ПРИГЛАШАЕМ!
ТМДАудиопроекты слушать онлайн
Художественная галерея
Москва, ВДНХ (0)
Калина красная (0)
Угольный порог. Река Выг. Беломорск (0)
Поморский берег Белого моря (0)
Малоярославец, дер. Радищево (0)
Москва, Ленинградское ш. (0)
Храм Нерукотворного Образа Христа Спасителя, Сочи (0)
Река Выг, Беломорский район, Карелия (0)
Москва, Арбат, во дворе музея Пушкина (0)
Храм Нерукотворного Образа Христа Спасителя, Сочи (0)
Долгопрудный (0)
Москва, Фестивальная (0)
Москва, Беломорская 20 (0)
Храм Преображения Господня, Сочи (0)
Троице-Сергиева лавра (0)
«Кавказ предо мною» 2018 х.м. 60х60 (0)
Москва, ВДНХ (0)

«Смешной» Юрий Меркеев

article666.jpg
Кажется, я уже начинал заболевать, когда кричал в трубку: «Юрий Владимирович, возьмите меня. Не пожалеете! На амбразуру лягу!» И еще произносил в горячке что-то пафосное и циничное, и едкое, и откровенное до лжи. А потом все разом омрачилось, несмотря на согласие руководства МВД на мой перевод из одного отдела в другой. Плотный желтый тошнотворный ком я помню отчетливо, хотя находился в полубреду. «Вши бегут с умирающего тела, как крысы с тонущего корабля», — сказал мне знакомый патологоанатом, когда я приходил в морг брать отпечатки пальцев неопознанного тела. Кругом прыгали вши. Врач был желтый худой и пьяный и предложил мне спирта. Я выпил, и мне стало хуже. Доктор спросил меня о чем-то, кажется, о предстоящем застолье в связи с праздником и переводом в новый отдел, но я ничего не ответил. Запомнил лишь слова о вшах, которые бегут с тонущего тела. Дело не в том, что я какой-то впечатлительный. Мне доводилось и раньше навещать морги, но теперь начиналась какая-то неизвестная болезнь, которая обрушилась на меня как стены прогнившего дома. Я был под обломками. Несколько ночей плелись кошмары — я полол чей-то черный огород. Вытаскивал желтые сорняки, а они не поддавались, я тянул изо всех сил, но стоило мне вытянуть один, как я тут же хватался за другой.
…перед уходом из морга я зачем-то оглянулся и увидел, как врач циркулярной пилой вскрывает чью-то голову, как консервную банку.
…в междугороднем автобусе я приставал к водителю с вопросами о пропавших колесах, он косился на меня, прятал улыбку в рыжие усы и принимал за сумасшедшего, очевидно. А я искренне считал его тем знакомым шофером, который утром на конечной станции обнаружил свой «Икарус» раздетым и писал заявление о краже в опорном пункте милиции. И я обещал ему колеса найти.
Супруга первая заметила на мне вшей. Постригла наголо, и мы попытались их вывести каким-то народным средством. Но мне все время казалось, что патологоанатом говорил о каких-то подкожных насекомых, которые мирно сосуществуют с человеком всю его жизнь до «кораблекрушения». Или это рассказал не врач, а какая-то бабушка, которую в поселке называли ведуньей? Не помню. Одно могу сказать точно: я умирал от неясной болезни, и вши покидали мое тело как крысы. Жена почему-то злилась на меня, хотя сама толкала на перевод из сельского приграничного отдела в небольшой городок на побережье Балтики.
В ведомственной поликлинике меня не обрадовали. Сказали, что пошла эпидемия лептоспироза, заболевания крови, которую разносят крысы. Спросили меня про погреб и картошку. Не было ли там грызунов? Наверное, были. Выписали больничный лист и рекомендовали полечиться в городе. Врач по месту прописки был менее категоричен и отправил меня в инфекционную больницу, но в его глазах при разговоре то и дело всплывала сострадательность, как будто он понимал, что из больницы я уже не вернусь. Или так мне казалось? Во всяком случае, кто-то из докторов сказал мне о том, что несколько оперативников скончались от этой болезни. Почему именно оперативники? Или это уже было в бреду? Нет, ясно помню: один опер из глубинки, два из областного центра. Умерли от лептоспироза.
