Когда нам муторно, когда
На сердце грусть, и темень
В душе, мы говорим тогда:
«Такое нынче время».
Когда, собравшись, меж собой
Сидим, рядим и судим,
То говорим: «О, боже мой!
Какие нынче люди!»
Когда все-все, все-все и вся
Кругом вокруг неправы,
Мы говорим: «Ну что ж, друзья,
Такие нынче нравы».
Когда же всё испив сполна,
Состаримся, то будем
Твердить: «Да, были времена.
Да, были раньше люди!»
СОН
Опять «облом», опять, а я-то
Уже готовился сдавать.
Пришёл приказ из деканата:
«К экзаменам не допускать!»
Душа, как сложная программа
От безысходности болит,
Всю ночь учил я диаграмму:
«Едрит-перлит и мартенсит».
(Металоведенье не стоит
Учить поспешно, на бегу,
И что во что там переходит,
Сегодня вспомнить не могу).
Но продолжаю скорбный опус
И этот страшный вечный сон.
Я получил желанный допуск,
Я в инженеры посвящён.
Я вновь всю ночь ходил по краю,
А утром снова бледный вид.
Где мой диплом? Он есть, я знаю.
Не помню только, где лежит.
хххххх
Я, как всегда, опять последний.
Не в «шоколаде» и не в тренде.
Не «въехал» в тему в нужный срок,
Как все, и «фишку не просёк».
Судьба закручивает гайки,
Никто не присылает лайки,
Мобильный телефон подсел
И безнадёжно устарел.
(В нём слишком мало килобайтов).
Вдобавок отключил провайдер
За неуплату интернет,
И связи с внешним миром нет.
С досады объявил бойкот
Коту зловредному, и кот,
Которого зовут Гораций,
Сидит и ждёт отмены санкций.
хххххх
Старенький военный
Дальний городок.
Лейтенанта нервный,
Робкий тенорок
Носится над плацем,
И один солдат
Удивился: «Братцы!
Может он кастрат?»
Но ему на смену
Через тройку лет
Командирский тенор
Явится на свет.
«Прекратить остроты!
Застегнуть карман!»
Командиром роты
Станет капитан.
Мчались годы службы,
И менялся тон.
Появился грубый,
Властный баритон.
Малосимпаичный,
Но зато сейчас:
Зычный, всем привычный
Генеральский бас.
Прослужил немало
Бравый генерал.
Маршал генерала
Как-то вызывал.
И услышал маршал
Через много лет,
Снова зазвучавший
Тоненький фальцет.
хххххх
Всегда прятно слышать,
Когда мне говорят:
«Я вижу вы, дружище,
Изрядный ретроград».
От гамбургера с пиццей
Глаза не заблестят
Мои, как говорится,
Я старый ретроград.
Не нахожу покоя,
Когде все врут подряд,
Вот видите какой я
Ужасный ретроград.
Зато бываю счастлив
И несказанно рад,
Что кто-то, хоть отчасти,
Такой же ретроград.
Кто ждёт и не дождётся,
Как всякий ретроград,
Что прошлое вернётся,
Когда-нибудь назад.
ДРУГУ ПОКИНУВШЕМУ РОДИНУ В НАЧАЛЕ 90-Х
Товарищ родину покинул
В нелёгкую её годину.
Теперь приехал нас учить,
Как надо Родину любить.
Приехал всех нас поучать
На Родину, как ни бывало,
При этом пенсию забрать,
Конечно бы, не помешало.
Вернётся в сытые места,
А нам здесь пережить придётся
Вслед за эпохой воровства
Эпоху полного банкротства.
хххххх
Мой друг был осторожен. Он
Не лез всё время на рожон.
Не рвался на передний край,
Когда кричали все: «Давай!»
И больше жался стороной,
Когда кричали все: «Долой!»
Но, по прошествии всех лет,
На пенсии, как одержимый,
Кричал, что он-одна из жертв
Тоталитарного режима.
хххххх
Интеллигент не смотрит букой.
Не выглядит, как дикий зверь.
Он поцелует даме руку,
Откроет перед дамой дверь.
Проявит все свои познанья,
Поддержит светский разговор.
Не перепутает названье
Сонаты «до-диез-минор».
