День наступил, а вы всё спите,
Не покидаете кровать.
Неужто, друг мой, вы хотите
На праздник жизни опоздать?
А может знаете, что жарок,
Нелёгок будет ваш денёк,
И сделали себе подарок:
Поспать ещё один часок.
Любой ответ, и даже боле,
Любую логику приму.
Себя насиловать, неволить,
И в самом деле ни к чему.
Всех праздников не счесть, да что там,
Не вспомнить нынче без труда.
И пользы от иной «работы»
Сегодня меньше, чем вреда.
хххххх
Дорогие мои современники:
Бизнесмены, банкиры, рантье,
Мы сообщники и подельники,
По одной все проходим статье.
Проходимцы, менялы, мошенники,
Попрошайки, таксисты, рвачи.
Гастарбайтеры и соплеменники,
Адвокаты, юристы, врачи.
Торгаши: продавцы и посредники.
Хитрецы и чугунные лбы.
Настоящего времени пленники
И заложники общей судьбы.
Негодяи, мерзавцы, изменники,
Наши первые в жизни шаги -
Это чёрные всё понедельники,
После вторники и четверги.
Мы не лодыри, не бездельники,
Но последний обманутый лох
И «крутой» олигарх — шизофреники,
Что свихнулись на стыке эпох.
Мастера каждодневной полемики,
Что и мёртвому ныне слышна,
Завышаем, как принято, ценники,
А на выходе — грош нам цена!
хххххх
Сегодня глупость правит бал.
От глупости народ устал.
Собрались умники. Как быть?
А может глупость запретить
С определённого момента,
Причём Указом Президента?
И вот, выходит как-то раз,
Подписанный самим Указ.
Но тут кричать все стали сразу:
«Опять у нас всё по указу!
Необходим ещё закон,
Продуманный со всех сторон!»
И вот, внесли проект закона.
Решали вдумчиво, резонно.
Согласовали с дураками.
Голосовав двумя руками
ГосДума приняла Закон.
Теперь имеется и он!
А глупость продолжает жить,
Командовать, руководить
И наших умников учить.
У ДРУГА В ДЕРЕВНЕ
Домик неказистый, летний вечерок.
Из трубы струится серенький дымок.
В старом доме этом десять лет живёт,
Правда только летом, Яков Аксельрод.
Как и вся деревня, домик неказист:
Два десятка древних, полусгнивших изб.
И проблемы те же, что по всей Руси:
Кур, коров не держим, Боже упаси!
Старое корыто, ржавое ведро,
Третий год закрыто местное сельпо.
Так что все продукты Яков Аксельрод,
Пусть смешно кому-то, из Рязани прёт.
В месяц раз с невесткой. Чаще же — никак.
Всю разбить подвеску? Яша — не дурак!
Наше бездорожье, уж который год
Вспоминает с дрожью Яков Аксельрод.
Не поёт гармошка в летний вечерок.
Зря к обеду ложку Яша приволок.
Гречневую кашу не дадут в обед.
«Кушай тюрю, Яша! Молочка-то нет!»
хххххх
Старик больной и тонущий в пучине жизни, чей
Весь вид взывает к помощи прохожих, москвичей.
Помятый, неухоженный, больной, седой старик.
Услышат ли прохожие души истошный крик?
Несчастного калеку заметят? Подадут?
Помогут человеку? Поверят ли? Поймут?
И как такое зрелище, Москва, твоим глазам,
Давно уже не верящим и старческим слезам?
хххххх
Ещё не позабыты старты,
Да и предстартовые дни,
Но все твердят уже, что стар ты,
Приляг, немного отдохни.
Но не спеши под одеяло.
Поверь мне на слово, и впредь
Нам предстоит ещё немало
С тобою в жизни попотеть.
И пусть про равенство и братство
Давно забыли, но при всей
Своей живучести, и рабство
Противно логике вещей.
То рабство, что сегодня встретить
В России можно каждый миг,
Где каждый, не второй, так третий
Холоп иль ярый крепостник.
хххххх
Верни мне силы и желанья,
Верни мне веру и покой.
Верни мне смысл существованья,
А лучше укажи такой,
Где нет вранья и нет рекламы,
Где всё течёт само собой,
Не самый выгодный, но самый
Неприхотливый и простой.
Где виден даже дальний берег,
Где слышен каждый мелкий чих.
Где люди не считают денег
И не страдают из-за них.
Где улеглись надолго страсти,
Где просыпаясь каждый раз,
Ты улыбаешься от счастья,
А не вздыхаешь, как сейчас.