В инфекционной больнице меня отправили в карантинный бокс, где лежало еще трое: худой дедушка, который все время кашлял и просил не открывать форточку, и два студента с симптомами птичьего гриппа. Я не мог находиться в душном помещении, и все время ругался со стариком и открывал форточку. А старик жаловался на меня врачам и просил студентов закрыть щель, через которую в бокс просачивался свежий морозный воздух.
Мне ставили капельницы, но с диагнозом так и не определились. И тогда мне надоело считать себя умирающим больным. Я решил, что если суждено сгореть, то пусть это случиться на свежем воздухе, а не в больнице. Ходил я не твердо, и первая попытка побега не увенчалась успехом. Я не сумел самостоятельно одолеть лестничные пролеты.
Потом в больницу приехал на машине мой отец. Привез бутылку коньяка. Мы выпили в коридорчике, и я сунул ему свое удостоверение на случай, если тормознут гаишники. Отец привез какие-то фрукты, но меня тошнило от всего. И я отдал продукты медсестре.
Несколько дней безвольного лежания в боксе окончательно вывели меня из себя. Улучив момент, я собрал вещи и поехал к родителям в Балтийский район.
— Это все Зинка твоя виновата, — завелась мать, которой не нравились мои женщины. — Привез ее на все готовенькое. А ей мало. Работал бы там, домик вам дали. Что еще? Нет, ей понадобилось на курорте жить.
— Перестань, мама, при чем тут Зина? Я сам этого хочу.
Она все подкладывала мне еду, сострадательно взирая на желтую худобу и лысую голову. Наконец, разрыдалась, увидев, что я ничего не ем.
— Последний раз твоя Зинка заявила отцу, что я ей дала испорченные домашние тапочки с волосом и грибком, и под подушку положила иголку. Как ты можешь с ней жить, Леша? Она ненавидит нас.
— Давай об этом потом, — строго ответил я. — Голова болит.
Отец налил спирту. Спирт — сильная штука. Прошел внутрь, согрел, дал чувство облегчения. Вместо закуски я выпил еще две рюмки спирта и попросил отца дать бутылку с собой.
— А ты куда? Тебе лежать надо.
— Прогуляюсь до нового начальника. Он снимает квартиру неподалеку. Надо переговорить.
— Может, на машине?
— Не надо. Тут рядом. Прогуляюсь.
Я надел толстый шерстяной вязаный свитер, джинсы, кроссовки и перебросил спортивную сумку через плечо. Меня покачивало то ли от спирта, то ли от слабости. И все же я добрел до нужного дома. Начальник криминальной милиции был молодой, мой ровесник. Александр скептически оглядел меня с головы до ног и сказал:
— А я слышал, что к нам спортсмен переводится. А ты, брат, выглядишь как из концлагеря. Я слышал, что чем-то болен?
— Ерунда. Поправлюсь, — ответил я, отмечая в отражении зеркала в прихожей свой нелепый вид — лысая голова, пальчиковая шея, впалые щеки, желтизна склер. — Поправлюсь. Сам себя не узнаю. Внедрять в наркоманское сообщество можно.
— Ладно, не переживай, — подбодрил меня Александр. — Новое оперение твое, надеюсь, обмоем в нашем отделе. Приказ пришел на звездочку. До праздника оживешь?
— Постараюсь.
— Ну, иди, отсыпайся. Как поправишься, позвони. Ты часом не лептоспирозом болен?
— Не знаю. Врачи не могут поставить диагноз.
— Деньги нужны?
— Нет.
Во дворике я достал бутылку и сделал пару обжигающих глотков. Потом пошел бродить по городу. Трудно объяснить, что на меня нашло. Казалось, что сейчас свалюсь без сил и умру. Но главное — на свободе и свежем воздухе. Не думал о своей странной худобе и температуре, о слабости и болезни. Думал о том, что вшей у меня больше нет, а, стало быть, иммунитет пойдет в гору. Логика бредового мозга. Но логика. Это придало сил.
Через какое-то время начало темнеть. Я оказался на автовокзале. Зашел передохнуть. Присел в кресло в зале ожидания. На длинных серых скамьях сидели челночники, мотающиеся за товаром в Литву и Польшу. Старые кресла занимали жители отдаленных поселков, ждущих своих рейсов.
