Заяц
Голодный Заяц снедь искал в лесу.
И на полянке увидал Лису.
И съесть её решился с голодухи.
Остались от косого только уши.
Не всё, что видишь, можно кушать.
Барашек
Барашек, встретив Волка за рекой,
Мучительно стал думать: кто такой?
И размышлял, пока его не съели.
Порой склероз смертелен.
Медведь
Медведь боялся спать в лесу впотьмах,
А потому жёг лес, презрев зверей протесты.
Теперь пустыня на лесистом прежде месте.
Лень - мать пороков, а батяня - страх.
Глупый Заяц
Подумав: хватит прятаться от Волка,
Оленьи Заяц нацепил себе рога
И серого решил пугнуть. Без толку.
К чему корове пятая нога?
Карась
В жару от зноя разморило Карася,
Он погрузился в сладкую дремоту.
Явилась Щука, голод свой неся. . .
Дремать в опасности - быть полным идиотом.
Истина в вине
Порою Истина взбрыкнёт и вскачь помчится,
На должности не глядя и на лица,
Но, протрезвев, опять вернётся в стойло.
Вина коварней нет на свете пойла.
Солнце и Сосулька
Себя Сосулька сильно уважала,
Поскольку лихо Солнце отражала.
Она сияла россыпью огней,
И все в округе любовались ей.
- Что Солнце без меня? Желток яичный, -
Она любила часто говорить. -
Кто красоту способен оценить,
Тем сравнивать нас даже неприлично.
Оно сияет мне благодаря.
Вот ночью сплю - и что с его лучами?
- Позволь, - вмешался Лист Календаря, -
Но ведь его и нет ночами!
- Конечно, нет. Как без меня светить?
Вот и спешит оно стыдливо скрыться.
А впрочем, в этом грех его винить:
Не всем с огнём в груди дано родиться.
Тут Лист Календаря на снег упал:
Быть может, обморок, а может, вышло время.
Сильнее воздух нагреваться стал.
Сосулька вдруг почувствовала бремя
Прожитых дней и неустанных дел.
Температура вверх пошла помалу,
И кончик носа всё сильней потел.
Потом без сил Сосулька с крыши пала.
А что же Солнце? Странно, но оно
И без Сосульки светит всё равно.
Хоть критики поэтов вечно поправляют,
Стихи живут, в все поправки тают.
Аэроплан
Аэроплан летел меж облаков,
Но сильно, видимо, земля его манила.
Он рухнул тысячью сверкающих кусков.
Тоска по родине - убийственная сила.
Пёс
Бездумный Пёс от голода болел.
Часами он скулил, просил у бога пищи.
В конце концов бедняга околел.
Находит тот, кто ищет.
Гнёт
Работал Гнёт в номенклатуре
И сам себя превозносил,
Бюрократические бури
Спокойненько переносил.
Давил он профессионально
На всех, над кем поставлен был,
И в результате гениально
Всё лишнее давно забыл.
Одно он знал: его работа
Следить, чтоб вверх никто не лез,
И, если всё же вылез кто-то,
Знать, нужно увеличить вес.
Но вот однажды забродили
По Гнётом в бочке огурцы,
Они на митинги ходили,
Кричали: “Довели, отцы!
На совесть раньше нас солили,
А нынче экономят соль!..”
Короче, непорядки всплыли,
И Гнёт был брошен на фасоль.
Навряд ли это - пониженье,
Фасоль ведь - царская еда.
Когда ж и там пошло броженье,
Гнёт вспомнил про свои года.
И был на пенсию с почётом
Отправлен, чтоб дожить своё век.
Бывает очень схожим с Гнётом
Иной известный человек.
Погремушка и Пианино
Погремушка поучала Пианино:
- Нужно проще и доходчивее быть.
Простота - ведь это та же глина,
Из которой можно целый мир слепить.
В разных там сонатах или фугах
Вовсе не нуждается народ.
Я тебе советую как другу
Не лететь стремительно вперёд,
А остановиться,
Поучиться,
Ну хотя б у Бубна или Свистка,
Мастера, каких на свете мало.
А когда-нибудь ты их видало
За значками нотного листка?
Всякое стоккато иль пиано
Только портят изначальный вкус.
Нет, коль хочешь стать любимцем Муз,
Играть нужно просто, громко, рьяно.
Хочешь, я учить тебя возьмусь?
- Соловья учил вокалу Гусь, -
Пианино бросило в ответ, -
Только что-то результатов нет.
Часто те, чей дар природный тих,
Обожают поучать других.
Змея
Красавица Змея влюбилась в Попугая,
Ей нравилось, как он зверей ругает.
Бесстрашно дураками всех зовёт,
На когти невзирая и на зубы,
И, хоть порой бывает слишком грубым,
Ему идёт.
Змея, от страсти изнывая,
На пне лежала, чуть живая,
Следила за предметом грёз,
Который ахинею нёс
И, лихо прыгая по веткам,
Змею провозгласил кокеткой,
Чем и довёл её до слёз.
Любовь и ненависть способны
Легко переходить друг в друга,
И это, в принципе, удобно,
Поскольку всё идёт по кругу.
Змея вдруг сразу ощутила
Такую злость на Попугая,
Что вмиг его бы проглотила,
Будь он в то время досягаем.
Решив зов сердца превозмочь,
Отныне жить лишь головой,
Змея отправилась домой
От бессердечной птицы прочь
И уползла, хвостом играя,
Но в зубе затаила яд.
Теперь кусает всех подряд,
Хоть держит зло на Попугая.
Мораль здесь, к сожалению, не нова:
Мы часто платим за деяния другого.
История Реки
Река текла среди предгорий.
Тиха, спокойна, глубока.
В неё ныряли облака
И тоже уплывали к морю.
Спеша Большой водою стать,
Журча, вливались то и дело
В спокойную речную гладь
Ручьи, несущиеся с гор.
Река сначала их терпела,
Потом ей это надоело -
Она решила дать отпор.
И заявила:
- Эй, ручьишки!
Вода в коротеньких штанишках!
