Это была пуля со смещенным центром тяжести. Она вошла в бедро и, перевернувшись в мягких тканях, вышла в районе брюшной полости. И тьма окутала все пропахшее войной пространство. Сергея вынесли из-под огня и отправили в госпиталь.
Занавесь раздвинулась. В нос ударило запахом карболки. Перед глазами стояла серая, как мышь, пелена и заборы…деревянные облупившиеся заборы…много заборов, уходящих в далекую перспективу…
— Смотрите, мой юный друг, и не говорите никогда, что не видели, — посыпался голос сверху. — Да-да, взгляните на снимок. Видите, какие кульбиты она проделала в тканях. Смотрите и не говорите потом, что не видели. Пуля со смещенным центром тяжести - это не миф. Кому-то очень хотелось, чтобы она была мифом. В учебнике вы это не прочтете.
— Как вы думаете, профессор, он будет жить?
— Дурацкий вопрос для будущего хирурга. Но я отвечу. Мы за Бога работу не делаем. Но мы должны сделать все, чтобы оттянуть его встречу с Богом. Душу пуля не задела.
— Душу? Семен Борисович, вы шутите? Где ж она находится, эта душа?
— В «венериных железах», болван! Ну-ка, найди, где у этого красавца «венерины железы»? Не найдешь, к зачету не допущу.
— Вы шутите, Семен Борисович? Какие же у него могут быть «венерины железы»?
— Мда, — упал голос сверху. — До чего же современные студенты измельчали. Где у тебя, болван, «железа сатира» расположена? Отвечай, иначе до резекции не допущу.
Сверху посыпался смех, тяжелый и желтый смех, от которого затошнило и задрожал серый забор, уходящий в далекую перспективу.
Сергея держали на сильных обезболивающих. Сколько мужчина находился в бреду на койке, в состоянии странного полубодрствования-полусна, он бы не смог ответить. Когда он просыпался, была ночь, когда засыпал тоже ночь. Таблетки и уколы плохо действовали. Боль захватывала в плен тело и душу. Его видения и галлюцинации были уже не только порождением сильных лекарств, но еще и нестерпимой боли, которая способна свести с ума даже самых стойких оловянных солдатиков. В бреду проплыло его детство, озарившееся лишь короткими всполохами ясных ощущений. Почему-то припомнилось то, как однажды его несправедливо наказали за что-то родители—за чужой проступок, — и он молчаливо снес наказание, не уронив за день из гордости ни единой слезинки, а ночью, уткнувшись в подушку, дал, наконец, волю молчаливым слезам. Вспомнил, как немного спустя, стал живо представлять себе собственные похороны: вот он лежит в гробу, маленький трехлетний Сережа, симпатичный малыш, убранный живыми цветами. За гробиком идут его родители; отец, кадровый военный, и мать, учительница литературы, убиваются от горя, ломают руки, рыдают, просят прощения у неживого Сергея за несправедливое наказание. Выплакавшись в подушку и насладившись раскаянием родителей, Сергей, конечно, прощает их и…с улыбкой встает из гроба. Он воскрес! О, счастье! «Мы прощены!» — ликуют родители. Сергей бросается к ним и тонет в слезах.
В бреду проплыла юность, взрослая жизнь…Теперь он умирает по-настоящему — он, переживший три военные кампании, кадровый офицер, счастливчик, которого за пятнадцать лет службы не оцарапала ни единая пуля. И вот одна попала — коварная пуля со смещенным центром тяжести. Он узнал про нее все из бесед, сыпавшихся на него сверху, когда глаза ничего не видели, а кругом была грязно-серая пелена. Теперь он видел и чувствовал—чувствовал, что умирает. Разве это возможно?
Сергей вздрогнул и открыл глаза. Рядом с ним на кровати сидела женщина в белом халате и ласково гладила его по волосам.
— Ты кто? — спросил Сергей, недоуменно разглядывая незнакомку воспаленными слезящимися глазами.
— Я твоя жена Таня, — ответила женщина. — Тебе нужно меньше говорить и больше спать.
Татьяна склонилась к его пылающему лбу и нежно прикоснулась холодными губами.
— У тебя жар,- сказала она.- Эта пуля…она прошла сквозь тебя…эта, гадина, чуть тебя не убила. Сейчас у тебя небольшой абсцесс, но это не страшно. Пуля вышла из брюшной полости.
— Я знаю, — ответил он.- Я про нее знаю все. Голос сверху.
— Какой голос? — с тревогой спросила Татьяна.
— Не знаю. Мужской. К нему обращались «профессор». Он об этой пуле знает все.
— Это Семен Борисович, твой лечащий врач.
— Мне нужно встать. Хочу пойти на улицу. Ко мне должны прийти.
— Кто? — едва удерживая слезы, спросила женщина.
— Мои друзья, — ответил Сергей.
— Они…они…не смогут сегодня прийти к тебе, — отвернулась Татьяна с тем, чтобы он не заметил ее слез. — Они придут позже.
— Я знаю, что с ними, — сказал Сергей. — Они ко мне уже приходили. Во сне. Сегодня ночью они придут ко мне снова.
Занавес задернулся. Сергей очнулся ночью. Рядом с ним сидела уже другая женщина, бледная, красивая, спокойная, похожая на девушку из его юношеских снов.
— Ты кто? — спросил он.
— Я воплощенная женственность, — ответила красавица. — Я — произведение твоей страдающей души.
— Сегодня ночью произойдет встреча, — прошептал Сергей, беспокойно поглядывая на кроваво-красную луну, обильно изливающую свет на землю. — Я это чувствую, — сказал он, пытаясь подняться. — Помоги мне, пожалуйста, встать. Я должен встретить своих друзей сам. Помоги мне, Воплощенная Женственность.
— Кто они? — тихо спросила женщина.
— Они мои друзья. Храбрые сердца, оловянные солдатики…Пойдем, ты увидишь их!
Женщина помогла Сергею подняться, и они пошли по лесной тропинке, осиянной мягким светом луны. Женщина покорно шла рядом, готовая в любой миг подхватить слабеющего с каждой минутой мужчину. Его левое плечо вдруг подалось назад, словно кто-то невидимый положил на нее тяжелую руку. Сергей так и передвигался с откинутым назад левым плечом, как передвигаются люди с серьезными нарушениями мозговой деятельности. Впрочем, мужчина, конечно же, догадался, кто положил ему на левое плечо свою холодную костлявую руку. Это была она — белая, похожая на ледяное облако женщина в подвенечном платье. Сергей заметил ее еще раньше, когда он только поднялся с постели. Позади правого плеча, поддерживая мужчину, шел светлоликий юноша, похожий на веселого мальчика-пажа. Это был Ангел-хранитель, от которого веяло свежим дыханием жизни.
— Я не боюсь тебя, — хладнокровно заметил Сергей женщине в подвенечном платье. — Ты всего-навсего избавишь меня от боли. Прошу тебя, не цепляйся. У меня не так много сил, чтобы тащить на себе тебя и свое тело. А эту дорогу жизни мне нужно пройти до конца.
Холодная женщина-невеста улыбнулась бездушной улыбкой и не отпустила мужчину.
Сергей остановился и вдруг закричал на весь лес, замахнувшись рукой на ведьму.
— А ну-ка пошла прочь, костлявая! — Он с размаху ударил кулаком ледяное облако, но не удержал равновесия, покачнулся…и открыл глаза.
В больничной палате было тихо. Лунный свет проникал сквозь занавеску. Положив голову на тумбочку, сидя, спала его жена Татьяна. Во сне она чему-то улыбалась.
К оглавлению...
