Об историке и Божественном Провидении
Я лично очень осторожно отношусь к религии. Особенно сегодня. Осторожно в том смысле, что все, сопряженное с религией и религиозными чувствами, будь то критические атаки или, напротив, умильно-одические песни, одним махом не решается. Более того, хотя я сам человек светский, мне близко мироощущение тех, кто с православных ли, с мусульманских позиций, с горечью и решительным неприятием говорит о пене современной массовой культуре, когда уже и не разберешь : культура ли это, либо надо подбирать какое-то иное слово.
Но религия, как «тренд», меня удручает. Именно, как «тренд», когда вопреки библейскому же «не повторяй имя господа всуе», то актеры, то политики, то те, кто, вроде бы говорит от имени науки, начинают наперебой тараторить о Боге, да так азартно, словно рекламируют «колу» или «Проктор андгэмбл». Вот и статья «Позиционные войны русского историка» («Москва», №4, 2018, с144 – 150) мне показалась образцом, причем показательнейшим, этого следования в «тренде». Статья напористая, талантливо написанная, побуждающая думать. Да и написал ее историк Дм.Володихин – профессор МГУ им. М.В.Ломоносова, «автор более 400 научных и научно-популярных работ» (с.144).
Естественно, я не собираюсь с ним спорить, когда он пылко утверждает, что историк должен сражаться за истину, потому что он – «слуга Истины. Правды факта.
А Истина и есть Господь Бог и, следовательно, перед Ним одним отвечает историк разумом и душой. Он один – последняя линия обороны от этого прагматичного мира, линия, которую не при каких обстоятельствах сдавать нельзя».
Замечательно сказано. Но вчитаемся в сказанное вслед за этим: «Мир создан Богом, все вмире происходящее, направляется Его рукой (Разрядка моя – Ю.Б.). Следовательно, понимание Истины Великой возможно лишь двумя путями: либо через чудо прямого и непосредственного общения с Богом и пророками Его, либо путем изучения мира. Им сотворенного и с Ним постоянно, в каждом действии и слове, соприкасающегося, иными словами, путем добывания истины малой» (с.145)
Оставим в стороне вопросы Творения или Первоначала и мистических и рациональных поисков Истины. – Это особая тема. Приостановимся только на утверждении, что все в мире направляется «Его рукой». Утверждении, оброненном на страницы журнала, походя, между делом. И, если даже Вам не покажется, что походя, то все равно никак не связанным с битвой за Истину и факт.
Почему это вдруг не связанным? – Да потому что при всем обилии догадок, гипотез и лакун, историк всегда стремится к максимально доступнойпроверяемости того, что может быть отнесено к сфере «фактов» самого разного рода.
Вопрос же о Провидении, о Божественной руке, направляющей все в мире происходящее (?) – один из головоломнейших вопросов. Причем вопросов философских, или, точнее, религиозно-философских, который сугубо историческими методами поисков истины не решается. Тем более, что он напрямую связан с проблемой теодицеи или «богооправдания», которая очень остро встает в монотеизме.
И дело тут не в вере и неверии, а в бездне, перед которой оказывается человек, размышляющий над нею. Подумайте сами: если все происходящее, направляется Свыше, да еще рукой благого Бога, то как же тогда объяснить Освенцим, Хиросиму и тысячи тысяч других чудовищных феноменов? Как восклицал поэт: «О, если мир – Божественная тайна, он каждый день клевещет на себя».
И, когда, как само собой разумеющееся, произносятся подобные процитированной фразы о Боге, то сразу зарождаются сомнения: а насколько вообще говорящие понимают то, о чем говорят? Не подменяется ли в таких случаях вопрос о вере и неверии, вопросом, точнее даже не вопросом, а уверенностью в том, что только такой взгляд на Высшие Силы является верным, и что именно в руке говорящего перо из хвоста Жар-птицы Истины?..
Мне кажется, что, если врач, размышляя о своей профессии, будет затрагивать тему мистики – это одно. Жизнь человеческая, особенно в ее схватках за саму себя, во многом чудо. Но, если историк начнет объяснять конкретные исторические события, скажем, битву при Ватерлоо или взятие Берлина в 1945, он уже будет не историком, а кем-то иным…
И пишу я все это не с наскока. В свое время мне посчастливилось соприкоснуться с темой судьбы, а значит и такого ее поворота, который связан с проблемами Божьей воли и даже выпустить в издательстве «Знание» в 1999 г. небольшую книгу «Лики Судьбы» (редактор была тогда причастной к философии). Книжечка, естественно не всеобъемна и в чем-то, наверное, устарела, но дала мне почувствовать грандиозность самой проблемы. Да и диссертация, которую я когда-то защищал на философском факультете МГУ, была посвящена крупнейшему историософу А.Тойнби. Первооткрывателем чего-то я себя не ощущал, но Тойнби, человек религиозный, да и не только он, дали мне почувствовать, насколько многопланов и многоцветен мир религии и каким неоднозначным может быть понимание идеи Бога. Так (пишу это по памяти), размышляя над болезненнейшей проблемой теодицеи, Тойнби писал, что видеть в чудовищных событиях истории испытания, данные человеку свыше – это все равно, что уподоблять Бога командарму, который швыряет необученных новобранцев на минные поля или нечто подобное…
А что пишут о страшном опыте холокоста и концлагерей в целом другие? – Те чудовищные дикости, с примерами которых постоянно сталкивается историк и , соответственно, историк, изучающий современность, - это такая заноза, которая общими словами о Божественном Провидении не вытаскивается…
Высоцкий и наши дни?