Что предо мною мельтешите,
Что портите мою красу?
А ну немедля прочь спешите,
Не то всех в брызги разнесу.
Коль влиться в море захотели,
Ищите-ка свои пути
И нечего меня мутить -
Что я вам - нянька, в самом деле?
Своих забот по берега:
Вредят мне люди то и дело.
Всё норовят, чтоб агрегат
Я им то там, то здесь вертела.
Но от людей хоть польза есть:
Глядишь - в гранит тебя оденут.
А вам, ручьишкам, что зачесть?
Что вы даёте мне?
Лишь пену!
От вас реке одна марока,
А пользы нету ни на грош.
Ручьи в ответ Реке:
- Ну, что ж!
Коли ты в нас не видишь прока,
Коль пользы нет от нас ни в чём,
Изволь: мы сами потечём,
Твоей красы не беспокоя.
И ручейки свернули прочь,
Чтоб Реку не лишать покоя
И в том хотя бы ей помочь...
Река текла среди предгорий.
Тиха. Спокойна. Глубока.
А где теперь сия Река? -
Десяток грязных луж у моря.
Орёл и Комар
Орёл Ягнёнка ввысь унёс,
И зря Пастух кричал,
Орёл, усевшись на утёс,
Его не замечал.
Грозя бессильно кулаком,
Ушёл ни с чем Пастух.
- Я хорошо с Орлом знаком, -
Похвастался Петух.
С Орлом мы старые друзья, -
Чирикнул Воробей, -
Вот, помню, как-то он да я
Гоняли голубей.
Тут гордо Коршун произнёс:
- А я с Орлом в родне.
Ягнёнка бы и я унёс,
Да неохота мне.
Кругом был что ни разговор,
То об орлиной силе,
Его ведь птицы с давних пор
Уже превозносили.
Комар себя ударил в грудь:
- Чем, собственно, я хуже?
Я не слабей Орла ничуть,
Да и умней к тому же.
Сейчас с Орла собью я спесь
И корма вам достану,
Да не Ягнёнка - что там есть? -
А целого Барана.
Преграды нет для тех, кто смел.
Сегодня я в ударе...
Сказал и тут же полетел
К пасущейся отаре.
Здесь жертву выбрал покрупней,
Взревел на тонкой ноте
И храбро умтремился к ней
На бреющем полёте.
Удар о рог был краток, но
Осталось мокрое пятно.
Баран траву свою жевал,
Не огорчась нимало,
Он даже не подозревал,
Что смерть над ним витала.
Мы часто в жизни ношу выбираем,
Под тяжестью которой погибаем.
Кочегар
Котёл на совесть грел дома,
В своём нутре дрова сжигая,
А Кочегар сходил с ума,
Приказы свыше исполняя.
В холодный зимний вечерок,
Что ни минута, Кочегару
Идёт ответственый звонок:
- Поддать немедля пара!
Замёрз товарищ Иванов,
А ты сидишь, мышей не ловишь.
Чтоб сей момент, без лишних слов
Было тепло... Что прекословишь?
Что? Стар котёл? А мне плевать!
Какое к чёрту там давленье!
Как хочешь, но тепло мне дать.
Или готовься к увольненью.
Затем ещё, ещё звонки,
Грознее раз за разом.
От страха стынут позвонки
И отшибает разум.
Решился, вентиль отвернул,
Течёт пар в трубах с громом.
Но в этот миг котёл рванул
Так, что разнёс полдома.
Теперь лежит в квартирах лёд,
А Кочегар - в больнице.
Когда же вышел он, народ
Ведёт его судиться.
Доказана его вина,
Срок присуждён немалый...
Мораль здесь явственно видна:
Зловредны кочегары.
Ананас
На грядке с морковью случайно пророс
Заморский продукт - Ананас.
Какой его дьявол на грядку занёс,
Останется тайной для нас.
Однако он выжил и корни пустил
В чужой и холодной земле,
Хотя временами, бывало, грустил
По жаркой своей стороне.
И время пришло урожай собирать,
С волнением ждал Ананас
Хозяев, пришедших плоды его рвать,
Как видел во сне он не раз.
И вот в огород заявился мужик
Нарвать для закуски морковь.
Но вид Ананаса привёл его в крик,
Казалось, вот-вот брызнет кровь.
В угрозе зловещей сощурился глаз,
К лопате рванулась рука.
И он на куски покрошил Ананас
Под крики “Война сорнякам!”
Надеюсь, мораль ясно видится вам:
Ненавистно чуждое жалким умам.
Червяк
Червяк навозный, корчась на крючке,
Жалел о спрятанном когда-то пятачке.
“Имей его сейчас, я смог бы откупиться,
Ведь человек всегда к деньгам стремится...”
Мораль: зарытые богатства бесполезны,
Коль ты в оковах, а они железны.
Функционер
Енот был без ума от басен
И тем для общества опасен.
Поскольку по номенклатуре
Он числился в литературе,
Без басен он не мыслил дня:
С утра штук пять настрочит
И всем до самой ночи
Читает и хохочет.
Давно с ума сошла родня
От надоевших строчек,
А он в глубины басен зря
Не тратит времени зазря
И всех зверей врачует,
Нещадно зло бичуя.
Затюканные звери
Дрожат, его завидя,
И прячутся за двери.
Енот, хоть и в обиде,
Но, у дверей пристоясь,
Бубнит, как через вату:
Не позволяет совесть
Зря получать зарплату.
Коль числишься поэтом,
Считает он - трудись.
Что ж, что таланта нету,
Зато я знаю жизнь.
И средь людей таких немало.
Иной только откроет рот,
Как из него потоком льёт
Рой фраз, скреплённых как попало,
И должен им внимать народ,
Хоть в этих фразах смысла мало
Кенгуру
Возмущалась Кенгуру:
- Что за безобразие!
Пишут всякую муру,
Тратят зря фантазию.
Про мартышек, про собак,
Про пивные бочки.
А про нас - ну как же так? -
Не найти ни строчки.