хххххх
Герой сегодняшний — не воин.
Внимает чутко новостям.
И недоверчиво настроен
По отношению к властям.
Так научился строить фразы,
Что сложно что-нибудь понять.
Не верит в здравый смысл и разум,
Не любит ничего менять.
Он подозрителен, он скрытен,
Необычайно деловит.
В нём столько резвости и прыти,
Что это иногда страшит.
Не проявляет состраданья,
Усердствует и там и тут,
Но пользы все его деянья
И счастья людям не несут.
Но мир уже его глазами
На всё взирает. Вот такой
У нас, друзья, примерно с вами
Типичный нынешний герой.
хххххх
Не мучил бабочек и мошек,
Не истреблял мышей и крыс.
Зато везде, где только можно,
Найти пытался здравый смысл.
Всю жизнь выписывал журналы,
Ходил в театры и кино.
Потратил времени немало
На женщин, карты и вино.
Учил серьёзные науки,
Прочёл порядком чепухи,
Порой пописывал от скуки
В альбомы дамочек стихи.
Наивно верил в идеалы,
Но понял в жизни лишь одно,
Что смысла здравого в ней мало,
А глупости полным-полно.
хххххх
В быту, в искусстве, где угодно,
Во все века и времена
Нам нравится лишь то, что модно,
Повсюду царствует одна
Лишь мода. С самого начала
Мы пристально следим за ней.
Листаем модные журналы,
По моде меряем людей.
Но есть, что в некотором роде,
Ей не подвластно, господа.
Вернее то, что будет в моде,
(У нас особенно), всегда.
До кончиков ногтей на пальцах
Быть преданным, всегда уметь
В глаза заглядывать начальству,
И хором дифирамбы петь.
Ботинки, модная сорочка,
По моде скроенный костюм.
И только редким одиночкам
Приходит иногда на ум,
Жизнь — не равнение на моду,
А приглашение на бой
С неравенством любого рода
И с нетерпимостью любой.
хххххх
Наш мир непрост и нестатичен.
В нём бродит множество идей.
Неоднороден, динамичен
И с каждым часом всё сложней.
А где-то в тайных кулуарах
За ширмами масонских лож
Два-три десятка в меру старых,
Весьма влиятельных вельмож,
Скопив с годами состоянье,
На гласность наложив табу,
По-собственному пониманью
Решают всю его судьбу.
Исходят из своих коллизий
И, посадив нас всех на мель,
Планируют войну и кризис
И пьют из трубочек коктейль.
ОТ ПЕТРА ДО ПАВЛА
(О закономерностях в российской истории)
«При государыне служил Екатерине».
А. С. Грибоедов
-1-
Петербург. Макушка лета.
Жаркий полдень, Летний Сад.
По блестящему паркету,
Ставший месяц лишь назад
При дворе на первом плане,
Входит в главный кабинет
Граф, министр царский, Панин,
Соблюдая этикет.
Проговаривает в лицах
Предстоящий разговор,
Что начать с императрицей
Не решался до сих пор.
Ведь пришёл министр Панин
Не чаи, не кофий пить,
Государыне парламент
Он намерен предложить.
Но царица, встав с дивана,
Посмотрев, прикрыта ль дверь,
«Полно», - молвила, - «Иваныч!
До того ли нам теперь?
Что играть друг с дружкой в прядки,
Нам, мой друг, не до рожна.
Государство то — в упадке,
И пуста почти казна.
Чем платить служивым? Вот как
Позабавились в свой срок
Расточительная тётка,
Недалёкий муженёк.
(Не к добру пришёл на память,
Как всегда наверняка).
Так что ты мне про парламент
Не рассказывай пока».
И решил не торопиться
Граф, но очень долгий срок
Разговор с императрицей
Позабыть в душе не мог.
«Кто решится на парламент?» -
Часто думал перед сном, -
«Может это будет Павел?
Или ж кто-нибудь потом?»
-2-
Вконец устав от иноземцев,
В казармы сонные войдя,
Воскликнула: «Преображенцы!
Гвардейцы! Помните, кто я?» -
Петрова дочка — молодчина!
А по прошествии времён
Измайловцы Екатерину
Вот также возвели на трон.
Хотя потом случился, правда,
Конфуз на рубеже веков,
Когда шарфом душили Павла
Гвардейцы всех уже полков.
Но не в гвардейцах вся причина.
Тем, кто вершит и правит бал
Нужна была Екатерина,
А бедный Павел лишь мешал.
