Первый концерт гастролирующего в райцентре Берёзовске скрипача Савельева прошел при практически пустом зале Дома культуры. Андрей Юрьевич Урусов, друг Савельева и (по совместительству ) его администратор, пересчитал сквозь щёлочку в кулисах зрителей. Их было двенадцать – сосредоточенно внимающих МУЗЫКЕ, неведомо каким чудом извлекаемой грешными человеческими руками из натянутых на кусок дерева струн. Понятно, что сам Савельев согласился бы играть часами и для одного – единственного слушателя, но вот Андрей Юрьевич был вне себя от ярости. И после концерта, бегая по тесноватому кабинетику директора Дома культуры Заики, он возмущенно вопил, брызгая слюной и размахивая руками:
– Всего двенадцать – на целый город, пусть даже и небольшой… Это же позор! Это профанация великого искусства!.. А ведь мы – трижды международные лауреаты… Однажды в Стокгольме нас даже слушала шведская королева!..
Заика флегматично пожал плечами:
– Что я могу сделать?.. Все знают, что на сто поклонников Киркорова с Пугачёвой у нас приходится лишь один ценитель классики… Народу же не внушишь, что ради Бетховена с Бахом и прочих-всяких там Чайковских надо побросать все дела и часами балдеть в душном зале… Вот если бы Майкл Джексон к нам приехал – тогда да…
– Что вы такое говорите?! – ужаснулся Андрей Юрьевич, замерев на месте.
– Это не я… Это всё они – зрители… – поспешил укрыться за эстетически недоразвитую публику Заика. – Ну а насчет тех двенадцати – не сомневайтесь, они и на все остальные концерты припрутся обязательно… Мы их тут хорошо знаем – местные мепоманы!.. они на каждого гастролёра-«классика» по многу раз ходят… Одно слово – фанаты!.. И с финансовой стороны всё будет в ажуре. Билеты на серьёзную музыку у нас обычно через профкомы распределяются, по безналу, так что зрителей в зале – увы! – гарантировать не могу, но аншлаг в кассе – будет!..
– С пустым залом – в придачу?! – возмущённо фыркнул Андрей Юрьевич. Укоризненно приосанился: – Да поймите, артисту нужна АУДИТОРИЯ! Овации, улыбки, восторженные лица, наконец… А-а-а, да что вам объяснять… Короче: не будет нормальной творческой атмосферы на четырёх оставшихся у вас в Берёзовске концертах – я такую телегу на вас в областное управление культуры накатаю!..
С этими словами он хрястнул дверьми и укатил в гостиницу, где его уже заждался для ежевечерней партии в преферанс отдыхающий после славно сработанного концерта Савельев.
А Заика надолго застыл в своём кресле, придавленный грузом раздумий. До пенсии ему оставалось всего – ничего, и хотелось провести этот срок спокойно, без конфликтов, проверяющих комиссий и прочей утомительной ,суетиловки. Вздохнув, он снял трубку и позвонил в соседний кабинет своему заместителю Зубовицкому с просьбой немедленно зайти. Зубовицкий был тёртый калач, съевший на культуре и искусстве уж не одну пару искусственных челюстей. Но, ознакомившись с ситуацией, озадачился и он:
– Обеспечить скрипача зрителями?.. Помилуйте, я ж не Кашпировский, чтобы за сутки внушить тягу к классической музыке избегающему её населению… Поручите мне что-нибудь полегче!..
– С лёгкими делами я справляюсь и сам! – отрезал Заика. – А полный боекомплект зрителей завтра чтоб обеспечил – ясно?.. Савельева ведь сама нидерландская королева «на ура» принимала, а мы что – хуже?!
– Да нет…не хуже! – вздохнул Зубовицкий.
Вернувшись в свой кабинетик (ещё более тесненький, чем у директора), он плюхнулся на продавленный стул и начал думать. Теоретически были варианты. Скажем – договориться с гороно и местным военкоматом, и те своей властью обеспечили бы явку на концерты сплочённых дисциплиной колонн школьников и солдат…Но!.. В школе были концерты, а в местном гарнизоне – учения. И при самом горячем желании навредить собственным гастролям более неудачного момента для визита в Берёзовск Савельев выбрать бы не смог!..