Чем мы хуже Муравья
Иль навозной кучи?
Откровенно говоря,
Мы гораздо лучше.
Возмущенья вопль проник
Баснописцу в душу,
И к бумаге он приник,
Бросив бить баклуши.
Не прошло и пары лет,
Басня появилась.
И, вздохнув, сказал поэт:
- Вроде, получилось.
В басне было восемь строк.
Знать, сестра таланта
Посетила сей листок...
Выпив чашку фанты,
Баснописец пригласил
Кенгуру на чтенье
И с надеждою спросил,
Как, мол, впечатленье.
Кенгуру прочла о том,
Что она с работы
В сумке всё таскает в дом.
- Эй, поэт, да что ты?
Разве ж я когда-нибудь?..
Ты чего тут пишешь?
- Поспокойней, крошка, будь.
И ори потише.
Коль ты прыгаешь с сумой,
Кто ж тебе поверит,
Что не тащишь ты домой,
Как другие звери.
И напрасно ты кричишь,
Слёзы льёшь напрасно.
На тебя не угодишь,
Ты ж просилась в басню.
И краснея от стыда,
Кенгуру смолчала.
Но отныне никогда
Басен не читала.
Мораль: к известности стремясь,
Попасть рискуешь часто в грязь.
Ягнёнок и Волк
Однажды Волк сошёл к ручью напиться.
Ему понравилась студёная водица,
И он не торопился уходить.
Была у Волка странная привычка:
От жажды загорался он, как спичка,
И мог тогда что хочешь натворить.
Волк, зная за собой сию пичуду,
Старался уподобиться верблюду
И пил, когда придётся, про запас,
Чем занимался он и в этот раз.
Вдруг мимо Волка с видом важным
К ручью Ягнёнок прошагал.
“Эге, какой нахал отважный! -
Волк в изумленьи заморгал. -
С жары малец свихнулся, что ли?
Ведь не слыхали дол и лес,
Чтобы обед по доброй воле
Так дерзко прямо в зубы лез.
Ну молодёжь! Иль он хиппует
И проповедует любовь?
Пожалуй, ближе подойду я”, -
Подумал Волк, скрививши бровь.
Ягнёнок, выбрав спуск удобней,
Стал безмятежно воду пить,
А Волк, решив его смутить,
Надумал тонко пошутить
И пробурчал: - Смотри, не лопни!
Ягнёнок смерил взглядом гордо
Грозу овец с ушей до ног
И, глядя прямо в волчью морду,
Непререкаемо изрёк:
- Прошу заметить, сударь мой,
Что по теченью ниже вас я,
А, значит, скажет вам любой,
Претензии ко мне напрасны.
Когда б я даже захотел,
То вам мутить не в силах воду:
Течь сверху вниз - таков удел
Определён ручьям природой.
Теперь второе: до сих пор
Встречаться нам не приходилось,
И ставить прошлое в укор
Мне невозможно, ваша милость.
И наконец: родни моей
Здесь нет, и прежде не бывало.
Я - иностранец. Тут пять дней,
Что, согласитесь, очень мало.
И хоть мне жаль вас огорчить,
Но сами видите: придраться
До лампочки, малыш.
Ко мне и в чём-то уличить
Сказал и без дальнейших слов
Не стоит даже и пытаться...
Унёс Ягнёнка в лес.
Тут Волк, оскаля пасть, сказал:
- Да что ты говоришь?
Финал печален, но таков,
А мне всё это, чтоб ты знал,
Как в жизни: без чудес.
Пчела
В цветущий лотос залетев,
Пчела его нектар сосала,
И всё ей было мало.
И, наконец, отяжелев,
Она забылась в сладкой дрёме,
Забыв о долге и о доме.
И солнца шар ушёл за лес,
И опустилась тьма с небес,
И листья лотоса закрылись.
Пчеле моря нектара снились.
Вдруг пробужденье!
“Что со мной?
Я в заточеньи!
Боже мой!”
Пчела в отчаяньи забилась.
Металась в темноте. Молилась.
Но крепки сладкие оковы,
И сердце проиграло бой.
Когда ж над утренней водой
Луч солнца заискрился снова,
И лепестки цветок разжал,
Лишь хладный труп внутри лежал.
Мораль: стремление к свободе
Подчас наносит вред здоровью.
Так уж заложено в природе:
Платить за идеалы кровью.
Лиса и Львица
Лиса детьми хвалилась перед Львицей:
- Смотри моих, три дочери и сын,
И как у них прекрасны лица.
А у тебя всего один.
Тут Львица гордо отвечала:
- Глупышка, ты бы помолчала.
Смешон задор твоих утех.
Задумайся, кто сын мой? Лев!
Мораль, пожалуй, в этой басне не нужна.
Здесь мысль важна.
Кошка
Солила огурцы хозяйственная Кошка.
Добавила в рассол укропу, хрена ложку.
Хватилась - гнёта нет.
Другой бы долго шевелил мозгами,
Искал для гнёта подходящий камень,
А Кошка помнила прабабушки совет:
В простых делах не стоит в дебри лезть -
Используй то, что под рукою есть.
Недолго думая, хозяйка
Схватила телевизор “Чайка” -
И в бочку вместо гнёта.
Удались огурцы на славу,
Кричали все хозяйке: “Браво!”
Но телевизор больше не работал.
Хоть можно головой колоть орехи, право слово,
Она дана нам всё же для другого.
Ворона
Ворона каркнула и тут же возгордилась:
Так громко было карканье и кратко.
Но вот поклонников толпа не появилась.
А почему, ответа нет. Загадка.
Свет на загадку пролил Муравей
В кругу друзей:
“Нет, карканье ворон - не бриллиант.
Ведь краткость - лишь сестра таланта.
А где, скажите, сам талант?”
Крот
Крот в юности создал стихов две строчки.
И так от подвига сего устал,
Что больше творчеством он мучиться не стал,
Зато всю жизнь с речами выступал -
Гремит пустая бочка.
Червяк и Кит
Играли в шахматы Червяк и Кит.
