«Напутное на все времена» (историческая пьеса в двух актах о В.И. Дале) Светлана Тишкина

Краткое содержание

 

         Отстающему студенту Владимиру Лазареву преподаватель даёт последний шанс сдать зачёт по всемирной литературе, и только потому, что он очень похож на молодого В.И. Даля. Его просят отвезти книги в музей Даля и договариваются об экскурсии для него.

         Он с первого взгляда влюбляется в экскурсовода Юленьку. Но она ведёт себя с ним официально строго. Юленька также изумлена сходством Лазарева с Далем, называя его воплощением Даля в современности. Предлагает ему стать продолжателем его дела – сохранения народного языка. Тем временем, экскурсия начинается. 

         Мы попадаем в 1829 год под Сливно во время войны с Турцией. Военный лагерь. Солдаты объезжают лошадей. В.И. Даль беседует с Хорунжим, знатоком мастей. Даль записывает в блокнот новые названия мастей, удивляясь многообразию. В загоне лошадь сбрасывает казака Ваню. Даль с Хорунжим спешат к нему на помощь. Когда казака заносят на носилках в палатку походного госпиталя, к Далю подбегают несколько казаков с радостным известием: нашёлся верблюд, перевозивший багаж Даля. Его на одиннадцатый день отбили у турок. Самая большая для Даля ценность – тетради с записями оказались нетронутыми.

         Закончив врачебные дела, Даль идёт к солдатам, расположившимся вокруг костра, чтобы отдохнуть и послушать народные напевы. Приходит весельчак Карп и начинает балагурить. Солдаты смеются. Но он оступается, нога попадает в лужу. Эта малость даёт повод поговорить о богатстве русского языка. Оказывается, у лужи есть много других названий. Солдаты с разных уголков России наперебой делятся знаниями.

           В скором времени Даль сопровождает генерала Ридигера в Бухарест. Там он заболевает лихорадкой и месяц живёт на квартире у богатой Молдаванки. Его поражает красота молоденькой цыганочки Касатки. Крепостная девушка помолвлена с другим. Даль, не претендуя ни на что, просто любуется её грацией, собираясь написать о ней рассказ. Уезжая, он выкупает купчую у хозяйки и даёт девушке свободу.  

           Возвращаемся в музей. Экскурсия продолжается и на следующий день. Юленька рассказывает о том, как Даль придумал переправу – мост на плотах, а затем разрушил его, чтобы не воспользовался противник. Этим спас армию. За что и получил от царя орден.

           Перед закрытием музея, заходит парень, которого Юля очень боится. Он с ходу начинает выяснять, что за ухажер рядом с ней. За пределами музея завязывается драка. Работник музея вызывает милицию.

           Владимир попадает в больницу. Он бредит, выкрикивая имя Юли. Одна за другой пробегают по сцене события 1830-31 годов. Убогость городских больниц, которые  народе прозвали морильнями. Подходит врач. На вопрос, слышит ли больной его, Владимр заявляет, что он Казак луганский.

           Приходит Юля, она поясняет, что Владимир начитался о Дале, поэтому и такой странный бред у него. Лазарев очнулся, очень обрадовался Юле. Врач оставляет их наедине. В разговоре всплывает, что сегодня дата пересдачи «хвоста» в университете. Юля успокаивает, говоря, что уладила с этим вопросом. Лазарев засыпает под капельницей и видит одну из сказок Даля, а так же то, что его сказки сжигают, а Казака Луганского (Лазарева) арестовывают.

          Даль идет в гости к Пушкину. Поэт очень тепло встречает Даля, даёт высокую оценку его языку. Помогает понять, что он не зря собирает народные слова. Русскому народу позарез нужен толковый словарь живого русского языка.  Даль удивляется, что эта мысль не приходила к нему раньше. Счастливым возвращается он от любимого поэта – А. С. Пушкина.

         На литературном вечере у Языкова Даль знакомится с очаровательной Юлией Андре. Она, как две капли похожа на цыганочку Касатку, внешность которой так поразила Даля. Он понимает, что это его судьба. 

         1832 год. Даль навещает старого друга и благодетеля Жуковского. Разговор заходит о том, что нет сил смотреть на беззаконие, воровство, охватившее столицу. Больные в больнице голодают из-за того, что персонал ворует продукты. Жуковский мечтает уехать к себе в тульскую губернию, чтобы не видеть этого безобразия. Он же советует Далю уехать с его другом Перовским в Оренбург, назначенным там губернатором. Жуковский берется замолвить слово о нем. Тем более, что Перовский приглашен сегодня на обед. Перовский с радостью дает В.И. Далю должность советника по особым поручениям. Узнав, что Даль не может жениться из-за скудности зарплаты, объявляет ему о том, что теперь жалование его будет в два раза больше. И советует быстрее сделать предложение невесте.

        А тем временем в музее продолжается экскурсия. Юленька проводит ее для посетителей. Лазарев разговаривает с директором музея. Он как раз дочитался до того момента, когда Даль делает предложение Юлии Андре. Директор спрашивает, не о свадьбе ли мысли Владимира Лазарева. Он признается, что мечтает сделать Юлии Андреевне предложение, но тогда ему придётся бросить учёбу и найти нормальную работу.

         Приходит Юля. Он показывает описание внешности Юлии Андре, которое в точности совпадает с его Юленькой. Но вот портрет, висящий в музее показывает, что лицом две Юлии не похожи друг на друга. Директор говорит, что это к лучшему. Владимр все-таки делает ей предложение и обещает подумать, как совместить учебу с работой в ночные смены и семейной жизнью.  

          Университет. Лазарев разговаривает с преподавателем, спасшей его когда-то от отчисления. Теперь он один из лучших учеников по филологии. Если так пойдет и дальше, его может ждать магистратура. Но Владимир говорит, что из-за предстоящей женитьбы он написал заявление на заочную форму обучения. Далее разговор заходит о продолжении дела В.И. Даля – сохранении языка. О том, что у каждого поколения свои задачи. Лазарев считал, что самое главное вносить неологизмы в словари, пополняя язык. Но, оказывается, есть более  серьезная проблема – это исчезновение из обихода молодёжи нормальной речи, вплоть до разговоров на смайликах у виртуальных чадушек. Поэтому главная задача – показывать многогранность речи, стать примером для подражания, и в общении с молодёжью перейти на чистый литературный язык.

       В эпилоге на трибуну выходит сам (пожилой) Даль.  

 Плакат на сцене: «25 февраля 1860 год. Общество любителей российской словесности».

Задний план сцены – музей Даля. 

 Даль.   «Господа, в последнее заседание вы потребовали от меня, по живому сочувствию к делу, отчёта о труде моём в словаре, над которым я век свой работаю. Исполняю ваше желание. Толковому словарю дано название: «Словарь живаго великорусского языка». 

           Как оказалось, Даль просит еще восемь лет для завершения работы. В зале слышен ропот. Далю –  под 60 лет, он может не успеть закончить работу. Тогда вопрос решают по другому. Выделяют деньги на создание готовой половины словаря. 

А на сцене продолжается экскурсия Юленьки. Она рассказывает, что этих денег хватило Далю на создание первого тома словаря и что на создание остальных томов деньги дал сам царь.

В заключении слово опять переходит к Далю.

        Даль.    «Я любил Отчизну свою и отдал ей должную мною крупицу по силам».

Не поленитесь, потомки, откройте и прочитайте мое НАПУТНОЕ СЛОВО. В нем найдете многие ответы на заданные и незаданные вопросы. На все времена запомните: «Назначение человека именно то, чтоб делать добро»!

 

СОДЕРЖАНИЕ:

1 акт    

1 сцена.    Университет (хвосты);      

2 сцена.    Музей им. В.И. Даля (Юленька);    

3 сцена.    Под Сливно, 1829 год (война);     

4 сцена.    Бухарест. Яссы (цыганка);         

5 сцена.    Музей им. В.И. Даля (драка);      

6 сцена.    В больнице (Казак Луганский);  

  

2 акт    

7 сцена.    В гостях у Пушкина (сказки);     

8 сцена.    Вечер у Языкова (знакомство);     

9 сцена.    Санкт-Петербург, 1832 год (у Жуковского);    

10 сцена.  Музей им. В.И. Даля (2 Юли, 2 Владимира);      

11 сцена.  Университет (заявление);    

12 сцена   Эпилог (словарь).    

 

Сцена 1

 

Действующие лица:

1. Татьяна Николаевна – доцент кафедры всемирной литературы;

2. Александр Иванович – профессор кафедры всемирной литературы;

3. Студент Владимир Лазарев;

4. Студентка (без слов).

 

        Луганский национальный университет им. Шевченко. Кафедра всемирной литературы. В кабинете висят портреты Даля (пожилого, с бородой), Пушкина и Шолохова. 

       Середина января. У студентов последние дни сдачи «хвостов».

 

В кабинете: профессор – седовласый, высокий мужчина лет пятидесяти в строгом темном костюме и студентка - симпатичная девушка, одета модно, со вкусом. 

Профессор принимает зачет. Девушка сидит за столом напротив преподавателя. Низко склонившись, дописывает что-то в тетради. Закончив, кивает профессору, что подготовилась к сдаче зачёта. Профессор задает ей вопросы, она сосредоточенно думает, отвечает.

           В кабинет быстрым шагом входит миловидная, рыжеволосая женщина – доцент кафедры всемирной литературы – Татьяна Николаевна. Через плечо – дамская сумочка. В руках у неё несколько тяжелых томов книг, которые она с шумом кладёт на стол. Аккуратно это у неё не получается из-за их тяжести. 

     Татьяна Николаевна.   (Возбуждённо и довольно улыбаясь) Ох, как же это я так с музейными экспонатами! Всем, здравствуйте! Не поверите, Александр Иванович, за бесценок выкупила у рыночного торговца. Они чуть ли не на сырой земле лежали! У меня и дар речи пропал от такого кощунства! 

         Профессор.   Здравствуйте, неугомонная вы наша! Что на этот раз вам посчастливилось найти?

Он подходит к столу Татьяны Николаевны и рассматривает книги. 

         Профессор. (Удивлённо и искренне радуясь за коллегу) Поздравляю! Это же полное собрание сочинений! Действительно, редкое издание! (Открывает, рассматривает книги, после паузы продолжает) Везёт вам на Даля. В музей отдадите или свою личную библиотеку пополните? Имеете право, между прочим. За свои кровные куплены. Не поверю, что дёшево вам обошлись.

        Татьяна Николаевна.  (Уже более спокойно) По зарплате нашей – не дёшево, но в сравнении с их истинной ценностью – ни в какое сравнение не идёт. (Бережно берет один из томов в руки, прижимает к груди). Придётся с ними всё же расстаться. Я уже решилась: в музей. Только в музей! Работать с ними я и там смогу. Кстати, как раз в тему моей докторской. Жаль, наше государство, все равно не оценит такие жертвы.  

         Профессор.    Согласен. А я вот всё смириться не могу с тем, что изучение Даля только в программе филологов стоит. Сказки, повести, физиологические очерки – это всё прекрасно! Но этого недостаточно. Пора и историкам обратиться к этой теме. Всё же неординарная личность Владимир Иванович. Яркий пример для подражания. Чего стоят его слова: «Я любил Отчизну свою и отдал ей должную мною крупицу по силам». Эх, простите, снова я о больном… 

          Татьяна Николаевна.  Не переживайте вы так, Александр Иванович. Историческая справедливость всё расставит на места, к сожалению, со временем… Главное – жив Даль в памяти народа. Живо его напутное слово – его словарь. (после паузы) А меня никто не спрашивал из студентов? 

          Профессор.    Нет, Татьяна Николаевна. Пока только мои «хвостатые» явились. Вот, на одного уже и меньше. Девушка, давайте вашу зачётку. Уговорили… Но в следующем семестре постарайтесь сдавать темы своевременно. 

            Студентка подает зачётку, профессор расписывается. На смену ушедшей девушке, заходит стройный темноволосый парень. Он садится на освободившееся место. Вспомнив, поспешно вытаскивает из ушей гарнитуру мобильного телефона и прячет в нагрудный карман.

           Профессор.   (Смотрит в зачетку, наигранно восклицает) Ба!.. Какие люди к нам пожаловали! Никак сам Лазарев, собственной персоной! Вот, Татьяна Николаевна, полюбуйтесь на студента-невидимку! На лекциях – не видел, на практике – тоже, а вот за зачётом проявился, наконец! Ну и на что вы, молодой человек, рассчитываете?

            Лазарев.   (Просительно) Александр Иванович! Я же вам справку с больницы приносил!