Так ничего и не сообразив, Зубковский экстренно созвал свой актив – распространителей билетов, ласково именуемых им «мальчиками», хотя из пионерского возраста все они давно уже вышли. Заслушав блиц-доклад шефа о текущем моменте и вытекающих из него задач дня, «мальчики» загрустили. Минут пять никто из них не решался первым нарушить зловещую тишину, но потом одному из активистов, лысому как глобус Лариончику, пришла в этот самый глобус столь же блестящая, как и его макушка, идея:
– А может, создадим интерес к личной жизни Савельева? Бросим в массы слушок о нём попикантнее… а?.. Тогда и побегут толпой глянуть хотя бы краешком глаза на того самого…
– Верно!.. Правильно!.. Молодец Лариончик! – дружно поддержали другие «мальчики».
– М-да… В этом что-то есть! – посветлел лицом Зубовицкий. – Но чтоб – без скандалов…
– Так без скандала ведь народ не затянешь! – хмыкнул Лариончик.
Тут же сообща придумали десяток забойных «фишек» из личной жизни скрипача. Зубовицкий из осторожности ничего не одобрил, но ничего и не отверг, за исключением истории о тайной романтической связи Савельева с английской королевой.Т а к о е могло докатиться и до Лондона, а это – чревато!
.
Ночь прошло спокойно. Савельеву снилась скрипка, двенадцати меломанам – Савельев со скрипкой, Андрею Юрьевичу – бешено аплодирующий зал, Заике – персональная пенсия и собственная дача на берегу водоёма, Зубовицкому – должность Заики.. И только «мальчикам» ничего не снилось, ибо были они прагматичными реалистами, и своё личное время на такое несерьёзное дело, как просмотр сновидений, принципиально не тратили.
Утром, взбодрившись кофе, мальчики разбежались по предприятиям и конторам.
– Так вы говорите, жена бросила его с тремя детишками и удрала с пианистом? – изумлённо переспросила мягкосердечная предместкома фабрики детских игрушек Медоварова. Лысый как резиновый шарик Лариончик подтвердил горестно:
– Да, с этим… с пианистом… Имя его называть не буду, оно слишком известно… Но каково Савельеву?! Ему на гастроли ехать, а тут четверо детей на шее, и больная тёща в придачу…
– Вы же говорили, что детей – трое? – удивилась Медоварова.
– Ну да, трое – от второй жены! – ничуть не смутился Лариончик. – И ещё двое – от первой! Она его в своё время тоже бросила – ушла к какому-то циркачу.
– Выходит, он теперь – холостой?.. А у меня на фабрике половина девчонок – незамужними ходят…– мечтательно вздохнула Медоварова. – Хотя – пятеро детей от предыдущих браков… это всё-таки как-то чересчур…
– С такими бешеными гонорарами, как у Савельева, можно содержать и целый детский садик! – аппетитно подмигнул Лариончик. Тут же покинул деловито засоображавшую Медоварову, и отправился в расположенный по соседству райотдел милиции, где в деталях поведал про трагическую смерть от безжалостного дефтерита первой и пока ещё последней савельевской пассии, «а вы же знаете музыкантов – они все такие однолюбы!» Короче – на могилке любимой Савельев слёзно поклялся до гробовой доски сохранять ей верность, и вот теперь – мучается в одиночестве, тоскует и рыдает по ночам в стылую подушку… В этом месте рассказа Лариончика две инспекторши по делам несовершеннолетних и одна капитанша из паспортного стола впали в истерику, так что пришлось отпаивать их валерьянкой, а довольный произведённым эффектом Лариончик потопал в статуправление. Но там ему и рта не дали открыть, с порога ошарашив абсолютно достоверными сведениями насчёт интрижки Савельева с английской королевой, которая («только т-с-с-с, никому ни слова!») совсем потеряла из-за него голову и уже подала на развод со своим сиятельным супругом… Мысленно чертыхнувшись в адрес пустившего-таки в оборот эту сомнительную байку «мальчика», Лариончик вслух солидно подтвердил, что так всё и было, добавив попутно, что рогоносный муженёк английской королевы с горя запил по-чёрному, и уже пропил половину брильянтов с короны своей женульки…
На вечернем концерте зал был почти полон. Внимающие прекрасному взоры меломанов утонули в бескрайнем море ласково-нежных, бесконечно-преданных и заочно-влюблённых в Савельева глаз представителей незамужней части населения Берёзовска. Сам скрипач этого не замечал, всецело поглощённый звучавшей в нём МУЗЫКОЙ, но Андрей Юрьевич, выглянув из-за кулис, несколько смутился и спросил у Заики:
– Но почему – только женщины?.. Приятно, конечно, но… Где же ваши мужчины?..