Как впрочем и его папаша,
Голштинский принц и ренегат,
Мечтавший всю Россию нашу
Перевернуть на прусский лад.
Страну не понимавший с детства,
Где всё не так, как у людей,
Живущих рядом, по-соседству,
И потому противен ей
Всех ценностей переосмотр,
Осуществить который смог
В истории Великий Пётр
И то лишь на короткий срок.
-3-
Великая Екатерина!
Пусть узурпировала власть,
Себя являла, как мужчина
На троне, хоть имела страсть
К мужскому полу. Фаворты:
Орлов, Потёмкин, Зубов (граф).
Но ни один из них открыто
Не предъявлял царице прав.
При ней крепилась мощь державы,
Возможно стало легче жить.
Ведь даже крепостное право
Она хотела отменить.
Но и царица видно тоже
Не всё, что хочет сделать может.
В те времена в России нашей
Мужик обычный и простой
Был не свободный землепашец,
А большей частью крепостной.
Народ терпел немало лиха.
Что делать с ним, никто не знал.
Свирепствовала Салтычиха,
Радищев книгу написал
И сослан был на поселенье.
Народ терпел, терпел и тут
Из-за каких-то претеснений
И вспыхнул пугачёвский бунт.
Как говорил один мудрец,
И у терпенья есть конец.
И пусть тот бунт на пораженье
Историей был обречён,
А Пугачёв, всем в устрашенье,
В Москву был в клетке привезён,
Весь двор с царицей был взволнован,
Все понимали, не с добра
Народ под именем повёл он,
Давно умершего Петра.
Тот, чьи права нелегитимны
На занимаемый им трон,
По всем законам объективным
Теряет и покой, и сон.
То спать мешают им злодейства,
То — Брауншвейгское семейство.
Так как же быть Екатерине?
Какой должна извлечь урок
Императрица, героиня
Истории и этих строк?
Куда её метнуться взору?
В какую сторону? И где
Искать надёжную опору
И государству и себе?
Здесь мало просто фаворита,
(Будь он хоть сам Потёмкин — князь).
Здесь недостаточно всей свиты,
Здесь нужен целый слой и класс,
Толпой стоящих возле трона
Ревнителей её короны!
Не в меру жадных, но послушных,
Пусть беспринципных, но таких,
Чтоб и в делах своих насущных
Опору чувствовала в них.
Позволить им всем красть безбожно.
Ладони запускать в казну.
Позволить всё, что невозможно
В России больше никому.
Давать им вотчины на откуп.
Оберегать их от суда.
Брать под защиту, если кто-то
Их обвиняет. Вот тогда
Мы в одночасье запустили
Модель всей будущей России.
хххххх
Не время для понятных лишь немногим
Сравнений и опасных аналогий.
Не время для возвышенных стремлений,
Да и вообще, друзья мои, не время.
Не время для дотошных и пытливых,
Не время для душевного порыва.
Не время для таких, кто вечно ропщет,
А время для других, ведь с ними проще.
Не время тех, кто рассуждать способен.
Не время тех, кто всё ещё не сломлен.
Кто верит, словно в бога и мессию,
Что что-нибудь изменится в России.
хххххх
Совещанье на сталинской даче.
Все явились, как было назначено
И в приёмной сидят неуверенно:
У товарища Сталина — Берия!
Вся верхушка. Нет только лишь снова
Вознесенского и Кузнецова.
Арестованы. Что-то затеяли,
Как обычно, и Сталин и Берия.
Ворошилова не приглашали,
Он уже больше года в опале.
Сам приехал, вздыхает растерянно,
Опасается Сталина с Берией.
Наконец, Маленкова, Булганина
Пригласили к товарищу Сталину,
Как и всех остальных, и у двери им
Улыбается радостно Берия.
Продолжалось на даче у Сталина
Очень долго в тот день заседание.
Всё одобрили, в том числе серию
И арестов, предложенных Берией.
А потом веселились, гуляли
И, под утро уехав, гадали
Все от Лазаря до Климентия,
Что там в папке у друга Лаврентия?
хххххх
Мы все, друзья мои, под стать
Эпохе. Времени печать
С лица стереть нам не удастся.
Нас будут всюду узнавать,
Сочувствовать и руку жать,
И повторять: «Ну что ж вы, братцы!
Ну что ж вы, братцы, не смогли
Собрать долги, вернуть долги,
И кое-как концы с концами
Свести. Зачем приволокли
Себя сюда, и, чёрт возьми,
Здесь путаетесь под ногами?