Меня зацепила статья Захара Прилепина «Высоцкий как наш современник», опубликованная в журнале «Наш современник» (прямо игра слов!»), №3 за 2018 г. (сс161 – 170)
Не буду цитировать. Просто скажу, что основная мысль, и основное видение Высоцкого, как живого, а не забронзовевшего памятника, легла мне на душу. Кумир Высоцкий, равно как и всякие кумиры не по мне.
Интересны и по своему смелы размышления о том, где был бы Высоцкий сегодня. Наверное, прав Прилепин, и Высоцкий мог бы сегодня волнами истории оказаться прибитым к богемной тусовке. Наверно, не все у него равнозначно. А у кого все равнозначно?
Но, думаю, что Некто, равнозначный Высоцкому по его тогдашнему духу, в тусовке бы не был. Он бы просто сюда не поместился.
Согласен я и с тем, что Высоцкий - по своей глубинной сути советский, поэт или, если Вас это больше устраивает, бард. В широком смысле слова. То есть не как тот, в ком заиграла сочными цветами радуги «партийная советскость» (как, скажем, во многих стихах Р.Рождественского, который и эту партийность сумел сделать не плоской), а иная, как то, что рождено именно в том мире. И здесь он для меня в одном ряду с такими непохожими друг на друга рязановскими и гайдаевскими фильмами, с «Рублевым» Тарковского и, конечно же, с Ильфом и Петровым, Булгаковым, Райкиным... И не только с ними. Ведь все это разноцветие было рождено одним миром, тем миром, которого сегодня уже нет. И даже само ироническое, а то и сатирическое восприятие того мира было бы невозможно без него самого, то есть мира, иронически воспринимаемого. Условно говоря, как «Швейк» - дитя своего мира. Правда, тут сделаю шаг в сторону и оговорюсь, что уже «Чонкин» (независимо от реальных либо нет литературных достоинств) для меня уже феномен постсоветский и внесоветский...
Но вот, что касается ерничанья, перехлестывающего через край, как пена из только что налитой доброй кружки пива, так и оно было не просто на потребу «низким вкусам», а органичной частью того мира. И тут я не стал бы жестко судить Высоцкого за его игру с Пушкинским текстом, когда, скажем, на Лукоморье Высоцкого «русалка, вот дела, честь не долго берегла и сыночка, как могла, родила. Тридцать три же мужика (это пушкинские сказочные богатыри) не желают знать сынка, и считается пока: сын полка».
Это же все сродни анекдотам о Чапаеве, Петьке, Анке, Штирлице, поручике Ржевском. Анекдотам, которые очень органично подчеркивали характернейшие черточки фильмов и самих образов, но при этом никак не могли их, эти фильмы и образы, перечеркнуть.
Да ведь и сам Пушкин был ерником. И еще тем. Кстати, для любопытных. Пусть пороются и поищут, кто же автор таких строк о пушкинской Татьяне из «Евгения Онегина»:
Пупок чернеет сквозь рубашку.
Наружу титька. Милый вид.
Татьяна мнет в руке бумажку.
Зане живот у ней болит…
И на подтирку изорвала,
Конечно, «Невский альманах».
(Цитирую по памяти, так что в чем-то могут быть не точен).
…Нет, я не за выпячивание «низкого» и смакования пятен на солнце того или иного авторитета. Причем такого смакования, которое эти самые пятна начинает изображать, как нечто сугубо естественное, а потому простительное для нас с вами лично.
Я только против чрезмерной серьезности. Вспомним, хотя бы, слова Мюнхаузена из известного телефильма…
Но, завершая, повторю, что Прилепин – один из тех, увы, сегодня не очень многих, кто мне по настоящему интересен. Как, к примеру, и Проханов. И вовсе не потому, что я в чем-то с ними более согласен, нежели с другими. Просто это – фигуры. А не тени тренда. Выражаясь же языком интеллектуальных игр, это те, с кем хотелось бы сесть за одну шахматную доску. Думаю, даже те, кто готов резко их отвергать, могли бы вспомнить строчку Вознесенского: «Враг по плечу долгожданнее брата».
Такие люди рождают живую мысль, а это, особенно сегодня, в мире симулякров и имитаций, дорогого стоит.
Женские права, платки и религия. Заметки об одной дискуссии
Эта небольшая статья навеяна полемикой Марии Арбатовой, позиционировавшей себя, как буддистка, и православным священнослужителем Павлом Островским. Оба диспутанта чисто по человечески мне лично симпатичны. Правда, человек я светский, хотя много лет посвятил религиоведению. И, тем не менее, при всей светскости и внутреннему тяготению к каким бы то ни было правам личности, хотелось бы высказать свои, довольно-таки простые суждения лишь по двум из обсуждаемых вопросов: о том, почему же в православной церкви нет гендерного равенства и женщина не может стать патриархом, и о том, уместно ли понуждать женщину, посещающую монастыри в качестве туристки, понуждать одевать платок, непосредственной связанный именно ч религиозными требованиями.