– Гм… И действительно, где они? – строго глянув на Зубовицкого, переадресовал вопрос ему Заика.
– Мужчины?.. Будут! Завтра… обязательно!.. – поспешил заверить Зубовицкий.
Скорбный голос скрипки в сочетании со сведениями о терзаемом одиночеством сердце скрипача сделали своё дело: на всём протяжении концерта женско – девиье – девчоночья аудитория всхлипывала и млела от восторга, устроив в финале Савельеву такие дружные овации, что совершенно не понадобились специально срепетированные для этой цели и рассаженные Зубовицким во всех концах зала рабочие сцены и массовики – затейники. С разных сторон на сцену полетели букеты цветов и любовные записки. Две веснушчатых Афродиты в милицейской форме выволокли на сцену корзину с розами и, вручив её Савельеву, по очереди крепко расцеловали его, от чего сидевшие в зале прочие дамы тихо зарычали от ревности, а сам Савельев явно засмущался и, кажется, начал даже проявлять первые признаки желания наконец-то нарушить свой обет верности давно почившей любимой…
Ближе к полуночи под руководством Зубовицкого «мальчики» скорректировали план военных действий на завтра, под конец дружно прокричали «ура» святому искусству и разошлись, обогретые обещанием Зубовицкого дать им «после всего» премиальные из спецфонда.
На следующее утро «мальчуганы» принялись обрабатывать тугоплавкие мужские сердца берёзовских граждан. Уже на этом этапе обнаружилась склонность слухов к неконтролируемому самостоятельному распространению вглубь и вширь. Едва Лариончик, к примеру, намекнул в курилке одного из КБ, что деньги за каждый концерт Савельев гребёт совковой лопатой, как ему в ответ деловито поведали, что не только гонорары за выступления скрипач загребает эскаватором, но ещё и увлекается финансовыми махинациями, в частности – скупает в огромных количествах золото и брильянты, а затем перепродаёт их (по спекулятивной, разумеется, цене) «представителям некоторых королевских домов Европы, – той же английской королеве, к примеру…» Слегка озадаченный Лариончик двинулся на мясокомбинат, где ему по секрету рассказали, что запутавшийся в аферах Савельев задумал бежать за кордон, и, готовясь к предстоящим ему на следующей неделе гастролям в некую капдержаву, все скопленные праведными и неправедными делами капиталы перевёл в золото, из которого отлил слиток в форме скрипки, покрасил его под цвет дерева, и теперь собирается вывезти с собою в скрипичном футляре под видом своего инструмента.
– Что ты хочешь – богема!.. Ну ни малейшего патриотизма… – возмущённо вздыхали упакованные в «фирму» и увешанные золотом мясо-комбинатовские патриоты.
Но больше всего изумили Лариончика чуть позже, на автобусной остановке, в поджидавшей автобус очереди, втолковав ему как дважды два, что всю Берёзовскую милицию мафиозный Савельев скупил на корню («вот почему две ментушки ему цветы дарили!»), но недолго осталось верёвочке виться, ибо из столицы уже прибыла группа захвата из МВД, и сразу же после концерта Савельева возьмут «с поличным» – с набитой огранёнными алмазами золотой скрипкой в дрожащих от стяжательства музицирующих ручонках…
Вечером сумевшая разжиться заветным билетиком мужская половина населения райцентра устремилась к Дому культуры. Многие из необилеченных тоже пришли, и теперь надоедливо приставали к окружающим с просьбой уступить лишний билетик. Один такой «лишний» нашёлся у некоего юркого субчика с бегающими глазками, тотчас организовался аукцион, и билет достался какому-то счастливчику в обмен на новехонький костюм ненашенского производства. Правда, билетёрша потом не хотела впускать в зал гражданина хоть и в белоснежной рубашке с галстуком, но без пиджака и даже без штанов, однако очередь решительно поднажала сзади, и любимец Фортуны благополучно был втиснут в Дом культуры, а там уж на экстравагантность его одеяния никто внимания не обращал.