            Профессор.   Конечно, конечно, помню о таком подвиге. За две недели вы оправдались, но мы ведь не в детском саду. Это высшее учебное заведение, уважающее себя, между прочим. Так что, я думаю, вам не место в его стенах. Какой из вас педагог выйдет? Никакой. Знаний разгульная жизнь не прибавляет. Вот спроси я вас о ночных клубах и ценах за вход – ответите на «отлично», а вот филология – тёмной лошадкой для вас остаётся. Так, Владимир Лазарев?

            Лазарев.    Александр Иванович! Я готовился, честное слово! Ну, пожалуйста, допустите к сдаче. Я вам каждую тему отработаю. А ночной клуб я только один и знаю, но я в нём работаю, на жизнь и на обучение зарабатываю, а не развлекаюсь. Сами знаете: образование – дорогое удовольствие. Неужели отчисление – единственный выход? У меня только ваш предмет и остался. Уже все «хвосты» обрубил.

           Профессор поворачивается к Татьяне Николаевне. Она сидит за столом, углубившись в чтение книги.

           Профессор.     Ну, не знаю… Татьяна Николаевна, как думаете, дать ему шанс исправить положение?

           Татьяна Николаевна.  (Нехотя отрываясь от текста, поднимает голову, смотрит на студента) Вам решать, конечно, но раз просит… Это второй курс? 

           Профессор.    Так точно. Кстати, ваша любимая Далевская тема – в том числе, не сдана.

           Татьяна Николаевна.   (Улыбаясь, подыгрывая Профессору) Ну, этого я бы никому не простила, но, готова послушать ответ. Так что вы знаете о нашем великом земляке?

             С этого момента Татьяна Николаевна внимательно вглядывается в черты лица студента. Удивляется, тихо охает, не может поверить в то, что видит, но её реакцию беседующие не видят.

           Лазарев.   (Обрадовано) Вот спасибо! Так я допущен? (Встает)

           Профессор.   Ладно, куда вас денешь… Только учти, без поблажек – все темы отработаешь. Начинай.

           Лазарев. (Начинает бодро, но постепенно съезжает и замолкает совсем) Владимир Иванович Даль родился 10 ноября 1801 года в Луганске. Он автор известного во всём мире «Толкового словаря живого великорусского языка». У нас в городе есть его музей, памятник… институт…

            Профессор и Татьяна Николаевна.  (смотрят удивленно, одновременно восклицают).   И всё?!

            Лазарев. Ну… Я читал сам словарь. Там интересно так написано!..

            Профессор.   (Разочарованно) Это не ответ студента второго курса. К сожалению, больше ничего не могу для вас сделать. Увы…

                         Отдает зачетку.

            Татьяна Николаевна.    Можно слово? Раз уж вы меня втянули в разговор, то… Молодой человек, вас Владимир зовут?

            Лазарев. (Расстроенный) Да…

            Татьяна Николаевна.   Невероятное совпадение! Вам никто не говорил, что вы, как две капли воды, похожи на Владимира Ивановича Даля, биографию которого вы не потрудились выучить? 

             Лазарев. (Удивлённо) Нет… (он поднимает голову и рассматривает портрет на стене). Не очень-то и похож… Худой только… А так…

             Татьяна Николаевна.   Ну да, ну да... Если рассматривать портрет руки Перова, то конечно. А вы изображение молодого Даля видели?

            Лазарев.   Нет… Не помню…

            Профессор.   А ведь вы правы, Татьяна Николаевна! Как же это я сам не заметил? Да, ему бы форменную фуражку сейчас – и не отличить… 

           Татьяна Николаевна.   Если позволите, Александр Иванович, я возьму шефство над вашим студентом в этой теме. Он у меня будет её на зубок знать! Теперь уже я прошу дать ему ещё один шанс... Хотя бы из-за внешности… Невероятное совпадение! Очень похож!

             Профессор.   Вам не могу отказать… (Поворачивается к студенту). Везунчик вы, Владимир Лазарев! Татьяна Николаевна – известный наш далевед. Если уж она просит дать вам шанс… Так и быть. Жду в четверг. И только попробуйте не знать о сказках и очерках!

           Лазарев.    Спасибо вам! Я выучу!..

           Татьяна Николаевна.    Раз я взялась помочь в этой теме, то разрешите мне и покомандовать вами. У вас есть в запасе несколько часов свободного времени?

           Лазарев.   Да, конечно. 

           Татьяна Николаевна.    Тогда я предлагаю вам прямо сейчас посетить музей Даля. Я позвоню директору, попрошу, чтобы она организовала персональную экскурсию для вас. Заодно отвезёте вот эти книги… Поверьте, она очень обрадуется вашему визиту…

           Лазарев.   Хорошо, уже еду… Спасибо вам!

           Татьяна Николаевна.    Не за что! Готовьтесь стать прилежным студентом. Ах да! Телефончик мне свой оставьте и мой запишите. И с книгами как можно аккуратнее! В целости и сохранности довезите!

                        Она складывает книги в пакет и отдает студенту. Они обмениваются телефонами. Студент уходит.

 

Сцена 2.

 

Действующие лица:

1. Студент Владимир Лазарев;

2. Юленька – работник музея им. В.И. Даля;

3. Женщина – работник музея.

 

Музей им. В. И. Даля.

Пришедшего Лазарева встречает миниатюрная симпатичная брюнеточка с тряпкой для сбора пыли в руках. Она поспешно кладёт её в угол на полку. Чуть поодаль сидит ещё одна женщина за столом и пишет что-то в журнале. Она наблюдает за пришедшим, затем вновь погружается в работу.

 

        Лазарев.    (Слегка развязно) Оп-паньки! Какие красавицы стерегут народное достояние! Привет!

       Юленька.    Здравствуйте. Вы кто? 

       Лазарев.     Я по поручению, из Университета… От Татьяны Николаевны. Мне директор нужен, вообще-то.

       Юленька.    Ой, а Елены Павловны нет. А Татьяна Николаевна мне звонила, я вас жду. Вы Владимир Лазарев?

       Лазарев.    Да, я это он… с утра был… А как вас зовут?

       Юленька.    Юлия Андреевна.

      Лазарев.    А что так официально? Просто Юленька вас не устроит? Может, на «ты»? Мы же ровесники.

      Юленька.    После работы – возможно, но здесь… Не положено.  Вы должны были привезти какие-то книги. Давайте.

       

                 Владимир передает ей сумку с книгами. Она сгибается под их тяжестью. Охает. Он подхватывает ношу, кладёт на стол. Тем временем откровенно рассматривает понравившуюся девушку. Она смущается, но старается вести себя с ним строго. 

                 Юля достает книги из сумки. Лицо её становится радостным.

       Юленька.    Ух ты!!! Это же… Нам так не хватало этого издания! Какая умница Татьяна Николаевна!

                Владимир нависает над ней, почти обнимая, рассматривает то, что привез. Пожимает плечами. Ему названия книг мало о чём говорят. Женщина – работник музея уходит в другой зал.

      Юленька.    Спасибо, что довезли их. Но!..  Меня просили устроить вам экскурсию по музею. Так вот, если вы не прекратите так откровенно меня разглядывать, я не смогу этого сделать. Я же не экспонат, в конце концов. Ведите себя прилично. 

      Лазарев.    Но мы же наедине… кажется. Такое впечатление, что тебя ещё и не замолаживал никто по-настоящему. Ладно, это мы поправим чуть позже… А экскурсия, да с таким экскурсоводом – это нельзя отменить.

      Юленька.   Что ты сказал? Ой, вы, то есть… Замолаживал?

      Лазарев.    Ну да, замолаживал, в смысле кадрил, то есть, ухаживал. А что? Неужели не слышала такого слова? 

        Юленька.    Ну, не смешите. Конечно, слышала. Это же та самая легендарная запись –  начало создания словаря! Она была сделана семнадцатилетним Далем под Зимогорьевским Ямом. Он тогда только закончил Петербургский морской кадетский корпус, был произведён в мичманы и добирался на первое место службы в Николаев.

          Юленька. (Достает толковый словарь, открывает книгу и зачитывает)

      «ЗАМОЛАЖИВАТЬ – иначе пасмурнеть – в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью».

    Но есть и ещё одно значение: «ЗАМОЛАЖИВАТЬ пиво, мёд, приводить в винное брожение хмелем, навеселить». Не отсюда ли новомодное замолаживать девушку? Новые слова, новые значения слов не перестают появляться и сейчас. Вот яркий тому пример. Может, продолжите дело Даля? Ой!!!

                (Она всплеснула руками, затем закрыла ими щеки, только сейчас заметив сходство студента с Далем).

        Не может быть!.. Вы так… А… вам никто не говорил, что вы похожи на молодого Даля?

        Лазарев.    Да что сегодня за день такой?! То… эта ваша Татьяна Николаевна с Александром Ивановичем, теперь вы. И все чуть ли не в обморок падают. А у вас нет портрета, где он молодой? 

        Юленька. (Умилённо) Конечно, конечно. Пойдёмте.

                Она ведёт Владимира в следующий зал. На стене портрет молодого Даля. Студент внимательно рассматривает его. Юленька – обоих. Сравнивает.

        Юленька.   Невероятно!!! Как две капли воды! Ещё и на филфаке!?

        Лазарев.    Пока да, но если не сдам «хвост» по Далю… То, как пить дать, отчислят.

        Юленька.   Но вас теперь нельзя отчислить… Тем более из-за Даля! Вы же его воплощение в современности…

        Лазарев.    Ох, Юленька, и вы, видать, фантастики начитались… Какое ещё воплощение?

        Юленька.   Стойте, сейчас увидите!

             Она убегает и тут же возвращается с небольшим зеркалом и форменной фуражкой в руках.

        Юленька.   А ну-ка, примерьте! Это не старинная, это мы заказывали для далевских вечеров. Надевайте.

                         Студент надевает фуражку и смотрится в зеркало, сравнивая с портретом.

        Лазарев.   А ведь верно, как с меня писали… Ну так как, я достоин быть вашим экскурсантом?

       Юленька.  (Рассудительно) Экс – курсантом… Экс, в смысле бывший… Значит, курсантом в прошлое. Да, в этом я вам отказать не в силах. Нужно спасать вас от отчисления. Вперёд, назад, в историю.

             Слышны слова начала экскурсии… Сцена темнеет.

 

 Владимир Иванович Даль - известный лексикограф. Родился 10 ноября 1801 г. в Екатеринославской губернии, в Луганском заводе (отсюда псевдоним Даля: Казак Луганский). Мы с вами находимся в доме, в котором предположительно, родился Владимир. Отец был датчанин, многосторонне образованный, лингвист (знал даже древнееврейский язык), богослов и медик; мать - немка, дочь Фрейтаг, переводившей на русский язык Геснера и Ифланда. Отец Даля принял русское подданство и вообще был горячим русским патриотом. Окончив курс в морском корпусе, Даль несколько лет служил во флоте, но, не вынося моря, вышел в отставку и поступил в Дерптский университет, который и окончил по медицинскому факультету. Походная жизнь, как военного доктора, сталкивала его с жителями разных областей России, и материалы для будущего "Толкового Словаря", которые он начал собирать очень рано, все росли… 

 

Сцена 3. 

 

Действующие лица:

1. Владимир Иванович Даль – молодой;

2. Хорунжий;

3. Помощник Григорий (без слов);

4. Цыганенок (без слов);

5. Ванька казак (без слов);

6. Солдат с носилками;

7. Казаки – 5 человек, (2-е без слов);

8. Петро;

9. Карп с шутками да прибаутками;

10. Солдаты – 11 человек + (для количества, без слов).

 

1829 год. Под Сливно. Война с турками.

 

Армейский загон для лошадей. Только что привезли новых. Казаки объезжают их, учат новобранцев. 

В зале слышны характерные окрики, команды, а так же щелчки хлыстом. Даль стоит со своей записной книжкой в руках и с интересом смотрит на лошадей. Рядом с ним – казачий хорунжий. 

 

      Даль.   Эх, красавцы! Смотрел бы на них и смотрел… А скажите-ка мне, господин Хорунжий, кроме вороной да гнедой, какие ещё масти знаете?

      Хорунжий.   Ну, этот вопрос ко мне! Каких только не бывало на моей памяти! Барышники конским мастям завсегда свои названья давали. Вона, под моим казаком Ванькой, будто вороная с подпалинами – караковая, стало быть, по-нашему.

А вот, скажем, слыхал за подвласую? Это когда караковая, только с большими подпалинами.

            (Даль кивает и старательно записывает в записную книжку слова).

