О Максиме Горьком сказано и написано много, но мы позволим себе кое-что добавить. Итак, прежде всего, сегодня, из века двадцать первого можно ясно констатировать, что актуальность Горького не только не ушла, а наоборот еще усилилась. Это связано с тем, что вообще таланты такого масштаба лучше всего видны на большом расстоянии. Современники и даже ближайшие потомки, как правило, не в состоянии оценить (увидеть в целом) подобные явления, явления, названные древними – Пророками, масштабы горы видны только на известном расстоянии от нее. В рассказе «Бывшие люди», предтече пьесы «На дне», старик Тяпа говорит Учителю: «Значит, в народах, Богу известных, — русских нет? Неизвестные мы Богу люди? Так ли? Которые в Библии записаны — Господь тех знал... Сокрушал их огнем и мечом, разрушал города и села их, а пророков посылал им для поучения, — жалел, значит. Евреев и татар рассеял, но сохранил... А мы как же? Почему у нас пророков нет?». Нет, есть. Известные мы Богу люди. И одним из таких Пророков для России явился сам Горький. То, что еще в конце 1890ых годов Горький предсказал будущий взрыв, давно известно. Но и Пророк Чехов, и Пророк Толстой – сделали то же. А вот, то, что Горький в рассказе «Бывшие люди» ясно нарисовал социально-политический расклад сил, схватившихся, наконец, в 1917 году в смертельной вооруженной борьбе – такой конкретики нет, ни у Тургенева, ни у Чехова, ни у Толстого. Он ясно обрисовал соединение разоренного и униженного дворянства с разоренным и оторванным от своей земли крестьянством – ставшим рабочим классом, в единую и мощную патриотическую силу. Весь 20й век, мы не имели возможности реально разобраться в том, что произошло тогда, ибо борьба двух идеологий еще не была завершена, ибо события были еще близки, а потому не видимы в целом (всей картиной сразу) – только частями, не дававшими ясности. Сейчас, на пороге событий нового столетнего цикла, та, идеологическая борьба 20 века прекратилась (в старых формах и названиях), но остались те же два природно непримиримых лагеря, что с новыми знаменами и идеями продолжили борьбу. Пока в Крыму и на Донбассе... Но каждый здравомыслящий человек сейчас уже понимает, что это опять битва за всю Россию, за то, чтобы ей вообще быть. Донбасс сейчас Малая Земля новой, уже идущей (это свершившийся факт, ее не надо развязывать, она в самом разгаре уже) войны за существование России и Русского мира, ее передовой отряд, бьющийся из последних сил, пока слепые дожирают свою идею колбасы и зрелищ, вместо свободы и совести. И война эта, развязанная не нами, не Россией, а против России и всего ее населения, против русского народа, во всем его многонациональном многообразии – будет опять выиграна. России быть! Но вернемся. Ясность тактического расклада сил была доступна Горькому вот почему. Если присмотреться, то каждый крупный писатель является глашатаем, говорящим за всех, или почти за всех, целого коллектива людей. Сознательно не употребляю слова класс и национальность, и то и другое слишком общие понятия, в то время, как писатель и его «голоса», явление вполне конкретное, осязаемое, существующее в единой системе координат идей о добре и зле, правильнее всего называть такие коллективы – верящими в ОДНО. Это реальная сила, в том числе и политическая. Таким образом, если употребить все-таки понятия 20 века (с нашей оговоркой выше) мы вполне можем рассматривать Тургенева – как выразителя голоса дворянства, Толстого – как выразителя голоса высшей иерархии дворянства – лично знакомой государю, Чехова - как выразителя голоса крестьянства, освобожденного от крепости и занявшегося: и торговлей, и искусством, в какой-то степени купечества, но именно национально суверенно ориентированного, чаще всего называемого разночинством, но без чиновничества (голос его выразил уже Достоевский + польско-литовские темы, но об этом позже) – собственников своего дома и земли, а не барской дворни. Горький в этой ситуации становится голосом рабочего класса – людей насильно оторванных от родной земли и брошенных по свету на поиск куска хлеба столь прославленной реформой 61 года. Если проследить тенденцию после Горького картина становится еще интереснее. После Горького, после революции, на довольно большой период в России исчезает писатель, выражающий голос таких широких коллективов, поле раскалывается по этническим признакам. Крупнейшие писатели уже не говорят от лица таких широких масс, и следовательно, не получается и такого же мощного отклика. Булгаков, мощнейший писатель России, уже ограничен идеями определенного МЕСТА в России, а не всей ее – приводит из Киева своих чертей, что просто вообще уже непонятны какому-нибудь сибирскому охотнику-промысловику из потомков Ермака. Шолохов напротив, поднимает во всю ширь вопросы-проблемы казачества, но это опять относительно локальная область. И поэтому какая-нибудь питерская интеллигенция из смеси немцев, евреев, поляков, ставшая русским, перейдя в Православие, по вполне понятным причинам не может уже видеть в нем выразителя и «своего» голоса – она просто не понимает о чем речь, ибо понятия не имеет о казацкой жизни вообще, как и казацкая жизнь не имеет понятия о жизни вышеупомянутой группы. Если прослеживать дальше – Гайдар (слишком мало проживший, если бы прожил еще, кто знает) в какой-то степени становится продолжателем общероссийского писателя, но если присмотреться – и его правильно назвать голосом РККА и ВКПб (причем Ленинского призыва), все