Кит, проиграв, со вздохом говорит:
“Я бы разбил тебя в момент,
Да голова болит.”
Червяк в ответ:
“Весомый аргумент.
С такой большою головой
Весьма нелёгок жребий твой.
Не знаю, как живёшь ты с этим грузом.
Я, к счастию, лишён такой обузы.
Ещё сыграем?”
Проиграл Кит снова.
Легко на свете безголовым.
Золотая рыбка
Жила на свете золотая рыбка -
Вселенской эволюции ошибка.
Имела свойство странное она:
Бывала обещаниям верна.
За это всяк мечтал её словить,
Чтоб все свои желания излить.
И вот однажды Рыбка в плен попала
Огромного уродливого трала.
И рыбаки застыли в восхищеньи,
Завидя золотое оперенье,
Все тут же стали спорить и гадать,
Что загадать.
И спорили с ужасным рвеньем
До посиненья.
Через неделю вынесли решенье,
Измученные спором бесконечным:
Нам нужно рыбке дать прошенье,
Чтоб мир был на земле навечно.
Пришли с такою просьбой к Рыбке,
Но тут сползли с их лиц улыбки.
Одна деталь испортила всё дело -
За это время Рыбка околела.
Мораль: коль ты поймал удачу,
Решай насущную задачу.
И с этим делом не тяни:
Недолговечны счастья дни.
Овечка
Овечка прыгала по лугу
И меканьем звала подругу,
Чтоб вместе из ручья напиться
И на траве резвиться.
- Я так боюсь одна идти, -
Она подруге говорила. -
Вдруг Волка встречу на пути
И мне - могила.
А жить на свете так прекрасно.
Пойдём, попьём.
Идти вдвоём
Не так опасно.
Пришли на речку. Тишина
Очарованием полна,
И весело в груди:
Все страхи позади.
Подружка начала шутить:
- А может, вовсе нет волков,
И сказки страшные про них
Придуманы для дураков?
Овечка молча посмотрела
И, пасть раскрыв, подружку съела.
Что ж, в мире есть ещё напасть:
В овечьей шкуре - волчья пасть.
Язык
Язык работал на износ,
Потел неутомимо,
С него всегда большой был спрос,
Что только он с трибун не нёс,
А все награды - мимо.
Из дома выглянув однажды,
Язык увидел: вот те на!
Грудь получает ордена,
И смотрит на других так важно,
Как будто только лишь она
Для орденов и создана.
С тех пор Язык живёт в дремоте,
Однако Грудь по-прежнему в почёте.
Лев и Кабан
Кабан и Лев, измученные жаждой,
Пришли к ручью холодному напиться,
Тропа узка, и торопился каждый
Водою долгожданной насладиться.
Заспорили, кто первым будет пить,
И ни один не хочет уступить.
В пылу решили: глупо препираться,
Чтоб спор закончить, надо насмерть драться.
Уже готов был разгореться бой,
Уже весь мир до узкой тропки сжался,
Как Случай вдруг в судьбу врагов вмешался,
Заставив их взглянуть перед собой,
И перед схваткой дух перевести.
И что же видят? Метрах в десяти
Вокруг уже сидит воронья стая,
Кровавого финала ожидая,
В мечтах уже тела врагов терзая
И с нетерпеньем клювы разевая.
Льва с Кабаном почти в одно мгновенье
Как молния постигло озаренье:
Уж лучше им, не ссорясь, дальше жить,
Чем для ворон обедом послужить.
Хорошего в раздорах мало -
Они ведут к опасному финалу.
Мышь
Однажды Мышь в амбаре очутилась,
Поевши, прилегла. И ей приснилось,
Что ростом догнала она Кота,
Который ходит по её пятам.
И Мышь подумала во сне:
“Теперь-то он не страшен мне,
Хоть Мышь я, но уже совсем не та...”
И тут проснулась в лапах у Кота.
Вмиг счастье превратилось в муку,
Не каждый сон бывает в руку.
Собака
Собака шла по берегу пруда
И в пасти кость огромную держала.
Была в пруду как зеркало вода,
И, вниз взглянув, Собака задрожала.
Вдруг перед ней явился пёс
И кость в зубах он тоже нёс.
Кость всем костям! Подобной сроду
Собака раньше не встречала.
Она с угрозой зарычала
И кинулась бесстрашно в воду,
Решив не отступать, пока
Не вырвет кость у чужака.
Но враг мгновенно задрожал
И вниз трусливо убежал...
Собака, мокрая и злая,
Плелась по берегу пруда
И, хвост стыдливо поджимая,
Клялась, что больше никогда
Не взглянет на добро чужое,
Пока свою кость не зароет.
Мораль: кто слишком много жаждет,
Всё может потерять однажды.
Поэт и Вошь
Вошь ползала по голове Поэта
И будоражила его свободный ум.
И в результате родились куплеты,
Затмившие вершины прежних дум.
Поэту всё: и гонорар, и слава.
Ему хвалу усердно воздают,
А Вошь в тиши как прежде пребывала.
Мораль: не тем награды раздают.
Навозный Червь
Навозный Червь попался на крючок.
Сначала дёргался, крутился, возмущался.
Потом застыл на месте - и молчок.
Висит недвижим. Надорвался.
И думает: “Как ты ни суетись,
Крючок стальной. Он крепок. Разве слезешь?
Что дёргаться? Лишь раз даётся жизнь.
И надо жить. Пусть даже на железе.”
Червь рыбьей пасти чудом избежал,
Но от слепой судьбы не убежал:
Был на куски разодран рыбаком
И кончил жизнь как грязной слизи ком.
Тех, кто смирился с несвободой,
Обычно жалкий ждёт удел:
Не совершив достойных дел,
Стать лишь отбросами природы.
Белые вороны
Всю жизнь ворону гнали птицы,
Решив ей не прощать вовек,
Что угораздило родиться
Ту с оперением как снег.
Она б отдала жизнь за стаю,
Стремясь к собратьям всей душой,
Но слышала, лишь подлетала:
“Рви белопёрых в порошёк!”