      Хорунжий. Бурая – это как бы, вся искрасна-коричневая, а навис (хвост и грива) потемнее. Игреняя посветлее будет, рыжая, а навис белесоватый. 

       Даль. Игреняя? Не слышал о такой, а каурая – это не она же?

       Хорунжий.   Нет. Чуток не такая. Каурая – рыжая впрожелть. Ещё Саврасая… это та, что вам, сударь приглянулась давеча, стан тот же, токмо навис и ремень черные. Соловая ещё бывает, желтоватая, навис белесоватый. 

        Даль.   Да-а-а. И ведь все похожи. Попробуй распознать.

        Хорунжий.   Это поначалу, потом не ошибёшься. Можно и отличные от них… Вот Серая, например, сплошная смесь белой и темной шерсти, навис такой же; молодая, бывает в яблоках и серо-железовая, под старость вся белеет. Красивая животина… (Произносит мечтательно). Был у меня такой конь… Эх, не уберёг. Мою смерть на себя принял. На дыбы вскинулся, а тут… Турки клятые… Война, словом, не мамка, тяжела её лямка… 

         Даль.  (Соглашаясь) «Хорошо про войну слышать, да не дай Бог её видеть». Понимаю, потерять коня в бою, как друга лучшего лишиться. Хорошо, что сам жив остался… (Задумывается). С одного бока чума людей косит, с другого – война…           

          Хорунжий.     И то верно. «Живешь – не оглянешься, помрешь – не спохватишься». Как вспомню то сражение, сколько наших там под Кулевичами полегло… Так вы тогда среди нас и были!

            Даль.     В самой гуще и был. Верно. Такого вовек не забыть… Та битва исход компании всей предрешила, как говорят наши генералы. «Видел тысячу, другую раненых, которыми покрылось поле и которым на первую ночь ложем служила мать-сырая земля, а кровом небо, толкался и сам между ранеными, резал, перевязывал, вынимал пули, мотался взад и вперёд, поколе наконец совершенное изнеможение не распростёрло меня среди тёмной ночи, рядом со страдальцами…».

           Хорунжий.   (С пониманием качает головой) Тяжко пришлось, что и говорить… В котору сторону воюем, в той и горюем. (Помолчав немного) Ах, да! Вспомнил, ещё розовая масть бывает или красно-серая, с небольшой красниною. Сивая ещё, когда вороная с проседью, навис такой же и посветлее. Ох, уморился, сразу всех и не назовёшь. Я ещё повспоминаю, пришлю Григория (кивает в сторону помощника) с названиями. Знаю, что вы охочий до слов новых, рад угодить…

             Из загона слышатся крики, глухой удар. Это одна из кобыл скинула солдата. «Лекаря! Лекаря позовите! Да вон он! Владимир Иваныч! Беда!» Даль прячет тетрадь, перелезает через загон и спешит на помощь. Хорунжий – за ним. С восклицанием «Ванька мой убился! А ну, расступись! Доктора пропустите!». Григорий спешит следом.

              Команды хорунжего: «Носилки с лазарета! Быстрее, ядрена вошь!», «дощечки да бечеву захватите! Ванька наш ногу переломал…», «Турки в бою не одолели, так здесь, в лагере кобыла скинула…», «Пришла беда – отворяй ворота». Помощник и ещё один солдат несут Ваньку на носилках, видна его нога, лежащая между двух дощечек. Даль идёт следом, вытирая о материю руки. Хорунжий их догоняет и идёт рядом с носилками. Носилки заносят в палатку полевого госпиталя. Даля окликают у входа.

Несколько других казаков с сияющими лицами подбегают к Далю.

          Казак 1.  Владимир Иваныч!  Владимир Иванович! Погодьте! (Отдышавшись).  Нашёлся!!! Верблюд ваш нашёлся!!! 

          Даль.         О-о-о, хороша новость! Ежели и груз мой бесценный – тетради с записями целы и невредимы остались…

          Казак 2.    Так и есть! На одиннадцатый день мы таки нашли его, отбили горбатого у турок. Целы бумаги!!! Все ли, нет, вам судить, но мешки полные. 

          Казак 3.    Даже кларнет генеральский не тронул неприятель… Целёхонек!

          Даль.    Вот это подарок! Вы не верблюда, вы мне 10 лет жизни великотрудных вернули, да ещё полгода (самые урожайные, походные)!!! Богатство народное не понадобилось неграмотным туркам – какая удача! Во век не забуду! Благодарен вам! (кланяется казакам)

          Казак 1. Да нам и самим радостно, что уважаемому человеку пособили… В народе говорят: мал сокол, да на руке носить; велик верблюд, да воду возить. А наш горбатый водовоз – дороже царского сокола оказался! 

          Даль.    Хочу, да не могу сам бежать за поклажей. Ваню кобыла покалечила, пошёл я к нему. Не в службу, а в дружбу, принесите тетради, какие найдёте сюда, остальное – подождёт.

          Казак 2. Не беспокойтесь, работайте, лечите больных да раненых. Всё, как надо, исполним!

 

Даль спешит в палатку военного госпиталя. Казаки с воодушевлением идут выполнять его просьбу. Через время приносят поклажу, заносят в палатку и уходят.

 

Вечереет, Даль выходит из палатки. Устало расправляет плечи. Видны отсветы костра. Солдаты отдыхают, поют песни. Им вторят вездесущие сверчки.

Даль с удовольствием вслушивается в народные напевы. 

 

               Шли-прошли обозы,*

               За обозами матросы,

               Они шли-прошли слободою,

               Звали Дуняшку с собою:

               Пойдем, Дуняшка,

                 Пойдём с нами:

                 У нас, Дуняшка,

                 Жить привольно,

                 Работать у нас охотно,

                 У нас домы все каменные,

                 Текут речки медовыя,

                 У нас горы восковыя,

                 В горах камни дорогия.

              – Не обманывайте, солдаты,

                 Я сама про всё то знаю:

                 У вас домишки-палатки,

                 У вас горы – земляныя,

                 В горах камни все простыя,

                 Текут реченьки слезовыя.

 

              * - (песня тягольная, записана г. Туриным. Песни собраны П.В. Киреевским и изданы Обществом любителей русской словесности в 1864 году).

 

Мимо проходит солдат. Даль его окликает: 

            Даль.    Петро, ты что ли?

            Петро.   Я, господин доктор. Вы ещё работаете? Устали небось. Раненых много?

            Даль.    Много, Петро, много раненых. Устал я, верно подметил, но и радость у меня превеликая! Казаки моего верблюда с поклажей отбили! Вот, письмо другу в Дерпт написал, Николаю Пирогову. Отправь с первой оказией, радостью о находке с ним хочу поделиться…

             Владимир Иванович отдает письмо.

             Петро.   Не извольте беспокоиться! Завтра же с обозом и уйдёт. Я прослежу.

              Даль благодарит его. Он уходит. Владимир Иванович идёт на звуки песни. 

              «Весело потрескивает костер. От дымящегося котла вкусно тянет кулешом – жидкой кашей, приправленной салом. Вокруг костра теснятся солдаты. Один выгребает кашу деревянной ложкой из походного котелка. Другой, расстелив на земле шинель, старательно режет хлебный каравай на равные доли. Третий ловко выхватил из костра пушисто-серый тлеющий уголек и, перебрасывая его с ладони на ладонь, раскуривает трубку- носогрейку. Даль устраивается прямо на траве; скрестил ноги по-турецки, раскрыл на коленях тетрадь в кожаном черном переплёте». Солдаты просят Даля.

             Солдат.    Владимир Иванович! А правду говорят, что вы сами видели, как наш казак двенадцать турок в бою в плен взял?

             Даль.   Хитришь, Поликарпыч. Я при вас уже рассказывал эту историю.

             Солдат.   Хитрю, Владимир Иваныч, верно, но вы так складно всегда рассказываете… Расскажите тем, кто не слыхал. Порадуйте солдатушек.

             Даль.   Хорошо. Слушайте. После Кулевчинского боя, когда турки уже никак не могли собраться с силами, а русские, наоборот, воспряли духом, это и случилось. Я своим глазам не поверил, когда увидел казака, взявшего в плен двенадцать турок. Самое странное, он оставил их в сёдлах, но скрутил им руки, а каждую лошадь крепко привязал поводком к хвосту впереди идущей. Вот она – русская смекалка! Сам же обвешался саблями, ружьями, пистолетами и ятаганами своих пленников. Этот немыслимый караван привлёк внимание штабных офицеров. Один из которых чуть не выпал из седла от хохота.

           Слышится одобрительный смех солдат.

         Даль закинул голову. Отдыхает. Но вот приходит Карп Власов, первый в полку весельчак, с ходу начинает потчевать товарищей шутками да прибаутками. 

            Карп.   Ну, солдатушки, ну ребятушки! А что приуныли-пригорюнились? 

            Солдат.   О! Карпуша пришел, нам всем удача!

            Карп.   Удача, говоришь? 

                         Удача – что кляча: 

                         Садись да скачи! 

                         Скачи да кричи!

   

                          Наш то Макар доселе гряды копал, 

                          А ныне Макар в воеводы попал.

 

                          Лихо – не лежит тихо:

                          Либо катится, либо валится,

                          Либо по плечам рассыпается!

                           А добро – не лихо;

                           Бродит о мир тихо.

 

                           Сало было, стало мыло.

                           Я за кочан – меня по плечам,

                           Я за вилок – меня за висок.

 

                           Сбил, сколотил – вот колесо;

                           Сел да поехал – ах, хорошо!

                           Оглянулся назад – 

                           Одни спицы лежат!

Солдаты смеются, в ладоши хлопают, просят продолжить.

  Даль едва поспевает записывать слова, прежде неведомые.

            Но вот Карп оступился, выругался в сердцах: 

            Карп.      Чёртова лужа!

            Костромич.   Правда твоя, Карпуша. Ишь Калуга – сразу и не приметишь! 

            Карп.   (Из Твери).      Нет, приятель, не согласен у нас в Твери калугой топи да болота называют… этой луже до болота далече ещё.

            Сибиряк.    (смеётся) Вот насмешили! Да кто ж не знает, у нас в Сибири Калуга – рыба красная, вроде белуги или осетра.

            Северянин.    Интересно сказываете, а у нас на севере, лужу ещё лывой называют.

            Даль.    Лы-ва? Я не ослышался?

            Северянин.   Всё так. Налило воды – вот и лыва.

            Даль.   (повторяет) лужа, калуга, лыва.

            Вятич.   Удивительно! Чудеса просто! А у нас на Вятке лывой называют лес по болоту.

            Мужик из Архангельска.  (Лениво). Лыва, брат, не лес вовсе, а трава морская, что после отлива на берегу остается.

            Даль.   А откуда вы родом? Говор ваш мне удивителен, не распознаю. А ведь умею различать откуда человек прибыл.

            Мужик из Архангельска.  Из Архангельска я! Вот откуда занесло судьбинушкой!

            Тамбовец.    (не дождавшись очереди, спешит слово вставить) А я из Тамбова! А у нас лужа – значит мочажина! Вот!

             Астраханец.     Не совсем ты прав, братец, не мочажина, а мочаг, но это такое озерцо на солончаках. Я из Астрахани. Так-то точнее будет. Знаю, что говорю.

             Пензенец.    У нас на Пензе – это болотце. Когда на болоте косят, сено мочажинником называют.

             Даль.    (повторяет) лужа, калуга, лыва, мочажина. Спасибо за науку! Но точку в этом ставить нельзя. Богат язык наш!

             Рязанец.   Есть у лужи ещё название – лузь!

             Даль.    (Удивляется). Да ведь лузь по-рязански и по-владимирски – луг, а не лужа. Даже песня есть «Во лузях, во зелёных лузях…».

             Рязанец.   Так я и есть из Рязани! 

             Псков. По-рязански не знаю, а во Пскове лузь – лужа замёрзлая.

             Карп. (Из Твери).   Так и есть, а точнее – дорога обледенелая.

            Даль торопится, пишет. Слова густо заселяют тетрадь…

            

Разговор-спор затихает. Вновь слышится русская народная песня.

 

Сцена 4.

 

Действующие лица:

1. Владимир Иванович Даль молодой;

2. Касатка (молоденькая цыганочка); 

3. Хозяйка (богатая молдаванка).

 

Бухарест. Яссы.

Слышны слова экскурсии:

«Даль сопровождает Генерал-лейтенанта  Ридигера в Бухарест. Без врача было путешествовать небезопасно.

Он видел умирающих от чумы и не заболел. А чума вспыхивала то в одном месте, то в другом. Город утопал в грязи. В бесконечных лавчонках множества ремесленников.