Вероятно, мое бредовое состояние притягивало происшествия как магнит. На моих глазах потрепанный тип в наколках обхаживал соседа по лавке, показывая ножик и выгребая из карманов напуганного старика деньги. Ухмылялся золочеными фиксами, вел себя нагло и бесцеремонно. Я мог бы позвать кого-нибудь из привокзального патруля, но мне почему-то захотелось самому разобраться. И сделать это быстро и дико. Вот она, болезнь! Снял с себя сумку, подошел к разбойнику и, ни слова не говоря, изо всех сил ударил его правой рукой в челюсть. Голова подпрыгнула, и я встретил ее тут же левым боковым. Лысый плавно сполз на пол, я вернул старику деньги и ушел.
Подумал, что если бандит умер, то мне нужно поскорее сваливать. Дурная мысль, больная. Кроме смерти ни о чем не думалось.
Остановился на мосту, сделал пару глотков спирта, пошел дальше.
В бреду провалялся у родителей трое суток. Потом очнулся и почувствовал, что начинаю выздоравливать. Зинаида все это время готовилась к переезду и была в приграничном поселке, в котором у нас был ветхий домик. Нам удалось его приватизировать. Когда я подумал о жене, у меня не возникло сильного желания с ней увидеться. Болезнь что-то вынула из меня. Не знаю, что. Кроме того, эти рассказы о тапках с грибком, волосом, иглой под подушкой. Моя мама не ангел, но она никогда не опустилась бы до «чернухи». Это с Зинкой что-то не так.
Выезжал солнечным утром пятого октября на электричке. В сумке лежал спирт, закуска, документы и боксерская груша. В новом отделе встретили тепло, поздравили с праздником. Александр представил меня другим оперативникам на планерке, определил круг моих задач. Сначала я познакомился с агентурными делами своих новых доверительных лиц, повесил грушу, а вечером мы отправились в больницу к Юрию Владимировичу, который умудрился накануне праздника попасть в аварию и сломать ногу. Прямо в больнице и выпили. Поговорили о насущных делах.
— С новым оперением, — поздравил начальник. — Приказ на звание пришел. А ты мне сразу приглянулся. Еще до того, как ознакомился с твоим личным делом. Это когда ты мне в трубку кричал, что бросишься на амбразуру. С наглецой, малый, напористый.
— Поправляйтесь, — улыбнулся я.
— Слушай, у нас сегодня некому конвоировать подследственного. Поможешь? До города заодно подкинут. Дежурка наша. С тобой прапорщик с автоматом поедет, у тебя табельный. Закинете Смешного на тюрьму и домой. Сегодня ж праздник. Надо как следует отметить. Договорились?
— Хорошо. Что за Смешной?
— Погоняло такое. На кладбище работал. Губы надрезаны так, что он всегда улыбается. Всю жизнь в лагерях.
— А статьи?
— Тяжкие телесные, убийства. Он ни на что другое не способен.
В отделе мы выпили, закусили и стали ждать дежурный «Уазик». Привели в кабинет Смешного в наручниках. Глаза холодные, серые, стальные. Лицо каменное, подбородок глыбой выпирает вперед. Зубы металлические, под золото. Тип знакомый. Улыбка на лице не блуждает, она выписана чьим-то ножом, вероятно, по первым ходкам. Зверь.
— Что в этот раз? — спросил я Смешного. — Тяжкие телесные?
— Могилу копали. Выпили. Фраерок меня крысой назвал. Я его в эту могилу и отправил. На дно бросил. За слова отвечать надо.
— Это верно. За слова все мы ответим.
В начале октября шоссе мокрое. Водитель наш торопился сдать подследственного в изолятор, и на повороте машину занесло, мы чуть не опрокинулись в кювет. Прапорщик с автоматом находился на переднем сиденье. Я смотрел за подопечным, который сидел напротив меня пристегнутый наручниками к решетке. Когда машину повело, я не успел испугаться. Потом спросил у Смешного: «Не упустил бы шанса?» В ответ хищно сверкнули зубы. Наверное, не упустил бы, подумал я.
Первая планерка с вернувшимся из больницы начальником УВД началась с мата.
— Вы….еее….ссс… бббб…..конец года….а у вас глухарей тьма….тяжкие свежие… грабежи в парке… я научу вас работать… мать вашу!
 
© Меркеев Ю.В. Все права защищены.

К оглавлению...

Загрузка комментариев...

Москва, Смольная (0)
Москва, Беломорская 20 (0)
Беломорск (0)
Москва, ВДНХ (0)
Поморский берег Белого моря (0)
Записки сумасшедшего (0)
Музей-заповедник Василия Поленова, Поленово (0)
Долгопрудный (0)
Москва, Беломорская 20 (0)
Река Емца (0)

Яндекс.Метрика

  Рейтинг@Mail.ru  

 
 
InstantCMS