И падал белый пух на кроны...
Но через много ль, мало лет
Упрямо белые вороны
Рождались вновь на белый свет.
И убеждались: мир всё тот же,
По воздуху, лесам, полям
Всё так же гонят непохожих
По цвету, мыслям и делам.
Ужель и мы гнать вечно будем
Принадлежащих к белым людям?
Сазан, Щука и Карась
В заросшем озерце Сазан, Карась и Щука
Не первый год дружили, как могли.
Хотя верней назвать их дружбу мукой,
Поскольку были разными они.
И вот однажды, голодом томимый,
Сазан решил вдоль берега проплыть.
Вдруг слышит голоса идущих мимо:
- Здесь рыбу надо нам переловить.
- Давайте уж когда вернёмся.
- Да, нынче с вчера возьмёмся.
Сазан решает на ходу:
“В другое озеро уйду
Я по протоке; слава богу,
Давно разведал ту дорогу.”
С собой друзей он пригласил,
Но те решили по-иному.
- Мне хватит и ума, и сил
Спастись. Останусь лучше дома.
Плывите, коль у вас горит, -
Без страха Щука говорит.
Карась, в дремоте пребывая,
Бормочет, сладостно зевая:
- А может, не вернутся люди?
Судьба - индейка. Будь что будет.
Сазан послушал эти речи
И говорит: - Ну, что ж, до встречи...
Под вечер рыбаки пришли,
Вмиг место узкое нашли,
Протоку перегородили
И озеро сквозь бредень процедили.
Тут Щука проявила смелость:
Увидев, что такое дело,
Всплыла, как мёртвая она
Со дна.
И рыбаки, на удочку попавшись,
Отбросили её к протоке.
А Щука сразу в воду скок и
Жива осталась, чудом спасшись.
У Карася была судьба иная:
Он долго задыхался, умирая.
Мораль здесь будет выглядеть напрасной:
И так всё ясно.
Перестройка
Однажды Мозгу надоела
Роль управленца. Он решил:
Пора покончить с этим делом,
Что ж я свободы всех лишил?
Неужто без моих приказов
Не смогут Ноги иль Живот?
Смешно указывать мне Глазу
Назад смотреть или вперёд.
И почему свободу слова
У нас имеет только Рот?
Где демократии основы?
Коль Ухо хочет - пусть поёт!
Ну что ж, все органы привыкли -
Как Мозг решает, так и быть.
В свет новых указаний вникли
И начали свободно жить.
Стук Сердца, словно стук набата,
Проник до кончиков волос:
- Чья кровь, собраты-демократы?
Вот ныне основной вопрос.
Желудок пробурчал:
- Простите,
Ведь кровь всем нам принадлежит.
Так что же вы ещё хотите?
Пусть, как бежала, так бежит.
- Ага, хорошенькое дело, -
Ехидно Печень пропыхтела. -
Вожусь я с кровью день и ночь,
И хоть бы кто пришёл помочь.
Нет, кровь моя, и кончим споры!
- Нашлась хозяйка! Вот умора! -
Забулькала Аорта. -
Пошла ты, Печень, к чёрту!
- Сама иди туда!
- Не ссорьтесь, господа, -
Ресница тут вступила. -
В единстве - наша сила.
- На кой нам чёрт, скажите, Ноги? -
Взметнулись Руки ошалело. -
Они лишь бродят по дороге, -
Мы, как рабы, всегда при деле.
Нет, пусть идут своим путём,
А мы свободу обретём.
Пожили мы артелью,
Теперь хотим отдельно.
- Я перекрою кислород, -
Пообещал с угрозой Рот. -
Кто хочет отделиться,
Очутится в больнице.
Тут Мышцы начали роптать:
- Нас не удастся запугать.
Ведь мы ради свободы
Копили силы годы...
Сначала были заявленья
И робкие поползновенья
Творить, кто что хотел.
Но ставили пока что узы
Их многолетнего союза
Безвластию предел.
Но постепенно связи рвались...
Процесс пошёл... И вот итог:
От тела стройного остались
В кровавой луже пара Ног.
Муравей
“Что за вопрос?” - воскликнул Муравей,
Услышав рассуждения людей
О том, в чём жизни смысл и для чего
Все отыскать пытаются его.
“Вопроса нет, - он бодро продолжал, -
Когда бы Человек соображал,
Он понял бы легко, что смысла нет,
И в этом заключается ответ.
Но Человек - инстинктов раб
И мозгом слаб.
Решить простой вопрос не в силах,
Он будет этим заниматься до могилы
И мир покинет, так и не решив
Того, над чем ломал мозги, пока был жив.
Лишь Формик Сапиенс живёт, не занимаясь
Решением надуманных проблем,
Неразрешимое решить и не пытаясь,
Я знаю, для чего я пью и ем.
Нужно решать свои задачи,
Всё остальное - чушь собачья...”
Все Муравьи с апломбом судят
О непонятных для них людях.
Паук и Муха
Подарил Паук на день рожденья
Легкокрылой Мухе паутину.
Муха, задрожав от нетерпенья,
Сладостно представила картину:
Вот она летит в роскошном платье,
В невесомом платье на липучках,
И жужжат с восторгом сёстры, братья:
“Ах, какая наша Муха штучка!”
Паутина Мухе ночью снилась,
И она, глаза едва открыв,
Сразу же в обнову нарядилась,
Мысленно над миром воспарив...
Никуда она не воспарила,
Больше ей не взвиться в облака.
Паутина чудо сотворила:
Муха превратилась в Паука.
И сидит она теперь в подвале,
Бесконечной пряжей занята.
Вещи не однажды оплетали
Крылья тех, кто был рождён летать.
Лебедь, Щука и Рак
Однажды Лебедь, Рак и Щука
Решили написать роман.
“Литературная наука
Несёт народу лишь дурман.
Должны мы с вами отрешиться
От низкой прозы, звать в полёт,” -
Стал Лебедь говорить. “Нет, птица,
Тогда никто нас не поймёт, -
Рак возразил. - Зачем нам браться
За то, что невдомёк самим?