Владимир Иванович стал на постой к богатой молдаванке и заболел. Почти месяц его трепала жесточайшая лихорадка». 

 

          Немного оправившись, начал приглядываться к обитателям дома, в котором поселился. Внимание его привлекла цыганка, совсем молоденькая, с любопытным личиком и необыкновенной грацией. Звали её Кассандра или Касатка. 

 

           Даль спускается по лестнице со второго этажа. Он садится за пианино(?) и наигрывает тирольку.  (ТИРОЛЬЕН - 1. Оживленная трехдольная песня-танец, родственная лендлеру...)   

          Вдруг в дверях появляется Касатка. На ней шерстяная полосатая юбка, такой же пояс в ладонь ширины, на плечах рубашка. Кутается в ажурную шаль.   

              Даль.   Здравствуй, красавица Касатка, очи – светлее дня, темнее ночи. Смотреть на тебя – одно удовольствие.

              Касатка.    Ой, господин, смущаете вы меня. Чем же я вам так приглянулась?

              Даль.    Не смущайся, дитё, обидеть не посмею. Хочу о тебе рассказ написать. Про грацию твою необыкновенную, про то, как хороши твои черные шелковистые волосы, про молодость твою и смуглый румянец, про полные губки, про носик твой маленький и беспечную улыбку… Но главное, что в тебе поражает – это необыкновенная чистота, которая так и светится в твоих глазах. 

              Касатка.   Как красиво говорить умеете… Писать обо мне хотите. Странный вы в этом. До сих пор не встречала такого благородства в тех господах, что на постой к нам определялись. Верю, что не обидите, а и заступитесь, ежели что… Вот услыхала музыку – не смогла устоять, пришла послушать. Охочая я до песен…

             Даль.   Рад, Касаточка, что понравилось исполнение. Расскажи мне о себе, чтобы рассказ получился более полным. Довелось ли войну увидеть?

             Касатка.   Довелось, господин. Сиротою она меня сделала. Пришла беда к нам, стали поляки биться с русскими. И этого я ничего не знала, только помню, что все бранились и боялись москалей. Храбровали они всю ночь, песни пели, вино пили, а на улицах разложили огни. Помню, как стояла с бабой за воротами, слушала и смотрела. И баба учила меня бранить москалей. По улицам стреляли. Совсем рядом. Баба втащила меня в какую-то хату. Потом хата загорелась. Солдаты набежали – больше ничего не знаю; как я вышла, что со мною было… Ничего не помню – мала была, глупа. 

Ещё помню, бежала я по дороге и плакала. Повстречались мне москали – дали хлеба сухого и напоили водой. Пожалели и пошли дальше. Так и не нашла своих… Позже сюда попала. 

           Даль.   Так может, кто-то жив из твоей семьи остался? Не пыталась узнать?

           Касатка.   Мала была, глупа, тогда не нашла, а сейчас и вовсе не знаю... Где искать, как?

           Даль.    Права ты. Не придумаю и я, какой совет тебе дать. Жаль, скоро мне съезжать отсюда. Увидимся ли когда ещё? Но образ твой сохраню в памяти до конца дней своих...

           Касатка.    Спасибо, господин. Ещё никто ко мне с таким участием не относился, так-то вот по-человечески, но не могу и отблагодарить за это. Вы знаете, жених у меня есть. Я его дождаться обещала. Слово своё держу, не по мне обманывать своего суженого.

           Даль.   Похвальна твоя преданность, Касатка. Знаю, что не свободна. Предлагать ничего не смею… Но и знаю, что бедствуешь. Не могу оставить тебя, беззащитное создание, этой глупой, своевольной хозяйке на глумление. Тяжело тебе при ней будет.

             Заходит хозяйка. Пышнотелая разряженная женщина. Увидела Даля.

           Хозяйка.    Владимир Иванович! Дорогой! Вы встали уже? Доброго здоровья! Всем ли довольны? 

          Даль.   Здоровья и вам. Всё хорошо, не беспокойтесь излишне.

          Хозяйка.   (Касатке) А ты что тут делаешь? Кто тебя звал сюда, девка? Работы нет? Так добавлю.

         Касатка бросает растерянный взгляд, но, не произнося ни слова, стоит, вся сжавшись, укутавшись в ажурную шаль.

          Даль.   Зачем вы так? Я её позвал. Обещала она мне песни свои цыганские петь… Не жалко сиротку?

          Хозяйка.   Всех не пережалеешь. Ничем она других крепостных не лучше, чтобы позволять ей бездельничать. Обута, одета, пусть за это и благодарна будет. А вот поёт она знатно. И я послушаю с удовольствием.

                     Садится поодаль за стол. Даль просит цыганку спеть что-нибудь. Она согласно кивает. Начинает петь и тут же начинает танцевать. Явно старается угодить Далю. Владимир Иванович подбирает ноты, аккомпанирует ей. Закончив петь и танцевать, девушка прощается и убегает.

          Даль.   Вы говорили, что девушка в вашей собственности. 

          Хозяйка.    Да, так и есть… 

          Даль.   А во сколько мне купчая крепость обойдётся на неё? Не богат я, но не могу так уехать. Хочу помочь девушке.

          Хозяйка.   Исключительно из уважения к вам… (Задумывается) Неужели решитесь выкупить? 

           Даль.   Ежели наличности хватит, то решусь.

           Хозяйка.    Положим… Сто шестьдесят левов. Больше скинуть не могу… 

          Даль.    Договорились. Только давайте всё оформим сразу. Времени у меня не так много осталось до отъезда.

                       Из своей тетради вырывает лист, пишет договоренность. Хозяйка читает, согласно кивает головой.

         Даль.     А теперь прошу пройти со мной в управу, скрепить нотариально, со всеми полагающимися печатями.

          Хозяйка.    Скорый вы в делах. Надеюсь, сумму оговоренную вы с собой возьмёте.

         Даль.    Не беспокойтесь за это. Сейчас же иду за деньгами.

 

Встает, поднимается по лестнице. Хозяйка довольно потирает руки. Сделка ей выгодна, не прогадала.                            

    

Сцена 5.

 

Действующие лица:

1. Студент Владимир Лазарев;

2. Юленька – работник музея им. В.И. Даля;

3. Парень хулиган;

4. Несколько экскурсантов.

5. Женщина, работник музея.

 

Музей им. В.И. Даля. 

Следующий день. Зал, где висит портрет молодого Даля. Лазарев (в другой одежде) внимательно всматривается в его черты. Слышатся слова экскурсии, которую проводит Юля.  

 

В 1831 г. Даль участвовал в походе против поляков и отличился при переправе Ридигера через Вислу у Юзефова: за неимением инженера, Даль навел мост, защищал его при переправе и затем сам разрушил его. От начальства он получил выговор за неисполнение своих прямых обязанностей, но император Николай I  наградил его орденом. 

Пауза.

Экскурсанты рассматривают экспозицию. 

 

Юленька издали любуется молодым человеком, но как только он опустил взгляд и посмотрел на девушку, она напускает на себя строгость. Тем не менее, Лазарев замечает эти перемены. Улыбается ей.

            Лазарев.   Я что-то не понял про мост. А зачем его нужно было разрушать?

            Юленька.  О! Это целый рассказ…  Я думаю, это будет всем интересно. Хотите послушать?

           Экскурсант.   Да, конечно. Если можно.

            Юленька.    (берет книгу, открывает, но не читая, а только подглядывая, рассказывает). Генерал Ридигер пытался тогда, как можно скорее соединиться с князем Паскевичем и вдруг, подойдя к Висле, увидел разрушенный мост. Это была западня. Встревоженный генерал собрал военный совет в местечке Юзефов. Положение было катастрофическое. Русские части всё подходили и подходили… и становились добычей налётов лёгкой польской кавалерии. Даль был при обозе с ранеными. Расположив их на бывшем винокуренном заводе, пошел к реке, чтобы осмотреть местность. Он не хуже других понимал серьезность ситуации. К его великой радости, дойдя до складских помещений, он обнаружил огромный склад бочек. «Мост на плотах!» - пронеслось у него  в голове. Он моментально направился к генералу Ридигеру и изложил суть дела.

Но в корпусе не было ни одного инженера, и тогда Даль сам берётся заведовать постройкой моста на плотах. 

    Закипела работа. Вначале Даль построил мостовое укрепление. Одновременно отряды солдат мастерили плоты: к наглухо заколоченным двадцати большим бочкам привязывали дощатый настил – и плот готов. Высадка десанта на противоположный берег тоже была поручена Далю. Поляки, увидев внезапно появившихся русских, скрылись – их было слишком мало. Операция прошла без потерь. Готовый мост испытали нагруженной телегой. Испытание прошло отлично. «С Богом!» - сказал генерал и началась переправа. Все до последнего русские отряды благополучно высадились на левый берег. 

      И вот тут Даль заметил польскую конницу. Теперь их было много. Они сразу поняли в чем дело – бросились к мосту. Мост нужно было ликвидировать, иначе – смерть. Ридигер отдает приказ Далю – мост уничтожить. Даль прыгает в пустую бочку, берёт лежащий на дне топор и двумя ударами перерубает основной узел, соединяющий главные поперечные канаты моста. Все дело в том, что инженер-самоучка Даль предусмотрел моментальное разрушение своего сооружения.

      Когда поляки пришли в себя, было уже поздно: мост разъехался. Сильное течение Вислы подхватило плоты и понесло их вниз. Два выстрела прозвучали почти одновременно, но, к счастью, поляки промахнулись. Даль нырнул и появился на поверхности совсем не там, где его ожидали увидеть.

      На берегу с тревогой ждали развязки. Когда Владимир Иванович вышел из воды, его ждало такое громогласное «Ура!», какого он никогда раньше не слышал. 

      Даль был награждён Владимирским крестом с бантом и грамотой генерала Ридигера с подробным описанием постройки невиданного моста и «разрушением оного на виду у неприятеля, начавшего переправу».

            Экскурсанты благодарят, прощаются и уходят. Юлия возвращается к Лазареву.

           Лазарев.    Даже волосы на голове дыбом от такого рассказа… И это всё Даль? Как много я не знал! Пантонный мост! Сколько же талантов в одном человеке!!! Поразили, Юлия Андреевна! Умеете вы рассказывать. Талант у вас в этом! Это же надо, как в яви всё увидел. Второй день здесь. И так всё интересно…

           Юленька.    Просто хорошо материалом владею. Много читаю, много раз экскурсии проводила… Я очень довольна, что вы оказались благодарным слушателем. Даже замолаживать меня вроде как перестали… (смеётся)

           Лазарев.   Неужели? Как же я так сплоховал! А в котором часу вы заканчиваете работать? Непременно хочу вас проводить домой. Стемнело уже, а район здесь довольно малолюдный. Ох, что-то и я высоким штилем заговорил. Сам себя не узнаю. Вот так: с кем поведёшься, того и наберёшься.

             Юленька.   Вам это только на пользу. А рабочий день у меня уже через полчаса заканчивается. Если обещаете вести себя хорошо, то разрешу проводить. Я и, правда, боюсь одна ходить по вечерам.

            Лазарев.   Юленька, а почему так народу мало ходит? 

            Юленька.    В основном в выходные у нас экскурсии массовые. В будние дни – намного меньше. Плюс зима, морозы стоят крещенские, настоящие. Вот людям и не до музеев. Все по домам после работы спешат, согреться чайком горячим, под одеяло тёплое улечься да телевизор посмотреть…

             Лазарев зачарованно смотрит на девушку. Она снова смущается.

             Юленька.    Ой, а хотите чаю горячего? У нас здесь не очень-то и тепло. У меня и бараночки где-то были.

               Лазарев.    Хочу. Если не затруднит. Из ваших ручек… Мне будет очень приятно.

                 Юля приносит две чашки с чаем. Тарелку с баранками. Садятся за стол. 

               Юленька.    А хотите немного занимательной геометрии по Далю?

               Лазарев.    Хочу! 

               Юленька.   Вспомнилось то, что саму поразило. Из учебников по геометрии помните: «Прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками»?

               Лазарев.    Да, так и есть.

               Юленька.    А вот народная пословица это опровергает: «В объезд, так к обеду, а прямо, так, дай Бог, к ночи». Даль её так сам толкует: «Укорачивая путь, часто плутают».

               Лазарев.     Мудро. Но я всё же заступлюсь за школьную трёхмерную геометрию. На тетрадном ровном листе – это правильно. А вот там, где большие расстояния, там ровного мало. Не заметишь, как с прямого пути свернёшь. Вот там и не сходятся законы геометрии, а параллельные прямые – пересекаются. Согласен. Интересный пример.