Хоть впускали строго по билетам, но зрителей внутри оказалось почему-то вдвое больше, чем посадочных мест. Под напором мужских торсов стены Дома культуры тихо потрескивали и слегка растягивались по периметру как резиновые, – во всяком случае так показалось Заике. Довольно потирая ладонями, он распорядился выставить на высвободившееся в результате растягивания пространство три дополнительных ряда кресел. Но многим из присутствующих сидячих мест всё равно не хватило, и весь концерт они провели стоя.
Савельевское появление на сцене зал встретил шквалом аплодисментов и криками: «Даёшь!», «Жми на всю катушку, кореш!», «В тюряге тоже житуха!», и даже: «Бей их, падлюк, под дыхало!» Скрипач слегка удивился, но потом, прикоснувшись щекой к инструменту и поведя смычком, сразу же забыл про всё. Аудитория же смотрела во все глаза, пытаясь на расстоянии разглядеть алмазную начинку скрипки и расшифровать на вдохновенном лице Савельева тайные следы обуревающих его порочных страстей. Как это обычно и бывает, каждый в итоге увидел именно то, что и хотел, получив возможность восхититься собственной проницательностью, в итоге общая симпатия к скрипачу многократно усилилась, и к концу концерта в зале стоял ровный гул одобрительных голосов. Расслышав его из-за кулис, Андрей Юрьевич ничего не понял, но всё равно встревожился. Ему даже начало казаться, что слишком хорошо – это уже немножечко плохо, и подобный наплыв зрителей ничем хорошим не закончится… Тем не менее концерт завершился вполне пристойно, – опять шквалом ударили аплодисменты, цветы засыпали сцену потоком, причём среди букетов в изобилии таились записки от местных барыг с предложениями о сотрудничестве в махинациях с золотом, драгоценностями и инвалютой. А два Аполлона в милицейской форме выволокли на сцену огромную корзину с роскошными пионами. Многим даже показалось, что сейчас Савельева наконец-то закуют в кандалы и уволокут на каторгу, но, к разочарованию публики, от милиции скрипач отделался лишь крепким рукопожатием, хотя очевидцы из передних рядом потом клятвенно уверяли, что каждому из стражей порядка Савельев при том рукопожатии сунул в ладонь по брильянту величиной с куриное яйцо.
Когда такси увезло Савельева вместе С Андреем Юрьевичем в гостиницу, Березовские мужики ещё долго толпились у Дома культуры, обсуждая в подробностях столь мастеровитую маскировку скрипача – рецидивиста под честного человека.
Ночью в окно гостиничного номера на третьем этаже влезла юркая личность с бегающими глазками и, растолкав спящего в койке Савельева, предложила ему чемодан с ювелирными украшениями в обмен на полчемодана долларов. Утомлённый гастролями Савельев ошарашено поморгал и тотчас уснул снова, а тоже проснувшийся в соседней койке Андрей Юрьевич без лишнего шума вышвырнул ночного гостя вместе с его тяжёлым чемоданом в окно.
В четыре часа утра на квартиру Заики позвонил коллега из соседней области и поинтересовался, сколько ещё концертов намерена дать в Берёзовске восходящая звезда рок-скрипки, кумир хиппи, йеппи и яппи Савельев – младший. Заика прорычал что-то неприветливое и кинул трубку, но с тем же вопросом ему тотчас позвонили из соседней республики, а затем – и из соседней страны… Только тут до Заики начало что-то доходить, и он попытался срочно дозвониться Зубовицкому. Однако до Зубовицкого дошло ещё раньше, и дома он не ночевал – прятался от назревающего скандала в погребе у тёщи, надеясь переждать смутные времена среди разнокалиберных банок с консервацией и пыльных мешков с картошкой.
В начале восьмого утра к Заике явился курьер и предложил ему немедленно прибыть на экстренное заседание березовского горисполкома. Там ему сообщили, что с раннего утра в Берёзовск поездами, автобусами, автомобилями, мотоциклами, мотороллерами, велосипедами и просто пешком непрерывно прибывают шумные ватаги пёстро одетых юнцов и девах с самодельными плакатами типа: «Даёшь рок-скрипку!», «Да здравствует рок-скрип-звезда Савельев – средний!», «Савельев – старший – наше Солнце!», и всё в таком же духе Кто конкретно из «мальчуганов» додумался пустить в оборот подобную нелепицу – выяснить не удалось, нигде не могли сыскать ни их, ни Зубовицкого, да и не авторство идеи волновало сейчас, а – как справиться с её последствиями?.. Молодёжь тем временем расположилась таборами по всему Берёзовску, пугая добропорядочных граждан экзотической внешностью и яростно обсуждая между собою как многочисленные достоинства, так и микроскопические недостатки своего новоприобретённого музыкального кумира.