Часами будет без бумаги
Пред вами речи расточать.
Одно не свойственно бедняге-
Интеллигентно промолчать.
хххххх
Он поразить хотел эффектной позой,
Понравиться повсюду наровя,
Но поразить без всякой личной пользы
И выгоды конкретной для себя.
Он поразить хотел своим нахальством
Стоявших впереди него людей.
Он поразить хотел всегда начальство
Обилием ненужных им идей.
Он добивался вечно восхищенья,
Пытался рассмешить всех за столом.
Он жаждал поразить воображенье
Своим мировозреньем и умом.
Всю жизнь он удивить людей пытался
Своей неординарностью, чудак.
Но как «не лез из кожи», не старался,
Так за всю жизнь и не сумел никак.
СОВРЕМЕННЫЙ АКАКИЙ АКАКИЕВИЧ
С улыбкой молодёжь встречал
Работник старый, ставил чайник,
Поил всех чаем, понимал,
Что это будущий начальник.
хххххх
Директор прибыл на завод,
Шёл важно, животом вперёд.
Дрожали все, коль что найдёт,
Виновным сразу попадёт.
Министр прибыл на завод,
За ним шла свита — целый взвод
Директор шёл, втянув живот,
Дрожа и вытирая пот.
хххххх
Петров к ИвАнову пришёл,
А у того завален стол
Бумагами. Чего-то ищет
Иванов в них и нервно свищет.
Звонит надрывно телефон,
И не один, со всех сторон.
Прошло примерно полчаса,
Иванов, вдруг, поднял глаза
На миг и голосом извне
Спросил Петрова: «Вы ко мне?»
хххххх
«Вся наша жизнь», - сказал Петров
ИвАнову, - «лишь доказательство,
Что наш народ стерпеть готов
Почти любые издевательства».
хххххх
На приёме ли фуршете,
Что давали как-то раз,
Я, друзья, случайно встретил
Бизнес-lady-высший класс.
Не припомню нынче, право,
В честь чего давался он,
Помню лишь, что бизнес-frau
Был, как молнией, сражён.
С той поры о ней лишь думал,
Ни о чём другом не мог,
О прекрасной бизнес-woman,
Что меня повергла в шок.
Не имел нигде покоя,
По утрам и вечерам,
Только лишь глаза закрою,
Вижу бизнес я madame.
На работе с кислой миной
Поминутно, как болван,
Разорвав, кидал в корзину
Ненавистный бизнес-план.
Всё забросить, разориться,
Вот она какая-страсть,
Только встретить бизнес-львицу
И башку ей сунуть в пасть.
хххххх
Бросив жизненную школу,
Отложив свои дела,
Мы спешим с тобой на шоу,
«Зажигать» пора пришла.
К чёрту жалобы и слёзность,
Нам и горе не беда,
К чёрту всякую серьёзность,
Все на шоу, господа.
Нам теперь не до обеда,
Не хотим ни есть, ни пить,
Наше жизненное кредо:
Жизнь всю в шоу превратить.
Не политики, спортсмены,
Не поэты, не творцы,
Все мы только шоумены,
Шоумены-близнецы.
Политические споры
В рамках шоу каждый час.
В рамках шоу очень скоро
Полетим с тобой на Марс.
Победив навеки скуку,
Лишь придётся поскучать,
Если шоу, как науку
Вскоре будут изучать.
хххххх
Когда кричат на свадьбе: «Горько!»
То в сей торжественный момент
Молодожёны, и не только
Ждут самых светлых перемен.
Но получают ненароком
И зачастую, между тем,
Лишь череду сплошных упрёков,
Обид, страданий и измен.
И кто был счастлив накануне,
Вдруг понимает: всё не так,
Что тесть-мошенник, сваха-лгунья,
И брачный изменён контракт.
В век наступленья капитала
Любовь мельчала каждый год,
Но всё уверенней вникала
В сугубо денежный расчёт.
хххххх
Я, встретив вас, подумал с упованьем,
Сбываются заветные мечты.
Какое же наивное созданье,
Почти что «гений чистой красоты».
Где те мечты? Где всё очарованье?
Два года жизни быстро протекли.
