева – это был как ни странно электрический и довольно мощный калорифер – прямо с порталов в зал. Оказалось, что он вполне работает и буквально за два часа – стало можно даже снять традиционную шерсть и репетировать дальше. Но вот после, выяснилось, что и он сломался... На другой день прямо, не включаясь. Выключился нормально, а потом, подумал-подумал и сломался – больше не включился. И директор нам потом еще долго на большом собрании рассказывал, как сложно в этом здании-театре все устроено – пирамида Хеопса говорил – сколько лет уже тут директором, а все никак ничего не пойму, как тут что устроено? отопление? да и все остальное?.. А у калорифера, мол, четвертую фазу перешибло. Ну и я, конечно, в виноватых, но прощенных, за идейной недозрелостью и юностью лет.
А вспомнил я всю эту романтику вот к чему. Мой «культурный комитетчик» (не путать с культурным «комитетчиком») вдруг заявляет: Как? В Царицыно? в 9..? А почему же я вас не помню? Я как раз курировал тогда этот театр!
Вот думаю – на ловца и зверь бежит! Как мир тесен! Сейчас бы в самый раз и спросить, что да как? Да помнит ли про наш этот ледниковый сезон, да задержанную на 9 месяцев – чистая беременность – зарплату! Ан, нельзя. Пришел налаживать мосты. Политика, понимаешь! Короче говоря, обсудили все общеизвестное: как только сможем и увидим, что стоящее, конечно, поможем, а пока вы сами, дело хорошее и т.д., хоть городу и не нужное совсем. А Ева уже просто просверлила меня своими «дрелями» и я пошел восвояси по Некрасовскому маршруту отечественных челобитчиков. Что же все-таки могло их несколько смутить, думал я по дороге домой. Целых полчаса административно-бесценного времени отнял! Не просто так, что-то. И надумал. Оделся-то я «представительно»! Вот и решили, скорее всего, что пришел некий «золотой мальчик» от неведомого «папы»! Выясняли, что за фрукт? Не каждый же день такие «инопланетяне» приходят? Система «взаимной полезности» – гражданин-«государство», утвержденная с некоторых проклятых пор и толком не изжитая (под корень, каленым железом) и по сей день. И потому там и сидела эта (еще с советских времен и до наших дней) парализующая всю работу на уровне государства «уборщица-начальник-начальника» – а вдруг бы мы с этим чиновником все-таки до чего-то дельного и договорились – и даже бы не корысти ради, а так, за державу? Ну, вдруг человеку, наконец, выпал шанс хоть что-то сделать реальное? Ведь втирать очки всю жизнь (прикрывая чужие грехи за скромные чаевые) – очень сложная работа, вредная в целом для здоровья и завидовать тут нечему. Тем более, что слово патриотизм в культуре прозвучало впервые после многих лет именно тогда. И так и «поползло» потом повсюду. И надо сказать – я оказался прав. Меня все-таки и там запомнили. И когда уже через 1.5 года я снова позвонил в Комитет и пригласил уже на премьеру нашего фильма (на видеопроекторе в небольшом зале, для своих и гостей – что называется, междусобойчик такой – надо сказать здорово тогда получилось), то кто-то «от них» все-таки пришел. Так я предполагаю. Другой, конечно. Но уж очень был похож всей повадкой на их «культурного комитетчика». Впрочем, он никак не представился, никак себя не заявил-обозначил и так же тихо ушел, как и пришел – в антракте – (фильм, как мне показалось ему не понравился, причем уже перед показом, как и все, что происходило вокруг него на этом вечере, он заметно страдал от «уровня» мероприятия, гостей и всего остального). И зря. На второю часть (3и4 серии) все-таки успела подъехать наш Гитесовский педагог по танцу – ученица Вагановой – Светлана Гавриловна – знавшая лично Лихачева и Гяурова, как и Большой театр времен расцвета, где и работала 20 лет – и именно она сказала мне самый дорогой комплимент из всех, что пока я слышал о своем деле – «Как было бы ужасно! если бы я все-таки сюда сегодня не дошла!»
 
© Семенов Д.Б. (Учин) Все права защищены.

К оглавлению...

Загрузка комментариев...

На Оке, Таруса (0)
Москва, Беломорская 20 (0)
Побережье Белого моря в марте (0)
Москва, Фестивальная (0)
Этюд 1 (0)
Собор Архангела Михаила, Сочи (0)
Москва, ул. Санникова (0)
Село Емецк, Холмогорский район (0)
Дом-музей Константина Паустовского, Таруса (0)
Москва, ул. Покровка (1)

Яндекс.Метрика

  Рейтинг@Mail.ru  

 
 
InstantCMS