К вечеру Дом культуры оказался в эпицентре сконцентрировавшейся вокруг него толпы молодёжи в возрастном интервале от 13 до 19 лет, галдящей, потрясающей своими лозунгами, бренчащей на гитарах, окутанной табачным дымом и ждущей чего-то потрясного и клёвого. Усиленные наряды милиции с трудом сдерживали напор молодёжного энтузиазма и слегка подогретого пивом и дешёвым винцом максимализма. Ждали ЕГО.
И вот над зданием ДК завис вертолёт ГАИ. Из него по лестничной «змейке» на крышу Дома культуры спустились Савельев и Андрей Юрьевич. Тысячекратное: «Ура!» сотрясло воздух. Едва две человеческие фигурки скрылись в чердачном окне, как взревевшая толпа хлынула на милицейские кордоны и, легко сметя их, ворвалась в зал. Места в зале не хватило бы и одной десятой желающих в нём разместиться, но тем не менее сумели войти абсолютно все. Стоявшие в оцеплении милиционеры с изумлением наблюдали, как медленно растягивается вдоль и поперёк здание ДК, явно стремясь не только приблизиться по размерам к Большому театру в Москве, но и значительно превзойти его. Вышедшему на сцену Савельеву лишь каким-то чудом удалось добиться относительной тишины в зале. Он приложил скрипку к щеке, и – заиграл. Наэлектризованность аудитории и его подзарядила своей энергией. Он играл так вдохновенно и дерзко, как никогда ранее. Кое-какие из его мотивчиков молодёжной аудитории понравились, но в основном всех интересовало другое: когда же наконец Савельев отложит в сторону старомодную балалайку и приступит к изложению основ своего последнего слова в музоне – рок-скрипа, о котором ещё вчера, между прочим, никто и слыхом не слыхивал, но горячими поклонниками которого сегодня они все являлись.
До окончания савельевской концертной программы было ещё далеко, когда произошло ЧП. В самом начале концерта один из ярых фанатов рок-скрипа, желая увидеть и услышать больше прочих, вскарабкался на люстру, и вот теперь, сорвавшись с неё, со страшным грохотом свалился вниз, на головы сидевших в зале. Переставший играть Савельев растерянно покосился в сторону неожиданного шума. Передним рядам почему-то показалось, что он наконец-то собирается произносить свой скрип-рок-манифест, средние ряды подумали, что он его уже произносит, ну а задние ряды решили, что он уже всё сказал.
– Ура!.. Слава Савельеву – рок–скрип–звезде! – завопили из заднего ряда и бросились вперёд, к сцене. Передние ряды, напротив, метнулись назад, сообразив, что там происходит нечто важное, ну а средним рядам, атакованным с обеих сторон, не оставалось ничего иного, кроме как оказать ожесточённое сопротивление, чтобы не быть расплющенными двойным прессом. Привлечённые шумом, в зал с улицы хлынули ещё какие-то люди, и старое здание ДК, поперхнувшись ими, не выдержало. Где-то треснуло, что-то ухнуло, раздался ужасающий скрежет, и в следующую секунду ДК лопнул как мыльный пузырь, усеяв не только все окрестные улочки и переулки, но и многие окрестные сёла и посёлки кусками, обломками и осколками своих кирпичных стен. Немало построек в деревнях позднее в том году было возведено именно из этого свалившегося на головы подарком судьбы дармового кирпича…
…На следующий день цунами слухов прокатилось по планете. Наиболее близкую действительности картину событий дало Би-би-си. Из его утреннего сообщения следовало, что «вчера вечером в одном из крупнейших на территории бывшего СССР городов Берёзовске произошел массовый митинг протеста сторонников демократии против нарастающей в последнее время угрозы тоталитарного нео-большевисткого режима. Бурными овациями митингующие встретили яркое выступление общепризнанного лидера демократического движения композитора и дирижёра Савельева – Рок – Скрипского, в ответ на которое сталинистки настроенное руководство Берёзовска организовало артосбтрел здания местной филармонии, в котором проходил митинг. 456 участников митинга было убито на месте, 282 – ранено, число арестованных измеряется тысячами… Что касается самого Савельева – Рок – Скрипского, то он был схвачен тамошней полицией, зверски избит и увезён в неизвестном направлении…»