Оттяпало «наивное созданье»
Квартиру, дачу и гектар земли.
Да, плохо быть, скажу вам на прощанье,
Наивным, простодушным дураком.
Свежо, что называется, преданье,
Да верится, по-прежнему, с трудом.
хххххх
Известные поэты постоянно
Влюбляются, меняют часто жён,
А я же, что нисколечки не странно,
В Тебя одну по-прежнему влюблён.
Всю жизнь перед Тобою был я честен,
И верен был, возможно потому
И, как поэт, почти что неизвестен
Сегодня большей частью никому.
Ну и пускай. «Люблю»,- шептали губы,
А сердце отрывалось от земли.
И Пушкин был, я знаю, однолюбом,
Вернее стал, увидев Nathalie.
хххххх
Стихам, (без шуток и пародий),
Написанным потерян счёт.
Но слава так и не приходит,
Как видно медленно идёт.
А сколько красочных мелодий
К ним можно подобрать из нот,
Но композитор не находит
И их на песни не берёт.
Любая слава нынче в моде,
Свихнулся от неё народ,
На шоу школьников приводят,
Так до грудных, глядишь, дойдёт.
И я тщеСлавный по природе,
А Слава же из года в год,
Неблагодарная, приходит
К тому, кто славы и не ждёт.
хххххх
Литературные течения,
На протяженье долгих лет:
Для старшекласников мучение,
Для критиков насущный хлеб.
Давно забытые и модные,
Раскритикованные зря,
Порою чем-то неугодные
И для вельмож, и для царя.
Теперь за книжными прилавками
Любая пища для ума.
Тургенев с Герценом и Кафкою,
Толстой соседствует с Дюма.
Любое выбери течение,
Но вот он — характерный штрих,
Теперь народу не до чтения,
Не до хороших, умных книг.
Мужья в погоне за надбавкою
Без задних ног, и лишь жена
То засыпает быстро с Кафкою,
А то всю ночь не спит с Дюма.
ПЛАГИАТОР
Как розы были хороши и свежи
Когда в саду цвели моём весной.
Неправда ли слова почти что те же,
Порядок слов немножечко другой.
Но все мои приятели-поэты,
И критики без умолку твердят,
И сходятся во мнении, что это
Есть самый настоящий плагиат.
Ответьте мне, что может быть дурного,
Коль я, как и в теченье долгих лет,
Всего-то, у поэта, у другого,
Немного позаимствовал сюжет.
хххххх
Что творчество? Ни сердцу, ни уму.
Не муза спать мешает, а подагра.
Старик-поэт не нужен никому,
А вся его поэзия — подавно.
С заглавной не писать уже строки.
Не выдержать суровой корректуры.
И всех стихов запасные полки
Выводятся в резерв литературы.
Жизнь близится к концу. Сама собой.
И нету у бедняги твёрдой веры,
Что кто-нибудь, когда-нибудь их в бой
Вновь бросит из глубокого резерва.
Возможно впрямь не слишком хороши.
А может в них нарушена константа
Соотношенья вложенной души
И меры отведённого таланта.
Увы, их не раскупят нарасхват.
На книжных полках им не будет места.
Ведь пишут все, и сказочно богат
Запас литературного наследства.
хххххх
Шагал известный литератор,
Мечтавший показать, какой
Он выдающийся новатор
Буквально каждою строкой.
В день майский солнечный, чудесный,
С портфелем кожаным, в очках,
Шагал он широко известный
В немногочисленных кругах.
Шагал походкою вальяжной,
Уже не молод, но не стар,
На очень крупный, очень важный
Литературный семинар.
Желая на всеобщем фоне
Собратьев, выступить на нём,
Но был собратьями не понят,
Увы, в новаторстве своём.
То выступление решило
Его дальнейшую судьбу,
Хотя едва не пригвоздило
Навек к позорному столбу.
Он возвратился с семинара
Оплёванный со всех строн,
Но тот урок прошёл не даром,
Судьбу иную выбрал он.
Теперь он всем известный критик,
Его ругают за глаза,
Большой литературный нытик
И всех новаторов гроза.
хххххх
Проигнорировал врачей,
Побриться не успел.
Поэту не до мелочей
И не до личных дел.