Всех критиков мы разозлим
И только. Нет, уж лучше, братцы,
Возьмёмся, тщательно настроясь,
За историческую повесть.
По крайней мере здесь всё ясно
И потому не так опасно”.
Тут Щука подавила смех:
“Что нужно нам, друзья? - Успех!
А вы мечтаете, как дети,
О том, чего и нет на свете.
Один толкает нас в полёт,
Другой в прошедшее зовёт.
Ну кто ж читать всё это будет?
И там и там немало белых пятен,
Мы только время зря потратим.
Совсем иное нужно людям:
Писать о нашем с вами дне.
Иначе будем в западне”.
Хоть Щука излагала ясно,
Соавторы с ней несогласны.
Всяк лишь свою идею славит,
А прочие и в грош не ставит.
Лет пять уж длится этот спор.
Но нет романа до сих пор.
Заяц-премьер
Премьер-министром много лет
В лесу был старый мудрый Ёж.
И твёрдо знал весь белый свет:
Ежа так просто не возьмёшь.
Был ростом мал,
Зато удал,
На все вопросы знал ответ.
Но срок пришёл, и он погиб.
Теперь лесной народ скорбит:
Таких премьеров больше нет.
Но скорбь проходит, надо жить,
Не век же о Еже тужить.
Все стали думать и гадать:
Кому вакантный пост отдать?
Кандидатуры обсуждали очень рьяно,
И находились у любой изъяны.
Уже витал над лесом дух безвластья,
Анархия оскаливала пасть,
Как вдруг Зайчишка охлаждает страсти
И по закону получает власть.
Был серый трусом, не блистал умишком,
И хоть фортуна любит дураков, -
На Зайца вечно сыпались все шишки...
Ну разве может быть вожак таков?
Но в этот раз косой был всех умней,
Поскольку на лесное заседанье
Привёл с собой две тысячи червей
Участвовать в голосованье.
И так как черви были безголосы,
То Заяц стал премьером без вопросов.
Мораль: нет лишнего в природе,
Червяк - и тот на что-то годен.
Лев
Лев - царь зверей, в раскаянье пришёл:
Решил, что быть царём - нехорошо.
Об отречении Указ
Он издаёт. В последний раз.
Лес зашумел, свободой опьянён.
Лев позабыт, как будто умер он,
Как будто лесом он не правил годы.
Все суетятся, радостно дрожат,
Друг друга поздравляют и визжат,
И норовят урвать себе кусок свободы.
В пустыню Лев с достоинством ушёл,
Без слёз прощанья и без криков “браво!”
Он горд был тем, что поступает хорошо,
По зову сердца, а не ради славы.
Когда же через год он в лес вернулся снова,
Чтобы на дело лап своих взглянуть,
Портреты нового царя лесного
Ему с опушки преградили путь.
Вглядевшись в нового владыку,
Лев в ярости похолодел,
Поскольку он под царским ликом
Шакалью морду разглядел.
“Так вот меня кем заменили!
И вам я волю дать хотел?
А вы - рабы, как прежде были.
Не воля - рабство ваш удел!”
И огласив лес грозным рыком,
Лев власть вернул, прогнав шакалью клику.
Задуматься неплохо тем, кто забывает,
Что свято место пусто не бывает.
Чемпион
Хамелеон,
Был чемпион
По трансформации личины,
А потому легко достиг
Большой известности и чина
И с этого купоны стриг.
Менялось всё в лесу не раз:
Привычки, трудности, каноны,
Указ сменял другой Указ,
Законы - новые Законы.
То Лев для всех был царь и бог,
То шёл на пенсию досрочно;
То рта раскрыть никто не мог,
То сутками болтали склочно.
Вчерашний гений мог пропасть
Бесследно где-то в психбольнице;
То вдруг опять менялась власть,
И, чтоб туда же не попасть,
Кто властью наслаждался всласть,
Стремглав неслись, разинув пасть,
Из леса за границу.
Короче, полный кавардак:
Сегодня - этак, завтра - так,
На что уж безобиден Слон, -
И тот в Кроты переведён:
Пусть хлопает ушами
И смотрит за мышами.
Кружит по лесу чехарда,
И голова у всех кружит.
Не знают звери, где беда,
А где смеяться надлежит.
И лишь Хамелеон всегда
В чести. И пусть бегут года,
А он при всех порядках
Пирог имеет сладкий.
Чтоб стать подобным чемпионом,
Вам надо стать хамелеоном.
Два таракана
Случился спор промеж двух тараканов,
Где лучше сок фруктовый: в банке иль в стаканах?
- Остатки-сладки, - первый утверждал, -
Коль сок в баллоне, то его уж слишком.
К тому же любят поднимать скандал
Из-за него скаредные людишки.
В стаканах же остаток наш по праву,
И потому он больше мне по нраву.
- Позвольте, - стал второй протестовать, -
Неужто вечно будем уступать
Мы лучшее в квартире этой людям,
А сами крохами довольствоваться будем?
Венец творенья - тараканий род,
А как живёт?
В зависимости вечной от убогих
Существ двуногих!
Нет, всё для блага тараканов!
Хватит питаться из стаканов!
Иль мы, иль люди - вот вопрос!
Должны мы одержать победу...
Но тут пролился дихлофос
И прекратил сию беседу.
Мораль: коль ты венец творенья,
Не проявляй чрезмерно рвенья.
Петух и Курица
Петух на Курице женился.
И вот снесла она яйцо.
Когда ребёнок появился,
Имел гусиное лицо.
Петух от Курицы ушёл, устроив сцену -
История измены.
Разброд
Клоп ослушанья не терпел.
Был строг, но правил справедливо.
И подданнных своих не ел.
Такой вот царь был всем на диво.
Клоп подхалимов не любил.
В советниках держал достойных.
Лесной народ при нём забыл,
Что значит голод, холод, войны.
Короче, было всё тип-топ,
И долго это продолжалось.
Но вот однажды умер Клоп.
Такая жалость.