                Юленька.   Ой, а мне понравилось ваше толкование. Умеете понять суть. 

                  В зал заглядывает женщина, работник музея и  предупреждает, показывая на часы, что пора закрывать музей.

                Юленька.   (Женщине) Да, мы сейчас. (Лазареву) Ну, вот, теперь можно и домой собираться. Пойдёмте одеваться.

Они уходят, убрав со стола. Через время появляются одетыми. Юленька гасит свет в дальних залах. Лазарев следует за ней, словно тень. Но тут открывается дверь музея и заходит здоровенный парень. На пальце раскручивает ключи от машины. Его встречает работник музея.

                 Работник музея.   Молодой человек, вы что-то хотели?

                 Парень.    (Не обращая внимания на женщину, кричит) Юлия! Ты здесь?

                 Юленька.    Да, одну минуту. 

            Юля и Владимир появляются у входа. Свет горит уже только здесь. Юля прячет глаза, ей не нравится пришедший. Это видит Лазарев и решительно выясняет у парня.

                 Лазарев.    А вы, собственно, кто будете?

            Юля такого вызова пугается ещё больше.

                  Парень.      А тебе не всё ли равно? Я не к тебе пришёл. Юль, это что ещё за крендель?

                  Юленька.    (Волнуясь) Это из университета прислали мне на помощь. Елена Павловна на конференцию уехала. Он просто мне помогает…

                  Парень.   Что-то ты сильно напугана. Небось, в женихи набивается? 

                  Юленька.   Нет, что ты… Он и, правда, из университета. Книги привёз… Меня из-за тебя уже чуть не уволили один раз. Зачем ты опять приехал? 

                  Парень.    Тянет к тебе. Вот и приехал. Полюбоваться, так сказать, а заодно и проверить. Никого рядом с тобой не потерплю, я тебя предупреждал.

                  Лазарев.    Что-то я никак не пойму, она, что, твоя собственность?

                  Юленька.    Ой, не нужно только в музее никаких выяснений отношений. Выходите. Ну, пожалуйста! Я зал на сигнализацию должна поставить.

                   Парень.     Ладно, пойдём, заступничек! На свежем воздухе отношения выясним…

Парень здоровый. Берёт за шкирку Лазарева и выталкивает на мороз. Клубы холодного воздуха врываются в музей. Юля выбегает вслед за ушедшими. Очень переживает.

                Слышится шум драки. Дежурная звонит в милицию и поспешно ставит на сигнализацию здание.  Включилась сигнализация и в машине парня. Юленька вскрикивает. Шум вытесняет сирена приближающейся милицейской машины.

 

Сцена 6

 

Действующие лица:

    1. Студент Владимир Лазарев;

2. Юленька – работник музея им. В.И. Даля;

3. Врач;

4. Жандармы – 3 человека;

5. Пантомима сказки – 7 человек.

 

Затемненная сцена.

 

Слышатся слова Экскурсии…«По окончании войны Даль поступил ординатором в санкт-петербургский военно-сухопутный госпиталь и близко сошелся с Пушкиным, Жуковским, Крыловым, Гоголем, Языковым, князем Одоевским. Первый его литературный опыт ("Русские сказки. Пяток первый", Санкт-Петербург, 1832 - пересказ народных сказок) обнаружил его этнографические наклонности. Книга эта навлекла неприятности на автора. По доносу Булгарина  она была запрещена, и Даль взят в III отделение, но в тот же день выпущен благодаря заступничеству Жуковского. Тем не менее, Даль долго не мог ничего печатать под своим именем».

 

Лазарев попадает в больницу в тяжелом состоянии. Он лежит на кровати и бредит. Время от времени выкрикивает имя Юленьки. 

На стене больницы проплывают отдельные сцены бреда.

Он очень реально видит картину, где император Николай I  награждает его орденом. Слышатся голоса: «Служу Отечеству!»,

«Но не служба теперь у него впереди – служение. Народу, Отечеству, Родному языку!» 

          Затем видит картину, когда он работает врачом в какой-то маленькой больнице. Чума. Холера. Люди умирают. Их уносят с накрытыми лицами. Доносятся невесёлые поговорки и речи: «В холеру-де лягушки не квакают, мухи и ласточки не летают», «Участки, где приходится действовать, не больницы вовсе, а морильни! Народ всегда точное определение находит. Эти морильни являют собой «царство сырости, неотвратности, нищеты, тесноты», «Госпитальное начальство крадёт лекарства из аптеки, продукты из кухни, дрова из сарая, белье и халаты из кладовой…». «Суеверие, недоверчивость, недостаток в пище, в средствах, в присмотре – всё это могло бы свести с ума того, коего попечению доверено было бедствующее положение». «Кто убился? – Бортник. – А утонул? – Рыбак. –  А в поле убитый лежит? – Служилый человек», «От вражеских пуль и гранат, от чумы, от лихорадки осталось лежать в поле больше двухсот из трёхсот докторов, прибывших в армию». 

 

           К Лазареву подходит врач. Прослушивает пульс. Качает головой. 

           Врач.    Владимир Лазарев! Вы меня слышите?

           Лазарев.   Кто лечит, тот и увечит! Под кафтаном-то ни чести, ни души, ни сердца…

           Врач.     Владимир, вы понимаете, что говорите?

           Лазарев.     Отныне я не Владимир, я Казак Луганский. Три года не слезал с седла… Я вольный казак – не раб, не крепостной… Я пишу сказки…

            Врач.     Ну что же, казак так казак. Кто ж спорить будет, что Луганский. Вот только никак бред не проходит. Сказки… Хм-м… Странный бред-то какой!

              В палату заглядывает Юленька. 

           Юленька.    Можно спросить?

                          Врач оглядывается на пришедшую. Разводит руками.

           Врач.        А, это опять вы? Вообще-то не положено здесь вам находиться, но, может, вы сможете мне помочь понять кое-что. 

              Юля проходит.

            Юленька.     Как он себя чувствует?

            Врач.          Бредит. Особой угрозы для жизни не наблюдаю, но бред у него какой-то странный. То Юленьку какую-то зовёт, то Казаком Луганским себя величает. Ни Далем ли себя возомнил?

            Юленька.     Им самым. Он же копия он!.. И Владимир. Это на него так моя экскурсия подействовала. Я в музее работаю. И меня Юля зовут. Он сразу после этого и в больницу попал. Из-за меня, кстати. За меня заступался.

            Врач.   Ну, это я понять могу. Дело молодое, конечно, но вот его состояние все же беспокоит…              

            Юленька.    Если я чем-нибудь помочь могу, лекарства там какие нужны, пусть даже и дорогие, вы пишите, я принесу. Вы его только вылечите, пожалуйста!!!

            Врач.    Лекарства мама его уже принесла, недавно только ушла. А остальное – от его организма зависит. Молодой, будем надеяться, что справится с болезнью. (Поворачивается к Лазареву) Терпи казак – атаманом будешь!

 

          Лазарев.    Юленька! Юля!..

               Юля подходит, кладёт руку ему на лоб. Лазарев открывает глаза. Стонет, но узнает девушку. Смотрит на нее.

          Лазарев.    Ты пришла… Я так рад…

          Юленька.  (врачу) Он, кажется, узнал меня. (Владимиру) Я пришла. Я никуда не уйду, пока тебе не станет легче.

     Врач наблюдает за диалогом.

          Лазарев.    Мне хорошо… Потому, что… ты рядом. Ты мне снилась… Ты такая… такая...

          Врач.    Ну, будем надеяться, что это был любовный шок. Раз ему так хорошо с вами, девушка, то останьтесь пока. А я пойду, не буду мешать процессу выздоровления.

                  Врач уходит, приходит медсестра и ставит ему капельницу. Юля садится возле него на стул. Он засыпает, но во сне снова называет её имя. Звучат фразы: «Тяжело болеть, тяжелее того над болью сидеть». 

           На сцене озвученная чтецом пантомима – сказка.     

«Сказка моя О Иване, молодом сержанте, удалой голове, без роду, без племени. В некотором самодержавном царстве правил царь Дадон. (Голос Даля – Дадон – неуклюжий, несуразный человек). Царствовал, как медведь в лесу дуги гнёт: гнёт не парит, переломит – не тужит! 

При нём министры, фельдмаршалы да князья, а вокруг – сыщики, блюдолизы и потакалы. Был в том же царстве удалой Иван Сержант, служил хорошо, жалование ему шло солдатское, простое, житьё имел плохое, однако жил не тужил. Бесчестные бояре да вельможи озлились на Ивана за добрую службу, стали его перед Дадоном оговаривать. Подучили царя задачи Ивану задавать – одна тяжелее другой: ан, не тут-то было – чего не потребуют с Ивана, всё в срок исполняет. Но «человек – не скотина; теряет напраслину до поры до времени, а пошла брага через край, так и не сговоришь!» Уверился удалой сержант в злобе и коварстве царя и советников его, построил армию несметную прямо против царского дворца и перебил царя Дадона, бояр, сыщиков, блюдолизов и потакал его вместе с губернатором столичным графом Чихирем, «пяташной головой» (Чихирь – беспутный пьяница и дармоед). Иван был провозглашен от народа царём земли той и царствовал милостливо и справедливо». 

            Офицер в светло-синем мундире в сопровождении двух солдат подходит к нему: «По высочайшему повелению вы арестованы… За проступки Казака Луганского отвечать доктору Далю!»

            Лазарев просыпается, держа руку Юли в своей. 

             Лазарев.    Юленька! Милая моя! Я, кажется, болел…

             Юленька.   Милый! Как хорошо, что ты очнулся… Тебе легче? 

             Лазарев.     Да, я хорошо себя чувствую. Я помню. Я же подрался… Теперь ты меня будешь хулиганом считать… Но я не такой…

             Юленька.    Ну что ты! Это я во всём виновата. Этот мордоворот – вот он и есть настоящий хулиган. Я его очень боялась… Его милиция забрала. Я заявление против него написала. Пусть думает наперёд, что не всё безнаказанно.

            Лазарев.    Как хорошо… (Любуется Юлей) Впрочем, я ничего не пойму. Я тут сон видел, что я стал Казаком Луганским, а меня прямо с постели больничной арестовали за сказки...

             Юленька.  Перечитал ты материалов, вот каша в голове и получилась… Был такой случай в 1832 году. Даль тогда сильно заболел, как и ты лежал в больнице. А в свет вышла его первая книга «Русские сказки казака Луганского». Так вот, за содержание крамольное он чуть было не попал в Петропавловскую крепость. Сказки те с книжных лавок жандармы изъяли и уничтожили. Но царь тогда его простил. Послужной список геройств, орден, который недавно ему сам Николай 1-й и вручал, перевесили тогда гнев царев за их сочинительство. Ой, я опять со своими рассказами… Тебе же нельзя сейчас напрягать мозги… Но, странно, ты говоришь, что во сне это видел… Никак поверил в воплощение Даля в современности?..

            Лазарев.   Поверил, не поверил, не скажу, но так всё ярко видел, как будто наяву и происходило. Такое впечатление, что все про Даля уже и знаю… Но вряд ли мои знания мне уже помогут. Сегодня какой день? 

             Юленька.   Четверг. Ты двое суток в бреду провел! А что, куда-то спешишь?

             Лазарев.    Да я вроде и здоров уже… но с таким фингалом… (ощупывает под глазом) мне в универ сегодня идти никак не светит. Не поймёт Александр Иванович, что за науку и за прекрасную даму пострадал… Сегодня дата пересдачи по Далю. Всё, фиаско…

               Юленька.   Да тебе же ещё и вставать нельзя, а ты за зачеты да за синяк под глазом беспокоишься! А за Александра Ивановича не беспокойся. Я звонила Татьяне Николаевне. Она обещала рассказать профессору о случившемся.  

               Лазарев.   Ты так хорошо её знаешь?

               Юленька.   Да как мне её не знать? Она же у нас в музее день через день бывает. Все наши материалы перечитала. И не только, ещё и пополняет книгами, документами. Сам свидетель такого.  Она общительная. Вот мы и подружились… 

Заходит врач.

               Врач.     Очнулся наш казак Луганский? Вот и ладненько… Девушка, а теперь я вас попрошу оставить нас наедине. Если все хорошо пойдет – завтра в обычную палату переведем, там и наговоритесь. 

               Юленька.   Да, да. Я ухожу. До скорой встречи!

               Прощаются. Юля уходит, врач подсаживается к Володе.