Но другие радио– и телекорпорации, а также газеты и журналы вкупе с Интернетом дали, к сожалению, куда более далёкую от действительности версию произошедшего. К примеру, настойчиво утверждалось, что Савельев является другом детства Президента страны, наворовавшим при этом режиме афиногенные миллионы и «забывшим» поделиться со своим приятелем – патроном. А потому во избежание расправы он надумал удрать на Запад вместе с похищенным из госказны слитком золота в форме рояля, покрытым для маскировки чёрным лаком…
На полном серьёзе предполагалось, что Савельев – вовсе и не Савельев, а тайваньский китаец Са Ве Ли, возглавляющий с территории СНГ мировую торговлю героином, кокаином и гербалайфом с опиумной начинкой…
Уточнялось: Са Ве Ли вовсе не китаец, а северо-кореец, и не наркоторговец, а революционер, творящий в Березовской дремучей тайге («Берёзовск – это ведь где-то между Варшавой и Владивостоком, там – столько непроходимых лесов!») военизированный лагерь для подготовки «городских партизан», боевиков для активно подготавливаемой им мировой революции…
Последняя из версий настолько вдохновила импульсивных леваков планеты, что одна из их группировок, а именно насчитывающая аж 5 членов подпольная «Армия Освобождения Человечества имени Троцкого», в тот же день захватила международный авиалайнер с 234-мя пассажирами, пообещав убить их всех, если в течении 24 часов Са Ве Ли, схваченный Березовскими ревизионистами, не будет немедленно отпущен на свободу, и затем – назначен Генеральным секретарём ООН. Но поскольку географию «армейцы» знали не так чтобы очень. то авиалайнер они захватили почему-то австралийский, и свои требования, соответственно, предъявили австралийскому правительству, будучи твёрдо убеждёнными, что Берёзовск находится где-то рядом с Сиднеем. На борту самолёта леваки быстро перепились дармовым алкоголем из бара, вследствии чего были легко схвачены тамошним спецназом и доставлены в ближайший вытрезвитель. Но лозунг: «Гениальным идеям Мао, Че и Са – мировое господство!» с тех пор стал одним из любимейших лозунгов лево-радикального «ультра» во всём мире.
…Вечером описываемого нами дня Савельев в сопровождении Андрея Юрьевича прогуливался перроном Берёзовского вокзала. Городские власти настойчиво попросили их отменить последний из концертов (под смехотворным предлогом, что после разрушения ДК подходящих для проведения концерта зданий в Берёзовске просто не осталось) и немедленно уехать. Разумеется, они опасались дальнейших инцидентов… Просьба была деликатно оформлена, к тому же Савельева уже ждали в других крупных и не очень крупных городах… В общем, он согласился уехать этим же вечером.
Их никто не провожал. Заику вовсю терзали созданные для поисков «козлов отпущения» проверяющие комиссии, Зубовицкий с «мальчиками» всё ещё прятался по тёмным углам, прочим же гражданам во избежание каких-либо осложнений про отъезд знаменитого скрипача просто не сообщили.
Андрей Юрьевич сокрушённо качал головой и невнятно бормотал что-то про удары злодейки – судьбы. Савельев же по обыкновению ничего вокруг себя не видел и не слышал, улыбчиво внимая звучащей в нём изнутри божественно – прекрасной Музыке.
Вдруг Андрей Юрьевич всполошено смолк и с неожиданной для него проворностью (ему потом так стыдно будет об этом вспоминать!) спрятался за спину далеко не широкоплечего Савельева. Тесной группкой к ним по перрону бежали Березовские меломаны. Подбежав вплотную, они окружили Савельева тесным кольцом. Их было пятнадцать. Да – да, именно пятнадцать, ибо именно столько ценителей вечного и непреходящего насчитывалось теперь в райцентре Берёзовск, и это был, пожалуй, самый главный и весомый итог савельевских гастролей. Савельев тихо улыбнулся им, и каждый ответил ему такой же негромкой и понимающей улыбкой.
Потом Савельев открыл футляр, извлёк оттуда скрипку и смычок, приложил скрипку к щеке и заиграл.
Он играл им ту МУЗЫКУ, которая их покорила.
Он играл её для них.
© Куземко В.В. Все права защищены.
К оглавлению...