Вопрос решили без меня,
На встречу опоздал.
Что сделаешь, коль я полдня
Всё рифмы подбирал.
Ни друга новую статью,
Ни вышедший журнал
Читать не стал, хотя свою
Подборку прочитал.
Но не о ней ведётся речь.
Не может вкус удач
Поэта ни на миг отвлечь
От творческих задач.
Кричит из кухни мне жена:
«Бросай писать! Обед!»
Она весьма раздражена,
И спорить смысла нет.
Пора идти. Жена у нас
И повар и главлит.
И творчеством одним сейчас,
Увы, не будешь сыт.
ГОЛЬЯНОВСКИЙ ХИДДИНК
На тренировках и на сборах
Нам повторяли каждый раз,
Что выходить из обороны
Необходимо через пас.
Учили, на газон ступая,
Включать и голову и ум,
Играя в мяч, не выбивая
Его вперёд и наобум.
Бить по воротам, а не мимо,
Играть в свою игру, причём,
Особенно необходимо
При этом дорожить мячом.
Терять его, как можно реже,
А, потеряв, вступать в отбор....
Слова, причём одни и те же,
Нам повторяли каждый сбор.
А мы, забыв про наставленья,
Неслись, как кони, резво вскач,
И получали наслажденье,
Теряя голову и мяч.
И наш защитник, номер «третий»,
Стремглав летел к чужой штрафной,
Не слыша, как от бровки тренер
Кричит рассерженно: «Домой!»
хххххх
Закрыв все окна, сдвинув шторы,
Десятки, сотни лет подряд
Сидят в России крючкотворы
И всё инструкции плодят.
Шлют циркуляры и записки
Из всевозможных министерств,
И на бумаге, и на дисках,
При этом не жалея средств.
Куда б мы все годились с вами
И чтоб мы делали без них,
Способных сочинять томами
Инструкции на каждый чих.
И пусть инструкции не лечат,
Не кормят нас, пускай порой,
Инструкции противоречат
У нас в стране одна другой.
Но, как и раньше, так и ныне
В работе, дома, да везде
Они нас учат дисциплине
И держат каждого в узде.
И всем твердящим об упадке,
Замечу: не совсем всё не так,
Инструкции у нас в порядке,
И лишь на практике — бардак.
ВЕЛИКАЯ СИЛА ИНСТРУКЦИЙ
Инструкции все учат и читают,
Без них сегодня шагу не ступить.
Они, как песня, в жизни помогают,
Пускай не строить, то хотя бы жить.
Инструкции у нас на каждый случай
Найдутся и на всё дадут ответ.
Как доктор лечат, как учитель учат,
Оберегая от различных бед.
В инструкциях прописано буквально
Любое наше действие и шаг.
Не выполняя их, ты моментально
Рискуешь каждый раз попасть впросак.
Водитель сорок третьего трамвая
Затормозил, на мир весь обозлясь.
Инструкцию в трамвае соблюдая,
Не упадёшь, за поручень держась.
В Москве народу сорок миллионов,
И все в метро; в бушующей толпе
Не стой, зевая, на краю перрона,
Не приближайся к роковой черте.
А коли уж свалился ты с перрона,
То действуй вновь инструкции под стать.
Ложись меж рельсов головой к вагону
Идущему, стараясь не дышать.
хххххх
Лес пуст. Под заповедной крышей,
Сколь не аукай, не маши,
Нигде не встретишь, не услышишь
В нём ни одной живой души.
Зато он полон ярких красок,
Их сочетаний и слоёв.
И насекомых самых разных:
Мух, бабочек и муравьёв.
На мир взирая незнакомый
Мне, понимаю, то что я
Здесь только корм для насекомых
И разновиднось муравья.
хххххх
Ты чем-то снова опечаленный,
Мой друг-товарищ дорогой,
Сидишь один, как неприкаянный,
Совсем какой-то не такой,
Как остальные. Не смеёшься и
Не смотришь с ними КВН,
Весь в прошлой жизни остаёшься и
Не принимаешь перемен.
Устав от глупого и пошлого,
Наивный, странный человек,
Мечтаешь на «карете прошлого»
Всё въехать в двадцать первый век.
К оглавлению...