 

Сцена 7

 

Действующие лица:

 

1. Пушкин Александр Сергеевич;

2. Даль Владимир Иванович молодой;

3. Друг;

4. Слуга (без слов).

 

Санкт-Петербург, 1932 год. Даль решается посетить А.С. Пушкина, подарить свои сказки. Поздняя осень, но день выдался теплый, солнечный. Владимир Иванович решил идти пешком. Его окликает старый друг, приветствует.

           Друг.    Никак сам казак Луганский! Читал сказки твои! В восторге остался! Остер у тебя язык! Так им и надо, супостатам!

           Даль.     Спасибо на добром слове! Но не мои сказки это – народные. Мое только переложение. Жаль, мало разойтись успело. Жандармы все вынесли.

            Друг.    Слыхал, что арестован был… Да, дела – гнилые времена. А куда путь держишь? Может, махнём в гости ко мне? Приглашаю…

            Даль.   С удовольствием, но в другой раз. Иду к самому Александру Сергеевичу Пушкину. Хочу подарить, из оставшихся, экземпляр тех самых сказок. Давно жажду познакомиться с любимым поэтом. Василь Андреевич Жуковский много раз обещал нас познакомить, да никак не получается у него время выкроить. Всё в разъездах. Вот, решил сам в гости напроситься. Авось, повезёт, не выгонит, выслушает.

              Друг.    Да отчего же не попробовать?! Коли дома застанешь –  должен принять! Ну, желаю удачи! Это на Большой Морской?

               Даль.   Да. Слышал, что именно там Александр Сергеевич  поселился после женитьбы на Наталье Николаевне. Спасибо на добром слове! Удачного вечера!

              Приятели расходятся в разные стороны.

 

               Даль поднимается (на третий этаж). В прихожей слуга принимает у него шинель, идёт докладывать. Видно, что Даль волнуется. Он идёт по пустым, почти не освещённым комнатам. Вечереет. В следующей комнате он видит, как из-за стола поднимается Пушкин (Пушкин!) и делает ему шаг на встречу.  В глазах у поэта было столько приветливости и участия, любопытства и доброты, что сразу стало ясно: он очень рад гостю. Постепенно Даль успокаивается.

              Даль.    Александр Сергеевич, простите великодушно, решил подарить вам сказки свои. Очень мнение ваше интересует. Вы – любимый поэт мой… Да не только мой.

              Пушкин.   Спасибо, Владимир Иванович, проходите, чувствуйте себя свободно. За книгу – спасибо! С удовольствием почитаю.

      Пушкин прихрамывает на правую ногу. Он усаживает Даля в кресло, а сам устраивается на диване. Сунул подушку под бок. Левую ногу поджал, правую, больную вытянул бережно. Даль отметил легкое, изящное движение, которым Пушкин, садясь, откинул фалды фрака. Фрак был дневной, серо-голубой (сизый), не новый. Свежая сорочка была с широким отложным воротником, без галстука.             

            Пушкин.    Уж простите, замучил с осени «проклятый рюматизм»… 

             Открывает сказки, выборочно читает отрывки. 

            Пушкин.    (Читает вдумчиво). Сказка про Шемяку, судью неправедного, – у этого, где суд, там и расправа. За увёртки да проделки посадили Шемяку на воеводство, сделали «блюстителем правды русской»… Сидит Шемяка на почётном месте, правой рукой крестится, левую в чужие карманы запускает; а царь не всевидящ, бумага терпит, перо пишет, а напишешь пером, не вырубишь топором. Остро! Умно! (Восклицает в восхищении А.С.).

Вот и живём: «беда на беде, бедой погоняет, беду родит»… Очень хорошо! 

           Перелистывает страницы, опять зачитывает отрывок.                          

           Сказка про чёрта-послушника Сидора Поликарповича, отправленного из преисподней к нам на землю. Сперва пошёл черт в солдаты, «думал переиначить всю службу по-своему, да и опростоволосился крепко»: на первом же смотру отделали новобранца «так круто и больно», что бросил и службу, и ранец, и ружьё, и суму, «удирал трое суток без оглядки»…

            Cмеётся.

            Просматривает всю книгу. Видно, что она производит на Пушкина колоссальное впечатление. Глаза у поэта блестят, он показался Далю очень красивым.

            Пушкин.    Сказка сказкой, а язык наш сам по себе, и ему-то нигде нельзя дать этого русского раздолья, как в сказке. А как это сделать, – надо бы сделать, чтобы выучиться говорить по-русски и не в сказке. Да нет, трудно, нельзя ещё!

            Даль слушает, поражаясь…  

            Даль.   Точно так. Это справедливо!          

            Пушкин.    А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото! А не дается в руки, нет!

             Даль.   Спасибо, Александр Сергеевич, за мысли ваши ясные. Поразили вы меня! Подобное и мне на ум приходило… 

             Пушкин.    А над чем сейчас работаете, Владимир Иванович?

             Даль.   Да вот, не знаю, как и описать дело всей моей жизни. С самого отрочества записываю я слова новые, да их толкование, что они обозначают. В багаже уже тысяч двадцать по тетрадям собрано. А всё началось с ямщика под Зимогорьевским ямом, разъяснил он мне тогда, как тучки замолаживают небо, да откуда пошло само слово ямщик, все с того же яма. Дальше – в походах военных по вечерам у солдатских костров грелся, с людьми из разных губерний Руси нашей необъятной разговаривал, слова да поговорки записывал. И сейчас продолжаю, не остановить уже, в привычку вошло…

               Пушкин.  (Внимательно слушает, но, не выдержав, перебивает Даля) Так сделайте словарь!

               Даль.   (Неуверенно переспрашивает) Словарь? 

               Пушкин.   Ну да! Нам позарез нужен словарь живого разговорного языка! Да вы уже сделали треть словаря. Не бросать же вам свои «запасы»!

                Даль.     (Радостно улыбаясь). Конечно!!! Как это я не догадался?!

                Пушкин.   Мы словно забыли, что творец языка – народ! Есть же у нас свой язык…

                Даль. (В запале перебивает Александра Сергеевича) Которого мы не знаем...

                Пушкин.   Вот именно. Так смелее же, смелее! Обычаи, истории, песни, сказки. (Поднимает подаренную книгу). Письменный язык от этого очень выиграет. Вам никак нельзя бросать словарь неизданным. Надобно довести его до конца.

                Даль.   Непременно доведу! Мне сейчас самому удивительно, что мысль о словаре не приходила мне ни разу в голову.

                Пушкин.    Ну, рано или поздно вы бы это всё равно увидели. Скажите, Владимир Иванович, это ваша первая книга? (листает сказки)

                Даль.     Да, первая. Скоро в типографии Греча выйдет ещё одна, техническая книжка «Описание моста, наведённого через Вислу», с приложением чертежей.

                Пушкин.  Удивили вы меня широтой ваших знаний. Рад был познакомиться. Приходите в наш литературный кружок, пора вам познакомиться с нашим вдохновителем Владимиром Федоровичем Одоевским.

                Даль поднимается, пора было и честь знать.

                Даль.   С удовольствием! Спасибо, что приняли, уделили внимание. 

                 Пушкин. (На прощание).   Ваше собрание – не простая затея, не увлечение. Это совершенно новое для нас дело. Вам можно позавидовать – у вас есть цель! Годами копить сокровища и вдруг открыть сундук пред изумлёнными современниками и потомками!

                  Даль.  Не могу поверить... Это такая честь для меня! 

                     Обнимает Александра Сергеевича и расчувствовавшийся уходит.

                 Счастливым возвращается Даль от Пушкина к себе домой.

       «Идёт снег, крупные хлопья неторопливо кружатся над прямыми проспектами, тускло освещенными редкими фонарями. Даль поднял ворот (только нос торчит), навстречу ветру несется по Большой Морской». 

              Даль.   (Выкрикивает в восхищении) «Вам можно позавидовать, у вас есть цель!» Каково? «Искал рукавицы, а они за поясом! Искал коня, а сам на нем сидит!» Ну и дела!!! «Лапти растеряли, по дворам искали: было пять, а стало десять…». 

Даль останавливается. Присматривается.

              Даль.   Я же не в ту сторону полквартала отмахал… Вот это дал маху… Пустяки. Я – счастлив!!!

Повтором за ним следуют одна за другой крылатые фразы кумира:

    «А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото! А не дается в руки, нет!»

«Ну да! Нам позарез нужен словарь живого разговорного языка! Да вы уже сделали треть словаря. Не бросать же вам свои «запасы»!»

«Ваше собрание – не простая затея, не увлечение. Это совершенно новое для нас дело. Вам можно позавидовать – у вас есть цель. Годами копить сокровища и вдруг открыть сундук пред изумлёнными современниками и потомками!»

 

Сцена 8.

 

Действующие лица:

1. Владимир Иванович Даль;

2. Юлия Андре;

3. Катя Воейкова;

4. Николай Языков;

5. Дама с кузиной;

6. Князь Одоевский;

7. Петр Кириевский;

8. Другие гости и гостьи.

 

Литературный вечер у Языкова. Знакомство с Юлией Андре.

 

 

Зал, в углу рояль. За роялем В. И. Даль. Музицирует. Возле него две дамы. Одеты нарядно. Обмахиваются веерами, тихо переговариваются. Заходит Языков. 

 

       Дама.   А вот и хозяин сегодняшнего вечера. Николай, познакомьтесь, это моя кузина, помещица из Тулы, Анна Погожина. На несколько дней приехала погостить в столицу.

      Языков.   Николай Языков. Очень рад знакомству. Надеюсь, мой друг Владимир не даёт скучать вам. Думаю и остальные гости уже на подходе. Жаль, Александра Сергеевича сегодня не будет. В отъезде наш кумир.

      Дама. Да, жаль, я так хотела познакомить с ним Анну. Но да ничего. Здесь собирается так много литературных талантов вместе, что голова пойдет кругом от известности их имен. 

Заходят две пары.

      Языков.  (Дамам). А вот и князь Владимир Федорович Одоевский и Петр Васильевич Киреевский с супругами. Пойдёмте, я вас лично представлю. 

      Уводит дам с собой. Даль так же идёт поприветствовать друзей. Они разговаривают.

Постепенно публика собирается и проходит в больший зал, где оборудована сцена.

     Беседующего с Одоевским Даля окликает его давняя знакомая. Рядом с ней миниатюрная брюнеточка.

      Катя Воейкова.    Владимир! Как я рада вновь встретиться с вами! Не забыли меня?

      Даль.    Катерина Воейкова! Как можно вас забыть? Учёба в Дерпте – самое яркое впечатление в моей жизни. А вечера у вашего дядюшки – профессора Мойера – навсегда останутся в памяти. Очень душевная обстановка на них царила. Как поживаете, Катенька?

       Катя Воейкова.    Спасибо, у меня всё хорошо. Дядюшка велел вам привет передать от него. Он в курсе ваших успехов как в литературе, так и в хирургии, особенно в офтальмологии. 

      Даль.  Спасибо и вам, Катя. Очень рад, что не забываете мою скромную персону. До сих пор перед глазами картина, как после защиты диссертации меня провожали товарищи на войну, как по студенческому обычаю разожгли костёр на главной площади, как пили пунш за здоровье отъезжающего, как вели меня до заставы с зажженными факелами… С Пироговым, с ещё несколькими друзьями до сих пор переписку поддерживаю. 

                С интересом смотрит на спутницу Катеньки. Катя опомнилась, что не представила подругу, спешит исправить положение.

      Катя Воейкова.   Да, такое нельзя забыть... А я сегодня с подругой. Знакомьтесь – Юлия Андре. Она так же, как и я из семьи преподавателей: внучка учителя Петропавловской школы Гауптфогеля. Вам непременно нужно услышать, как она поёт! Её звонкий голосок никого не оставляет равнодушным.

      Даль.   Рад знакомству. С удовольствием послушаю песни в вашем исполнении… Невероятно, сама Касатка передо мной! 

                      Целует Юлии руку. Она скромно опускает глаза. С этого момента он глаз с неё не сводит.

      Юлия.   Взаимно… рада с вами познакомиться. Наслышана о вас с самой лучшей стороны… А что значит касатка?

      Даль.   Касатка? Касатка – значит красавица! Извините за прямоту. Не мог удержаться от комплимента.

                    Девушка смущается.

      Катя Воейкова.   А ваши очерки, сказки сегодня звучать будут? Очень хочу услышать.

      Даль.    Для вас, Катерина и Юлия, возьму слово, хоть и не собирался сегодня читать. Да и после вечера можно встречаться, если будет желание. Отчего же прекращать общение?