кто не был в РККА, или воевал против, или вообще не хочет знать о РККА, как политическом инструменте борьбы – опять остаются за бортом. Это голос не места-области, но объединения – партии-ватаги. По Гумилеву первые писатели (Булгаков, Шолохов) выражают мнение отдельных субэтносов, или даже этносов России (конвиксий), вторые (Гайдар, Вишневский) – консорций (ватаг-бригад-партий). А голос суперэтноса России, как единого целого, пусть и разделенного на классы, но по всей длине – от Западных границ до Дальнего Востока, пронизывающего все ее уголки и места, все партии и ватаги НЕТ. Это значит, ни много, ни мало, что, несмотря на огромные успехи в промышленности, на военные победы и пр. – Россия, после 1917го года не существует, как единый коллектив, хоть и условно разделенный на классы (ибо из класса в класс, вообще говоря, происходит постоянный переход, классовая текучка я бы сказал). Дальше опять очень короткая жизнь не дает нам понять до конца, но Шукшин и Высоцкий, очевидно, выходили на таких претендентов продолжателя Горького. Но теперь... Та ситуация, что сложилась сейчас отражает не упадок в нашей литературе, ибо литература только слово, его должен кто-то произнести, а еще больший распад нашего общества уже даже не на консорции и конвиксии, занимающие хотя бы пространство одной области, даже города, а на кружки, умещающиеся по своему объему в одной комнате на 20 человек битком и именно поэтому мы пока не можем похвастаться не только новым Горьким, но даже и Салтыковым-Щедриным (выразителем голоса партии реформаторов-либералов-юристов). Быков на пол года им стал с проектом Гражданин, потом снова закончился, ибо не Быков выражал голос «белой ленты», а Белая лента финансировала Быкова, чтоб он создал под нее творческий пиарпроект. Финансирование прекратилось, закончился и пиарпроект. Это вам не Горький, прошедший пешком По Руси от Нижнего до Кавказа и в Москву потом, чтобы найти Правду и Истину – Бога. Это не Толстой в блиндажах Севастополя, не Лермонтов на Кавказской войне (завоевательной, а значит чуждой русской системе координат и потому столь безнадежно-трагичной для всех ее участников), не Тургенев, кстати, в своей охотничьей телеге, весьма тряской и спартанской для его «соклассников-одноклассников». Это просто служащий, чиновник от литературы, платят – служит, перестали – пошел искать другое министерство. И Быков из них всех, кстати, самый талантливый из этих «госслужащих». Вот почему в России пока больше нет ни Толстых, ни Горьких. Но раз поставлена сама проблема – она имеет надежду быть решена.
Но что же все-таки утрачено? Что могло привести к подобным последствиям, кроме Гумилевских законов теории пассионарности? А то, что и Горький, и Чехов, и Толстой, и Тургенев, и Достоевский (хоть и в западническом его понимании), и Лермонтов, и Пушкин – глубоко христианские, Православные писатели. И именно потому, опираясь на впитанное с молоком матери Евангелие и заветы не старцев Зосим, а Сергия Радонежского, подлинного идеолога-основателя России и народа с названием – русские, они не могли не восставать против перерождения России в иезуитские формы, чуждые и Евангелию, и всем традициям народов-основателей России. Они не могли спокойно видеть, как, обезглавленная Петром и лишенная большинства ее монастырей Екатериной, РПЦ превратилась в министерство, священники в чиновников, вера в бессмысленный обряд, почитание и служение Богу в кликушество и бизнес внешних атрибутов. Суть, заменилась папистским лицемерием. И утрата, уже не веры, утраченной 200 лет до этого, а и традиций ее, формализованной традиции этой веры, после 1917 года, с февраля месяца начиная, не с октября только! привела к тому, что единый до того народ, размежевался на группы, группочки, групусеньки! И продолжает «межеваться» теперь на уровень одной семьи – в первобытно-общинное родо-племенное общество гомеостаза. Так что Горького напрасно выкрасили в красный цвет, сначала воспев до тошноты, а теперь, пытаясь предать забвению. Его красность только в том, что он стоит на основах Сергия Радонежского во всех вопросах, а красный цвет крови, как известно знамя национальной идентичности, единства и патриотизма. Но поскольку русские УЖЕ многонациональный народ (с самого начала), по факту его появления только на Куликовом поле (до этого его просто не было, как самоназвания), связанный монолитом любви к России и верности Апостольскому Евангелию, а не измышлениям потомков богов-цезарей через 10 веков после, то и слово национализм здесь можно употребить только в понимании патриотизма-государственничества – большой, огромной консорции (команде), не конвиксии (клане)! партии-государства всех русских людей (включая и примкнувшие к ним народы, оставшиеся в своей вере) России – Русского мира (как называют сейчас). И пока существует эта Партия России – существует и Россия. Без нее, все разбредутся-разбегутся снова по своим местам, богам и семьям – вот это, в предтече нового витка динамической борьбы между Россией и АнтиРоссией (стремящейся не пересоздать ее, нет, а раздробить и уничтожить как целое, как этнически-культурное, а потому и политическое единство), со всеми своими западными ли, восточными ли союзниками этих двух непримиримых тысячелетних природных сил – нам архиважно понять и запомнить сейчас. Чтоб дети и внуки наши смогли также жить и рождаться в самой большой, самой могучей и самой свободной стране-цивилизации земного шара. Его Уделе.
К оглавлению...