Два дня был траур, а затем
Явилось множество проблем.
И в частности, по трону.
Как дальше жить,
Кому служить,
Чтоб было по закону?
В законе сказано одно:
Царь должен избираться. Но!
Как выборы считать?
Ведь до сих пор лесной народ,
Оберегаем от забот,
Жил мудростью Клопа.
А без него народ исчез,
И некогда спокойный лес
Заполнила толпа.
И, кажется, простой вопрос -
Как избирать на царский пост? -
Вдруг стал неразрешим.
Как кандидатов выдвигать?
Как голоса за них считать?
По норам? Округам?
А может, по числу хвостов
Или количеству зубов?
А может, по рогам?
Шли споры день, неделю, год.
В лесу царил сплошной разброд.
Ну что ж, и это царь.
В конце концов до всех дошло,
Что время выборов ушло,
И новый государь
Давно уже залез на трон,
И не сойдёт оттуда он.
Приятно влезть на самый верх
И сознавать: я выше всех,
В миру я царь и бог.
Ах, если б для себя урок
Извлечь сумел лесной народ,
Уже ведь столько лет
Приходит к власти царь Разброд,
Когда согласья нет.
Сова
Сова работала в лесу
Ночным охотником. Старалась
И получала колбасу,
Что ей за вредность полагалась.
Тянулась жизнь как чуингэм,
Шли годы, схожие друг с другом.
Не зная никаких проблем,
Сова летала круг за кругом.
И вот в лесу сменилась власть,
И начались перестановки.
Медведям дали мёду всласть,
А зайцам по уши морковки.
И лишь Сове не повезло:
Она всего лишилась сразу.
Охота, как большое зло,
Была отменена Указом.
Священна жизнь последней тли,
Торжественно в нём признаётся,
Поскольку и тли внутри,
Как утверждают, сердце бьётся.
Запретна всякая охота.
Сова осталась без работы.
И, чтобы как-то хоть прожить,
Пошла инспектором служить,
Чтоб нарушителей ловить
И о гуманности твердить.
Сменила имя на Орла,
Купила два больших крыла,
Мечтает стать владыкой птиц,
Оленей, белок и куниц.
И, хоть все видят в ней Сову,
Она не верит никому.
И только раскрывает рот,
Как весь совиный род клянёт.
Заяц и Лев
В лесу, где Лев руководил,
Все звери мучились от страха:
Любого ожидала плаха,
Кто чем-то Льву не угодил.
Недавно Лев издал Декрет,
Чтоб от зверей по разнарядке
К нему являлись на обед
Все жертвы сами по порядку.
Случилось, Зайцу жребий выпал.
И, слыша родственников всхлипы,
Всю ночь он не дружил со сном,
А думал, думал об одном:
“Неужто погибать так сразу?
А для чего же дан нам разум?
Нельзя ль чего изобрести,
Чтоб завтра свою жизнь спасти?
Как избежать зубов злодея?..”
И, наконец, пришла идея.
К обеду Заяц, как задумал, опоздал
И в гневе Льва голодного застал.
- Ты почему пришёл так поздно? -
Спросил владыка, рыкнув грозно.
- Я опоздал, мне жаль до боли,
Но по чужой, поверь мне, воле.
Косой, как лист осенний, задрожал.
- И кто тебя, несчастный, задержал?
- Лев не пускал...
Такой нахал...
- Как, разве Лев другой явился?
Да вот, сегодня объявился.
Льву сразу расхотелось есть:
Затронуто не что-то, честь.
- Идём-ка, мне его покажешь.
Тебя я лучше завтра съем,
Объявишь ты об этом всем.
- Как скажешь.
И Льва к глубокому колодцу
Подвёл Зайчишка, чуть дыша,
В надежде сердце его бьётся,
И в пятках мечется душа.
- Мой господин, он там, внутри... -
Льву прошептал на ухо Заяц.
- Ну, если ты соврал, смотри...
Эй, вылезай-ка, самозванец!
Но из колодца Льву в ответ
“...Сам - самозванец” прозвучало.
От наглости такой сначала
Взревел Лев на весь белый свет,
Затем, дрожа от униженья,
В колодец гневно заглянул,
Своё увидел отраженье,
Рванулся вниз - и утонул.
Мораль сей басни такова:
Ум победит любого Льва.
Референдум
Нельзя на свете без начальства жить.
Так было, есть и, видимо, так будет.
Готовы этому животные и люди
Прекрасным подтверждением служить.
Однажды в местности, где Кот руководил,
Всеобщий референдум проходил.
Первостепенной важности вопрос
Решали звери: поведение стрекоз.
Стрекозы, как известно, летом пели
А о зиме подумать не успели,
А, может, просто думать не хотели.
Короче, листья жёлтые слетели,
И к муравьям стрекозы полетели.
А Муравей лишь в баснях так жесток,
Что попрыгунью не пускает на порог.
А в жизни среди всех зверей
И не сыскать его добрей.
До тёплых дней стрекозы жили
У муравьёв на всём готовом
И под гостеприимным кровом
Досыта спали, ели, пили.
Так продолжалось год от года,
И молча муравьи терпели,
Но гроздья недовольства зрели
Среди окрестного народа.
На лозунгах пестрели строки:
“Позор стрекозам-тунеядцам,
Что пьют у муравьёв все соки.
Пришла пора всем миром взяться
И со стрекозами решить.
Нельзя так жить!”
Дебаты были бесконечны,
Поскольку, видимо, была
Проблема из породы вечных:
Шли споры, но не шли дела.
Устав от праздных разговоров,
Грызни и групповых раздоров,
С надеждой обратили взоры
К начальнику Коту, который,
Посовещавшись, произнёс:
“Вопрос стрекоз к нам склоку внёс.
И поступило предложенье,
Чтобы раздоры прекратить,
Есть только лишь одно решенье:
Стрекоз нам ужно сократить.
Кто против? Нет. Ну что ж, прекрасно.
Все “за”, причём, единогласно.
Стрекоз у нас отныне нету,
Мы будем звать их стрелолеты.”