      Катя Воейкова.    Пока я в столице – хочу видеть вас каждый вечер у себя, но не одного, конечно. С друзьями. Отчего не повеселиться, пока молоды?

       Даль.    С удовольствием, Катерина. Я обязательно приду с тем, кто для вас будет предпочтительнее, а вы приглашайте вашу очаровательную подругу.

      Катя Воейкова.     Договорились. Вы всегда были понятливы. Ну, пойдёмте в следующий зал. Там уже литературные чтения начались.

         Даль провожает подруг в следующий зал.              

 

Сцена 9

 

Действующие лица:

1. Владимир Иванович Даль;

2. Василий Андреевич Жуковский;

3. Василий Алексеевич Перовский;

4. Слуги (без слов).

 

В. И. Даль в гостях у приятеля В.А. Жуковского

 

Санкт-Петербург, 1832 год. Вскоре после того, как В. И. Даль определился на службу в Санкт-Петербургский военно-сухопутный госпиталь, он решает проведать Василия Андреевича Жуковского. 

           Даль.   Здравия желаю, Василий Андреевич!

           Жуковский.   Никак сам Казак Луганский решил старика Жуковского проведать. Добро пожаловать! Всегда рад видеть вас, дорогой мой друг! Проходите, проходите.

             Садятся в кресла. Жуковский даёт распоряжение, чтобы накрывали на стол. Слуги засуетились. Тем временем, беседа продолжается

           Жуковский.    Давно не заглядывали. Как дела? Хорошо ли устроились? Признавайтесь. Всё, как есть рассказывайте. 

            Даль.    Да вот, Василий Андреевич, определился я на службу в Санкт-Петербургский военно-сухопутный госпиталь. Пока ещё рано судить, но первое впечатление о госпитале весьма удручающее. Больных морят голодом, а сами, знай, таскают кошелки, как только придёт телега с провиантом. У нас как всегда: грабежи есть, воровство есть, а воров нет.

            Жуковский.   Воровство повсеместно достигло устрашающих  размеров, это зло неискоренимое, особенно в столице. Если бы вы знали, как мне порой хочется бросить всё и убежать на родину, в Тульскую губернию. Петербург, со своими мелкими, убийственными рассеяниями, меня давит и душит! На вашем месте я бы уехал, непременно бы уехал.

            Даль.   Я бы с превеликой радостью, да нешто можно устроиться?!

            Жуковский.    Я, кажется, сумею вам быть полезным. Есть у меня старинный приятель Перовский Василий Алексеевич, он нынче будет назначен в провинцию, сегодня ввечеру обещался прийти. Я вас с ним и познакомлю.

              Даль.   Буду признателен, Василий Андреевич. Не хотел говорить, вы и так меня не раз уже выручали, в том числе и от жандармерии… Но, боюсь, то полузабытое дело «за сочинение пасквилей» может помешать мне в этом.               

              Жуковский.  Да, да, припоминаю. 1823 год, если не ошибаюсь? 

              Даль. Так точно. Николаев – юность моя флотская!

              Жуковский. Господи, там и дела того! Но да, прав, могут придраться… Не велик клочок, да в суд волочет. (Думает). Надо бы, чтобы у Флорио под литерой «и» значилось: «В штафах по суду или без суда не бывал». Обещать не могу, но постараюсь помочь по старой дружбе. Пока оба помолчим для пользы дела.

             

            Приходит Перовский. Жуковский приглашает дорогого гостя к столу. Знакомит с В.И. Далем.

             Жуковский.   Василий Алексеевич, разрешите представить вам моего друга, молодого искусного хирурга, получившего прекрасное образование в Дерпте, к тому же талантливого литератора, автора отличного рассказа «Цыганка», помещённого в «Московском телеграфе».

             Даль. Владимир Иванович Даль.

             Перовский.    Рад познакомиться. Наслышан о вас от Василия Андреевича. Как поживаете? Какие планы на ближайшее будущее?

              Даль. Спасибо, жив, здоров… Вот, определен на службу в госпиталь. Но так складываются обстоятельства, что при всей моей любви к хирургии, нет желания у меня более оставаться в медицине. Да и тяжело совмещать работу с творческой деятельностью. Давно мечтаю об интересном, живом деле.

           Перовский.   Очень кстати наше знакомство. А не побоитесь ли оставить столичную жизнь? Получил я назначение в Оренбург Генерал-губернатором. Очень я заинтересован в том, чтобы на новом месте  иметь честного дельного чиновника…

              Даль.   С превеликим удовольствием приму подобное предложение. Сил нет у меня смотреть на столичные беззакония. Мы с Василием Андреевичем на эту тему чуть ранее говорили. Во многом мнения наши сходятся.

              Перовский.   Вы женаты? 

              Даль.    Нет, не случилось… Хотя мечтаю сделать предложение Юлии Андре. Давно влюблён, но…

              Перовский.   Какие могут быть «но»? Не поверю, что решимости у боевого офицера не хватает.

              Даль.   Не в решимости дело. Беден я, не смотря на ордена боевые да иные заслуги пред отечеством. Оттого и не решаюсь семьёй пока обзаводиться. На жалование в 700 рублей в год только нищенское существование предложить и могу.            

              Жуковский.    Выручай друга, самые лучшие рекомендации ему даю. Не будешь жалеть о решении.

              Перовский.    Да и уговаривать меня не нужно. Если третье отделение не усомнится в благонадёжности сего господина, то предложу я Владимиру Ивановичу должность чиновника особых поручений, да с превеликой радостью. А с женитьбой советую поторопиться. Скучновато без любимой жёнушки вам в такой почётной ссылке будет. Думаю, жалование в одна тысяча пятьсот рублей вас устроит. Сумеете жену содержать.

               Даль.    Спасибо за участие в моей судьбе. Коли такой оборот пошёл, завтра же сделаю предложение.

              

Сцена 10

 

Действующие лица:

1. Владимир Лазарев студент;

2. Юленька – работник музея;

3. Елена Петровна – Директор музея;

4. Группа туристов.

 

Музей им. В.И. Даля

 

Юля проводит экскурсию для группы туристов. Слышатся её слова: «3 июля 1833 года. Даль с молодой женой выехали из Петербурга в столицу степей Оренбург.

Семь лет он прослужил в Оренбурге, путешествовал по краю и участвовал в несчастном хивинском походе 1839 г.. В 1836 он приезжал в Петербург и здесь присутствовал при трагической кончине Пушкина. Все это время Даль не оставлял и медицины, пристрастившись особенно к офтальмологии и гомеопатии. 

В 1834—1839 гг. Даль выпускает свои «Были и небылицы». В 1838 он выбран за свои естественноисторические работы в член-корреспонденты Императорской академии наук; в 1841 назначен секретарем к Л. А. Перовскому, а потом заведовал (частно) особой канцелярией его, как министра внутренних дел». 

            Владимир Лазарев сидит за столом и читает книгу. Заходит директор музея. 

          Директор.   Не скучаете, Владимир? 

          Лазарев.      Ну, что вы! Я на самом деле увлёкся этой темой. Удивительный человек Владимир Иванович! 

          Директор.   Рада слышать такое от студента, тем более от Луганчанина. Кстати, как обстоят дела с университетом? Сдали «хвосты»?

          Лазарев.     Да, Елена Павловна, конечно сдал. Спасибо, с учёбой всё уладилось. Но вот читаю и… поверить не могу!

         Директор.  Во что же вы не можете поверить, Володя?

         Лазарев.     В совпадения. Он – Владимир, я – Владимир, Она – Юленька, и здесь – Юленька! Так мало того, что я на него похож, ещё и, судя по описаниям, Юлия – тоже! Вот, послушайте, что я нашёл! (зачитывает) Мысль о женитьбе не выходила у него из головы с тех пор, как он познакомился с Юлией Андре. Она понравилась ему сразу: у неё было какое-то сходство с Касаткой, цыганочкой, бывшей, по мнению Даля, идеалом женской красоты. Вот же её описание! Тоненькая, изящная, темноволосая певунья и хохотушка!

          Директор.  (Повторяет) Мысль о женитьбе не выходила у него из головы… Похоже, что и вас эта же мысль преследует?

          Лазарев.   Вы правы, Елена Павловна… Мечтаю об этом… Но вот бедному жениться – ночь коротка, как говорят. Я же только на втором курсе универа… Богатых родителей судьба не дала. Самому приходится на учёбу зарабатывать. Так что… в этом есть большущая проблема! Но постараюсь её решить.

         Директор.   Я верю в вас, Володя. К сожалению, Юлин оклад тоже невелик. Не балует нас наше государство… Но была бы любовь, остальное, Бог даст, приложится. (Вздыхает тяжело) 

          Лазарев.   А я вот для себя неожиданный вывод сделал: что в те далёкие царские времена, что сейчас народу только-только на прожить и хватает. Тогда на царя вину возлагали, сейчас… на правительство. Грустно…

           Директор.   Да, ваши параллели могут ввести в уныние кого угодно. Но кому, как не молодым исправлять положение? Русский человек богат другим – духовностью,  талантами. (Задумываются) А вам не кажется, что Юля наша не совсем под прочитанное вами описание подходит? 

         Лазарев.     Почему?

         Директор.   Не такая уж она и хохотушка и певунья. По-моему, для своих лет она даже слишком серьёзная.

        Лазарев.      Ах, это! Нет уж! Я тоже сначала так о ней подумал, но, как выяснилось, в другой обстановке она именно певунья и хохотушка! Вы же ничего о нас не знаете. Я песни пишу ещё со школьных лет. На гитаре исполняю, но голос у меня так себе… а она как запела – все мои друзья как бы это… слово поприличнее подобрать… в общем, обалдели от её голоса.

         Директор.    Ну, вот и повеселее тема нашлась. Рада за вас обоих. От души рада. Значит, нашли друг друга.

                    Туристы группой проходят на выход. Благодарят Юлю. Та раздает им памятки о музее, приглашает приходить ещё. Прощается. Когда дверь закрывается за последним посетителем, подходит к беседующим. 

         Директор.    Юлия Андреевна, а мы про вас говорим. Вы не показывали Володе портрет Юлии Андре? 

         Юленька.    Да, конечно, показывала. Я ещё одно изображение нашла в книге, не такое, как в экспозиции. Сейчас принесу. (Приходит с одной из книг). Всё совпадения проверяете? (Открывает книгу). Вот оно. Юлия Андреевна и Юлия Андре только по звучанию и близки. К сожалению, внешне я не похожа на неё.

         Директор.   (Многозначительно). Вот и хорошо, что не похожа! Не нужно вам этого. Так-то спокойнее будет.

         Лазарев.      Никаких сожалений! Главное для меня – ты – это она! И я тут до свадьбы дочитался. У Владимира Ивановича и Юлии Андре она в июне была. Вот и я так хочу! Больше ждать не смогу. Эх, была не была… Я делаю тебе официальное предложение: будь моей женой!

         Юленька.    Ну, как такому откажешь? Эх, была не была… Я… Я согласна! Но только с одним условием!

         Лазарев.     Каким таким условием? 

         Юленька.   Ты не должен из-за этого бросить учёбу. Я хочу, чтобы ты закончил филфак. Очень хочу!

         Лазарев.     Ой, тяжёлая тема… Мне же работу придётся искать такую, чтобы можно было совмещать с занятиями. В ночном клубе охранником, мне тоже нельзя оставаться. Мужу есть кого охранять по ночам, уж извините за вольность. Ладно, я что-нибудь придумаю. Принимаю условие.

         Директор.   Ну, вот и чудесно! А что вы стоите, как чужие? Хоть и не положено, но вам сегодня все можно. Володя, да обнимите же невесту!

                   Володя обнимает и целует Юлю.

 

Сцена 11

 

Действующие лица:

1. Татьяна Николаевна – доцент кафедры всемирной литературы;

2. Александр Иванович – профессор кафедры всемирной литературы;

3. Владимир Лазарев – студент;

4. Преподаватель, сидящий поодаль;

5. Студент (без слов);

6. Студентка (без слов).

 

Университет. Кафедра литературы.

Июнь.

Студенты сдают зачёты.

За столом сидит Татьяна Николаевна, напротив нее – не очень уверенный в своих знаниях студент. Кроме неё ещё один преподаватель так же разговаривает со студенткой.

      Студент.  Владимир Иванович Даль родился в Луганске. Он автор «Толкового словаря». У нас в городе есть его музей, два памятника… институт…

            Татьяна Николаевна.    И всё?!

            Лазарев.    Ну… Я читал сам словарь. Там интересно так написано!..