Первый вопрос мне вообще кажется искусственным. Он сродни тому, почему конь не может быть верблюдом, а заяц антилопой. Так исторически сложилось, и сложившаяся ситуация получила церковное обоснование. Кстати, и в сугубо атеистическом (в политическом плане) и отнюдь не диком Советском Союзе все главы государства были мужчинами. Да и в постсоветской России пока что нет женщин-президентов. Да и много ли их среди губернаторов???
И вот Вам парадокс: если не считать самых уж новейших демократий или так называемых демократий (тут уж кому как угодно), у женщин больше всего возможностей стать у руля того или иного государства (и прямо, и косвенно) было в условиях наследственных монархий. И среди них есть такие, что буквально блистали… Но к правам и возможностям всех остальных женщин той или иной эпохи наличие женщин властительниц практически не имело серьезного отношения.
Конечно, если рассуждать исторически о женщинах в целом, то мужчины, как правило, доминировали в самых различных социумах. В том числе и там, где господствовало христианство. Европа же сравнительно недавних столетий знала и «охоту на ведьм» и сожжение знаменитой Жанны д,Арк. В Московии, а затем и в России жизнь текла иначе. Но было время, существовал и «Домострой», где битье жены вполне допускалось. Правда, для своего времени, для реалий той жизни и «Домострой» был шагом к гуманности, ведь, допуская битье жены, «Домострой» решительно настаивал на недопустимости того, что могло бы искалечить женщину. А значит, на практике и такое существовало. И, увы, религия тут не спасала. Но это исторически. А всякая история полна жестокостей Жонглированием только сведениями о таковых, мы мало в чем разберемся…
А сегодня-то как? Повторюсь: Мария Арбатова возмущалась тем, что, когда она во время туристических поездок отказывалась при входе в тот или иной монастырь надевать платок, всякий раз назревала стычка. Скажу честно: чисто по- человечески это не по мне. Ну, зачем создавать проблему на ровном месте? К чему весь этот эпатаж, сквозь который проступает та же упертость, что и у замшелого религиозного фанатика?
А по сути, я убежден, что прав отец Павел: «В чужой монастырь со своим уставом не лезь». Хоть ты и турист или даже дипломатический представитель каких-то держав. Многие из нас без труда могут вспомнить платки на головах европейских женщин, которые оказывались в Иране. И ничем они себя не унижали. Просто следовали определенному этикету.
Другой вопрос – платки при посещении того-то и того-то. На Кипре, если память мне не изменяет, там и в православную церковь можно зайти без платка. А вот в церковь на Монмартре, церковь, открытую для туристов, на моих глазах летом мягко, но решительно не пустили прилично одетую женщину лишь потому, что плечи ее показались слишком открытыми. Да и в Софии, еще в советские годы в Соборе Александра Невского (если не ошибаюсь) была перепалка между служкой и нашим гидом из-за того, что наши представительницы прекрасного пола были в чересчур открытых одеждах.
Не думаю, что в буддизме, о котором не раз упоминала уважаемая госпожа Арбатова (именно историческом и обретшем еще и этнографические черты) нет тех, вроде бы, формальных ограничений, через которые нежелательно переступать.
А уж в мусульманском мире тем более. И о чем тут спорить? Если вы придете в мечеть, то должны разуться. И какое тут унижение?
Я много лет живу в Казахстане. И последние годы какие-то из религиозных традиций оживают. Что здесь хорошо – что плохо, можно спорить. Но так уж принято, что на восточных поминках мужчины сидят отдельно, а женщины отдельно. При этом женщины – с покрытыми головами. Когда же наступает определенный момент, мы все, независимо от национальности и отношения к религии, держим руки определенным образом.
И, представьте себе, даму, которая, заявляя о своих правах, вдруг станет внешне обособлять себя от других в таких обстоятельствах. Как это будет выглядеть? – Как плевки на чисто вымытый пол или, как что-то еще похлеще. Как дикость. Но почему же тогда в православном монастыре РПЦ надо вести себя иначе? Неужели же наши милые правозащитницы и где-нибудь (к примеру) в эмиратах станут так же ретиво отстаивать свои права на хождение без платков?
Честно говоря, такая позиция мне кажется ребяческой и напоминает мальчугана, который стоя у широкой траншеи, корчит рожи и подзуживает того, кто с другой ее стороны. Не ударит же. Не дотянется.
Хочу, чтоб меня верно поняли: я не за то, что церковь жестко диктовала нам всем правила поведения в обычной жизни. Но здесь-то речь идет не просто о церкви. И не просто о каких-то абстрактных правах. А о том, что выходит за границы спора: об умении, насколько возможно, жить в ладу.
А что думаете Вы?
К оглавлению...