Все звери разошлись по норам,
И целый год
Велись повсюду разговоры,
Как мудр их Кот.
Цапля
Однажды мысль у Цапли родилась,
Как без труда рыбёшкой поживиться
Всласть.
Прикинувшись вконец несчастной птицей,
Она по берегу пруда
Пошла, стеная: “Ох, беда”.
“Ты что горюешь? - Рак её спросил.
Неужто не хватает сил
Тебе сегодня на охоту?”
“Ах, что ты!
Совсем другая у меня забота.
Здесь утром были рыбаки,
И старший, видно, самый вредный,
Сказал: “Давайте, мужики,
Здесь рыбу переловим бреднем”.
Так что недолго до беды:
Грозит мне, видно, голоданье -
Ведь рыба - мой продукт питанья.
И я останусь без еды.
Не жизнь - сплошное беспокойство.
Ну как тут не прийти в расстройство?”
Промчались слухи по воде
О наступающей беде.
Представив встречу с рыбаками,
Собрались рыбы возле Цапли,
Дрожа от страха плавниками,
И молят жалости хоть каплю:
“Пусть мы врагами были прежде,
У нас лишь на тебя надежда.
Обиды прошлые прости,
Придумай, как же нас спасти!”
“Что я могу? Я только птица,
Мне с человеком не сразиться.
А впрочем, хоть и трудно мне,
Перенести смогу вполне
Я вас в соседний водоём,
Конечно, не в один приём”.
Тут рыбы бдительность теряя,
Подвоха не подозревая,
Наперебой кричат: “Меня!”
И лжеспасительница злая,
В восторге полном пребывая,
Сначала выбрала Линя,
Который сам ей в клюв залез,
И унесла его за лес.
Полдня летала Цапля взад-вперёд,
А всё не счесть желающих в полёт.
И Рак меж тем не первый раз просил:
“Возьми меня. От страха нету сил,
В долгу я буду до последних дней...”
Тут голос внутренний злодейке говорит:
“От мяса рыбьего меня уже тошнит,
А Рак, наверное, будет повкусней”.
И Цапля, подхватив беднягу,
Несёт его к тому оврагу,
Где был последний рыбий всхлип.
Увидел кости Рак и сразу понял - влип.
“Ну, нет! Погибнуть, так в борьбе!” -
Решает Рак назло судьбе
И, становясь от страха злее,
Вонзает клешни в птичью шею.
Момент сей Цапля прозевала,
Вмиг в клешни как в капкан попала,
И среди зарослей травы
Лишилась умной головы.
Мораль здесь уловить несложно:
От жадности погибнуть можно.
(Хоть чаще всё наоборот:
Кто очень жаден, тот живёт. )
Старая история
Сюжет известен всем: Лиса, Ворона, сыр,
Но диалог другой - ведь изменился мир.
- Когда б читала ты творения Крылова,
То хоть одно произнесла бы слово.
“Жди, - думает Ворона, - я не дура...”
- Но у Ворон столь низкая культура,
Что ты и букв знакомых не найдёшь.
Куда тебе читать!
“Какая ложь!”
И не стерпев последней лисьей фразы,
От возмущенья потерявши разум,
Ворона каркнула, лишив себя обеда...
Без выдержки не может быть победы.
Дятел
У каждого свой в жизни крест,
И сокрушаться нет причины.
К примеру, Дятел. Сколько мест
Сменил он в поисках личинок.
Другой бы клял свою судьбу,
Что не осыпан путь цветами,
А Дятел молча - тут да тук -
Долбил кору как капля камень.
Однажды в лес пришёл Грин Пис
И к Дятлу: “Эй, угомонись!
Деревья к нам с любовью,
А ты им делать больно?
Лети, садист, отсюда прочь,
А то ведь можем и помочь.”
Что ж, Дятел взял да улетел,
Ни с кем он спорить не хотел.
Теперь в другом лесу стучит,
А прежний лес жуком побит.
Гуманность с ограниченным рассудком
Играет часто очень злую шутку.
Кот
Кот, завершив учение в Литвузе,
Сначала грезил по ночам о Музе.
Но вскоре перестал, нашёл средь кошек счастье -
Творцом не станешь в одночасье.
Курица
У Курицы защита кандидатской
На званье птицы.
Проделан труд был просто адский,
Чтоб завершения добиться.
И вот комиссия учёных Петухов
Единогласно голосует “против”:
Мол, много есть огрехов и грехов.
Короче, Курица в пролёте.
И взглядом обведя недружеские лица,
Решив устроить жизнь на тёпленьком местечке,
Собрала Курица цыплят - и за границу.
Что видим мы? Опять мозгов утечка.
Трусливая мышь
На банке с мёдом, видя надпись “Сыр”,
Мышь догадалась: это мышеловка.
А мёд внутри - ещё одна уловка!
И лжеопасностями полон этот мир.
Корвет
Всю жизнь Корвет летел на парусах удачи,
Но осознал вдруг: не туда гнал ветер.
Теперь виновных ищут на Корвете.
Нельзя решать лишь лёгкие задачи.
Ёж
Играя в шахматы, решил Ёж бить ферзя,
Но голос внутренний шепнул ему: “Нельзя”.
Послушался - и получил вдруг мат.
Не верь всему, что голоса твердят.
Учёный Пёс
Задумал как-то раз Учёный Пёс
Узнать, как быстро можно падать в бездну.
Он смело прыгнул вниз и разрешил вопрос.
Не все научные открытия полезны.
Малёк
Ещё вчера он юрким был Мальком
И плавал среди зарослей беспечно.
А ныне стал солидным балыком.
Как временами время быстротечно.
Мухомор
Гриб Мухомор доволен был судьбой,
Поскольку честно прослужил Отчизне.
И на тот свет мух отправлял гурьбой -
У каждого своя цель в жизни.
Потеря и находка
Порою жизнь вдруг потеряет смысл.
Но, как ни тяжко это ощущенье,
Его возникновенье будит мысль.
В любой потере есть приобретенье.
К оглавлению...