Вы не сворачивали вспять,
Пытались что-то рифмовать,
Подумаешь, скажи на милость.
Не предсказать, не подсказать,
Да что там, просто рассказать,
Как следует, не получилось.
Не получились в этот раз
Ни повесть ваша, ни рассказ,
И не одно стихотворенье.
И каждый звёздный миг и час
Последующий не для вас,
А для другого поколенья».
хххххх
Знаем родину, любим отечество,
Помним свой многочисленный род.
А понятие - «человечество»,
Кто придумал и ввёл в оборот?
От безделия или от праздности?
И что толку годами толочь
Воду в ступе? Кричать об опасности,
Призывая сплотиться, помочь.
Ведь в обычной своей повседневности
Человечество — это, друзья
Все мы вместе и каждый в отдельности,
Это он, это ты, это я.
Все, кто плохо учили историю,
Чей и так невелик кругозор.
И поэтому, вдумайтесь, стоит ли
Удивляться, что мы до сих пор
Пребываем в глубоком младенчестве,
Он, ты, я. И боюсь, господа,
Человечество по-человечески
Не научится жить никогда.
хххххх
Судьба ниспослана нам свыше.
И счастлив тот, кто посетит
Сей мир в периоды затишья,
Когда давно налажен быт.
Но неизменный дух бунтарства
В народе неискореним.
И вот пылают государства,
В упадке Греция и Рим.
Кругом разлад, бессилье власти.
Народ волнуется: «Опять,
Кому-то надо в одночасье
Зачем-то было всё менять!?»
И новое мировозренье
Несёт знакомые черты.
Повсюду бродит дух смятенья
И тягостной неправоты.
хххххх
Всё было вяло, неконкретно,
Обыденно и как всегда.
Дни пролетали незаметно
И уходили без следа.
Благополучие, достаток,
Вполне приличные на вид,
Свой прозаичный отпечаток
Несли в сознание и быт.
И там укоренялись прочно,
Но снова созревал мотив
Поступков, подвигов и прочих
Сомнительных альтернатив.
И кто-то вновь, поставив точку,
Решительно, без всяких «но»,
В неподготовленную почву
Бросал незрелое зерно.
хххххх
Вновь страда, но техники не густо.
«Перекур!» - решили мужики.
Бабы убирали лишь капусту
На Каширской пойме у Оки.
Что у них? Сознательности в кубе?
Или же мужик совсем ослаб?
Полюбуйтесь, как капусту рубят
Два десятка крепких русских баб!
Как идут, сгибая ровно спину,
И не разгибают по полдня.
Вот бы где, друзья, снимать картину,
Нет на поле Пырьева, а зря.
Посмотри, в каком идут порядке!
Как блестят на солнышке ножи!
«Поделись своим искусством, бабка!
Все свои секреты покажи!
Расскажи, откуда что берётся,
Преподай наглядный мне урок!»
Только бабка хитрая смеётся,
Скалится: «Куда тебе, сынок!»
Заверяет чудо-мастерица,
Чтоб вот так шагать и так рубить,
Это ж надо было здесь родиться
И на пойме жизнь свою прожить.
«Так что не расстраивайся, парень,
Сердце понапрасну не тревожь,
Хочешь, оставайся вместе с нами,
Вон, бери в ведре для рубки нож».
И решил, чтоб не было мне пусто
На душе, послушаться подруг.
Целый день рубили мы капусту,
Я отстал от них почти на круг.
Всё болело. Тело. Ныли руки.
И не разгибалася спина.
Похвалили все меня старухи,
Бабы, и особенно одна.
И сегодня, подводя расчёты,
Вспоминаю прошлое и рад,
Что и я, хоть день, да поработал
В жизни сорок лет тому назад.
хххххх
Бежали гурьбою, не ждали беды,
И были порою безмерно горды.
Безликая масса, не то и не сё,
Искавшая сразу ответы на всё.
Но требует мужества каждый ответ.
«Позвольте мне, юноша, дать вам совет.
Подумайте, юноша, с чем сопряжён
Весь путь наш, и нужно ли лезть на рожон?
Не лучше ль, мой друг, просчитать все ходы?»
…..И вот уж вокруг поредели ряды.
Всё меньше ребят, тех, кто прут на рожон.
Всё больше храпят возле любящих жён.
Всё меньше безумных, оставящих след,
И есть, кому юным дать мудрый совет.
К оглавлению...