 

      Татьяна Николаевна.   В который раз всех прошу, если приходите сдавать зачёт, потрудитесь выучить тему. И не нужно испытывать друг друга на выносливость. Жду через неделю.

                  Отдаёт зачётку. Расстроенный студент нехотя встает и идёт к выходу. Заглядывает Лазарев.

        Лазарев.   Татьяна Николаевна, можно зайти?

        Татьяна Николаевна.   Да, Володя, проходи. Рада тебя видеть. Как с учёбой? В этом семестре уже за уши тянуть не нужно?

        Лазарев.    Нет. Литературу сдал на отлично. Мне уже и стыдно было бы на меньшее сдать. 

        Татьяна Николаевна.    Вот что значит знания! Приятно быть уверенным в себе? Если так пойдёт и дальше, буду тебя рекомендовать в магистратуру. Надеюсь, теме Далевской не изменишь?

        Лазарев.   Не изменю… но… есть нюансы…

        Татьяна Николаевна.   Что-то не так?

        Лазарев.    Я только что написал заявление о переводе на заочную форму обучения. Работу нашёл нормальную. В наше время, сами знаете – это тяжело. Не смогу совмещать. А вот по нашей теме есть мысли…

         Татьяна Николаевна. Но… Даже не верю. Неужели решился перевестись?

         Лазарев.   Да. Специально вас перед свершившимся фактом ставлю, чтобы не уговаривали остаться на дневном. Не потяну. Вы же знаете, мы с Юлей собираемся расписаться. Вместе будем на заочном доучиваться. 

         Татьяна Николаевна.  Жаль, жаль… очень жаль… Но понимаю трудности ваши. Будем надеяться, что всё у вас сложится наилучшим образом. Мыслями, о которых заикнулся, не хочешь поделиться?

         Лазарев.    За этим и пришёл.

              Заходит профессор. Владимир встает, здоровается. Вновь садится. Из сумки достает общую тетрадь.

         Лазарев.       Не выходят у меня из головы Юлины слова, что моё сходство с Владимиром Ивановичем не простое совпадение. Решил я попробовать продолжить дело жизни его. Тоже собирать слова, бытующие в народе, но которых ни в одном словаре нет. Я ведь стихи и песни пишу. Не раз сталкивался с критикой, мол, нельзя это слово использовать, другое… Причина – они не входят в общелитературный язык, потому что этих слов нет в Ожегове и других словарях. Но они же в разговорной речи используются! Значит, неологизмы эти нужно просто ввести в словарь, чтобы эти термины обогащали наш язык, а не противоречили здравому смыслу. 

        Татьяна Николаевна.   Есть такая проблема. Сталкивалась. Неологизмы, время от времени, должны получать паспорта, как достигшие совершеннолетия члены речи… (улыбаются) А в тетради, которую достал, уже есть такие примеры? Интересно было бы взглянуть.

         Лазарев.   Да, и не только в тетради. Здесь не много. (Открывает тетрадь, показывает). Я сразу и в ворде документ делаю, письма на соответствующие сайты отправляю. 

  Татьяна Николаевна.  (Читает из его тетради выборочно). 

   Гламур – от английского glamour, собственно «чары», «очарование» — оценочное понятие… Так, понятно…

   Схрон – от устаревшего Схорон. Место, где спрятаны запасы, удаленное от селений людей и дорог и замаскированы так, чтобы проходящий рядом или даже по самому схрону человек не мог бы обнаружить его. 

    Ну, что же, все верно. Все правильно ты делаешь. Но есть проблемы и весомее.

    Лазарев. Вы о чем?   

    Татьяна Николаевна.   Все о том же: о продолжении дела Даля – сохранении русского языка. Не слышал на каком сленге наши современная молодежь изъясняется?

     Лазарев.   Еще бы не слышать. Сам употребляю. Не поймут иначе. Не хочется, чтобы тебя каким-то интеллигентишкой с засушенными мозгами считали…

     Татьяна Николаевна.   Ну вот! А примером для подражания не хочешь стать? Не заставляй меня в тебе разочаровываться. В твоем случае – это не так страшно, потому как владеешь, и не плохо владеешь литературным языком, но ведь очень многие кроме сленга почти ничего и не употребляют. Вот один из многих примеров: никогда бы не подумала, что «шнурки в стакане» - это «родители дома».

    Присутствующие давно прислушиваются к разговору, поэтому и сразу реагируют на сказанное. Смеются.

    Лазарев.    Ну… я-то знаю.

    Профессор.   Мда… Было бы смешно, если бы не было так печально. Вы правы. Уходят термины, великолепные термины из речи! Беднеет русский язык с такими горе-виртуальными чадушками. Так что не стесняться нужно грамотной речи, а возвращать ее в обиход. Вот это и есть главная задача по сохранению великого и могучего… А ведь тенденция такова – всё меньше и меньше люди читают, особенно молодежь. 

     Татьяна Николаевна.   К сожалению, компьютерные игры и чаты вытесняют нормальную речь из употребления  вообще. Скоро на смайликах объяснятся начнут.

     Лазарев.  Хм… Понял. Согласен. Попробую перебороть себя и перейти на литературный язык в общении со всеми.

     Профессор. У каждого поколения – свои задачи. В нашем русскоязычном регионе эта – очень даже актуальна. 

 

Сцена 12

 

Действующие лица:

1. Владимир Иванович Даль;

2. Владимир Лазарев студент;

3. Юленька – работник музея им. Даля;

4. Кошелев;

5. Несколько членов общества любителей российской словесности;

6. Студент, который не сдал зачёт.

7. Все артисты.

 

ЭПИЛОГ

 

Плакат на сцене: «25 февраля 1860 год. Общество любителей российской словесности».

Задний план сцены – музей Даля.

По центру установлена трибуна. Рядом с ней стол, накрытый скатертью, где сидят председатель общества А.С. Хомяков, А. И. Кошелев, М. П. Погодин (таблички с именами). Зрители – само собрание. Среди зала все артисты, задействованные в спектакле. 

        Юленька.  (Проводит экскурсию). В 1849 году Владимир Иванович назначен управляющим нижегородской удельной конторой и прослужил на этом посту, доставившем ему возможность наблюдать разнообразный этнографический материал, до 1859, когда он вышел в отставку и поселился в Москве.

 

Появляется Владимир Иванович (пожилой), проходит к трибуне.  Высокая прямая фигура с густой белой шевелюрой и бородой. Здоровается с присутствующими.

(Аплодисменты).

       Даль.    (Старорусское произношение).  Господа, в последнее заседание вы потребовали от меня, по живому сочувствию к делу, отчёта о труде моём в словаре, над которым я век свой работаю. Исполняю ваше желание. Толковому словарю дано название: «Словарь живаго великорусского языка». 

И вот с какою целью, в каком духе составлен мой словарь: писал его не учитель, не наставник, не тот, кто знает дело лучше других, а кто более многих над ним трудился; ученик, собиравшей весь век свой по крупице то, что слышал от учителя своего живаго рускаго языка. Много еще надо работать, чтобы раскрыть сокровища нашего роднаго слова, привести их в стройный порядок и поставить полный, хороший словарь; но без подносчиков палаты не строятся; надо приложить много рук, а работа черна, невидная, некорыстная... 

         Выкрик из зала.    А стоит ли овчинка выделки? Будет ли востребован такой словарь?

          Даль.   (Разводит руками). Что можно сказать о нашей читающей публике? Один онемечился, изучая замечательных писателей, каких он у себя дома не найдёт, другой, по той же причине, офранцузился, третий обангличанился, все раболепствуют перед этими языками, которые они изучили, и – боже упаси! – не позволяют переиначивать их на русский лад. Этому две причины: первая – тщеславие, чванство: мы знаем все языки; другая – невежество: мы не знаем своего. Неоткуда взять тех салонных выражений, которых от нас требуют; есть только! Обрусевший по виду между пишущей братией латино-французско-немецко-английский язык.

        Возгласы из зала.   «Верно говорите»!!! «Всё так»!!! «Так и есть»!

        Даль.     Голый список всех слов, по азбучному порядку, крайне растянут и утомителен. Расположение по корням и опасно и недопустимо, а описание слова очень затруднительно. Я избрал путь средний: все одногнездки поставлены в кучу, и одно слово легко объясняется другими.

       Студент.   А что такое одногнёздки?

       Даль.   Слова, близкие по значению, молодой человек.

       Лазарев.  (На студента).  Тише! Слушайте!

       Даль.          Речь наша всюду одинакова, уклонения от неё так ничтожны, что многими и не замечаются! Вот почему народные слова наши прямо могут переноситься в письменный язык, никогда не оскорбляя его грубою противу самого себя ошибкою, а, напротив, всегда направляя его в природную свою колею, из которой он у нас соскочил, как паровоз с рельсов.

                    В зале аплодисменты.

       Погодин.  Владимир Иванович! Скажите, сколько вам нужно денег для издания вашего словаря?                     

       Даль.  Вынужден сказать, что словарь доведён лишь до половины. Требуется ещё лет восемь, десять…

Возглас из зала: но вам же уже под шестьдесят! Это невозможно долго!

      Кошелев.   Во что обойдётся издание готовой половины словаря?

   Пауза.

       Даль.    Без трёх тысяч нельзя приступить к изданию, даже если принять в расчёт выручку.

Сидящие за столом совещаются, одобрительно кивая головами.

      Кошелев.   Мы приняли решение. Требуемая сумма будет выделена вам, Владимир Иванович. Приступайте к изданию готовой части словаря. 

 

На сцену поднимаются все артисты, принимающие участие в спектакле. Юля продолжает экскурсию.

       Юленька.    Роскошное издание, задуманное Владимиром Ивановичем Далем, поглотило все средства, отпущенные обществом. Их хватило только на первый том… Зато издан он был на лучшей бумаге, текст набран шестью разными шрифтами, так что нужное слово или примеры видны были сразу.

        Студент.     Интересно, а остальные три тома? Кто профинансировал?

        Лазарев.    Александр 2-ой!

        Студент.   Неужели сам царь?

        Юленька.    Для задуманного издания нужно было целое состояние. Положение создавалось безвыходное. Один из заинтересованных высокопоставленных чиновников приподнёс его высочеству только что вышедший первый том словаря. Александру второму было доложено при этом, что вот, мол, рукопись готова, а денег нет. Царю было неудобно отказать, он согласился финансировать издание трёх последних томов словаря.        

       Лазарев.  Да-а! Хоть и недолюбливал Даль царей, а без его участия не увидело бы свет полное издание словаря. Хотелось бы услышать напутственное слово самого Даля… 

        Даль.    «Я любил Отчизну свою и отдал ей 

должную мною крупицу по силам».

Не поленитесь, потомки, откройте и прочитайте мое НАПУТНОЕ СЛОВО. В нем найдете многие ответы на заданные и незаданные вопросы. На все времена запомните: «Назначение человека именно то, чтоб делать добро»!

 

 

От автора. (вне спектакля)

 

22 ноября 2011 года исполнилось 210 лет со дня рождения Владимира Ивановича Даля.

Так уж, наверное, было предопределено свыше, что автор «Толкового словаря живого великорусского языка», сын датчанина и немки, родился в Украине в нашем славном городе Луганске.

«Доброму добрая память», - гласит народная мудрость. Именно такую память оставил о себе В. И. Даль. 

 

ПО УЛИЦЕ ДАЛЯ

 

По улице Даля безлюдной бреду,

Как будто листаю обратно столетья,

Мой город сберег сквозь огни лихолетья

С колоннами старых домов череду.

 

Луганск наш поселком рабочим был встарь,

Провинции центр влек господ для прогулок.

Сегодня – уютный музей-переулок

Хранит повесть жизни – Толковый словарь. 

 

По крови датчанин стал русским судьбой,

Собрал воедино Руси диалекты – 

Народный язык, в поколеньях воспетый,

В основу собраний положен тобой.

 

Не яркость столиц, а провинции свет

Тебя воспитал гражданином Отчизны.

Музей сберегает тома, что при жизни

Издал, как этнограф, писатель, поэт.

 

О чем призадумался, памятник-Даль?

И в камне ты светел своим благородством.

Сидишь величаво, с завидным упорством

Сквозь время уверенно смотришь ты вдаль.

 

Кладу я цветы на крутой пьедестал.

За труд твоей жизни прими уваженье.

Ты в памяти многих живешь поколений -

По праву хранителем древности стал.

 

В пьесе использованы материалы из книг Владимира Порудоминского, Майи Бессараб, архивы библиотеки Им. Горького г. Луганска «Отдел редкой книги».

 

© Тишкина С. Все права защищены.