Знакомый всем запах вокзала.
Из города рвёмся на волю.
Одно лишь тогда нас смущало,
Что мало везём алкоголя.
Бесстрашное юное племя.
Мы ждём, вице-канцлер Бестужев,
Любое заданье. И время,
Когда алкоголь ещё нужен.
Когда блок копеечной «Шипки»
В рюкзак аккуратно уложен.
Когда впереди все ошибки,
Которые сделаем позже.
Когда, как ни в чём ни бывало,
В «зачётках» красуются «тройки»,
И так далеко до развала
Страны и до всей перестройки.
Которая только наступит,
А может и нет. И не стоит
Печалиться долго, насупив,
Как Брежнев, косматые брови.
хххххх
Семейный, комнатный ребёнок,
Пришёл я, помню, в детский сад
Впервые, поднятый спросонок
И ничему кругом не рад.
С меня сдували все пылинки,
Стелили за меня кровать.
Да что там говорить, ботинки
Я сам не мог зашнуровать.
И вот, когда, как все питомцы,
Гулял в саду средь бела дня, -
«Ты за луну? Иль ты за солнце?» -
Спросила девочка меня.
Ответить было мне не трудно.
Любил я солнце с детских лет.
Не размышляя ни секунды:
«За солнце!» - был ей мой ответ.
Ответ домашнего питомца
Обескуражил. «Ну и ну!
Ты за пузатого японца?
Не за Советскую страну?
Ты не сумел найти решенье!
Ответить правильно не смог.
А кто ты по происхожденью?
Как видно — маменькин сынок!»
И вот промчались годы. Где вы
Игрушки, сказки, детский сад?
И день мой самый-самый первый
В системе тех координат.
Смотрю с тоскою из оконца
И вспоминаю старину:
Луну, пузатого японца
И всю Советскую страну.
хххххх
Тает сало, шипит сковородка.
И ещё вот такая деталь:
За тонюсенькой перегородкой
Кто-то внукам читает мораль.
Быт и нравы большого барака
Мне известны. Барак — есть барак.
Выбираюсь из этого мрака,
Направляюсь в Останкинский парк.
Постояв у трамвайного круга,
Где шоссе, а левее чуть пруд,
Подожду закадычного друга,
С кем хотим поступать в институт.
Мы пойдём с ним знакомой дорогой,
По известным нам с детства следам,
По аллеям бродить Жемчуговой,
По Прасковьиным тем же стопам.
Силуэты музея в Останкино,
Наша с детства родная среда,
Хоть признаюсь, про Дом на Фонтанке мы
С ним не знали конечно тогда.
Мы читали про войны и кризисы,
Предвкушали с ним в космос полёт
И не знали, что где-то поблизости,
Рядом с нами живёт Королёв.
Не кормили нас сдобными булками,
Из под крана поили водой,
После каждой совместной прогулки мы
Возвращались в бараки (домой).
Постояв чуть, дымя самокруткою,
Нанося атмосфере урон,
За большой телефонною будкою,
Что была лишь одна на район.
хххххх
Начиная с далёкого детства,
Все любили давать свысока,
Мне советы свои. С малолетства,
Поучая меня — дурака.
Говорили, что надо быть проще,
Слишком умные, мол, не нужны.
А родился я в Марьиной роще
После долгой и трудной войны.
А потом, став чуть-чуть повзрослее,
Лет немало я слышал подряд:
«Надо всё-таки быть похитрее.
Что-то больно уж ты простоват».
Много слышал я всяких советов
В этой жизни от разных людей.
В основном все учили при этом
Быть напористей, злее, наглей.
Находились в любимой стихии,
Постоянно учили уму
(Вместе с разумом). Были такие,
Кто не верить учил никому.
Я выслушивал каждое мненье,
Очень чутко порою вникал,
Но в конце я от всех поучений
И советчиков разных устал.
Надоело, признаться, всё это.
Жизнь другая, и я не таков.
Не нужны мне чужие советы
И рассказы больших знатоков.
Я теперь рассуждаю иначе,
Что сегодня настала пора
С каждым днём быть духовно богаче
И на каплю мудрей, чем вчера.
хххххх
Работал под открытым небом,
Носился средь лесов и свай,
Грузил лотки с хрустящим хлебом
Снимал в колхозе урожай.
Вгрызался в твёрдые породы,
Грузил цемент, варил металл.
На скольких фабриках, заводах
В своей я жизни побывал.
Как и другие комсомольцы,
Не выделяясь, не трубя,
Работал для всеобщей пользы,
Не ради одного себя.
Что я могу сказать входящим
В наш мир сегодня налегке?
Вам, молодые говорящим
На непонятном языке?
Всем соискателям живущим
В красивой и большой тюрьме?
И всем фрилансерам несущим
Под мышкой папки с резюме?
Всем пребывающим в неволе.
Всем проводящим свой досуг.
Не знающим и сотой доли
Происходящего вокруг.
Куда-то вечно всё спешащим.
Всю жизнь смотреть готовым в рот
Клиенту, чтоб на миг, но раньше
В него вложить свой бутерброд.
Чтоб ненароком не обидеть,
Не испугать, само-собой,
О том, что не могли предвидеть
Ни Маркс, ни Ленин, ни Толстой.
хххххх
В те времена, когда расчёты
И планы строились с умом.
Когда любимая работа
Являлась нужным всем трудом.
Когда трудящемуся люду,
А значит каждому из нас,
Жилось в стране своей повсюду
Намного лучше, чем сейчас.
Когда, в ту нашу с вами бытность,
Народ мог дух перевести.
А ложь, предательство и скрытность,
И алчность были не в чести.
И наше с вами поколенье,
С наивной верою в груди
Лишь в поступательность движенья
На историческом пути
Не знало, что наступит время,
Когда, застигнутым врасплох,
Оно окажется в смятенье
На переломе двух эпох.
хххххх
Я не бросаю слов на ветер.
По поводу, тем паче без.
Скажу лишь только, жил на свете
Чудак не веривший в прогресс.
Что с детских лет со всеми вместе
Шёл по проторенным стопам.
Чей прадед, Ленина ровесник,
Читал газеты по слогам.
Но говорил при этом просто,
Посколько думал о стране,
Ему бы жить до девяноста,
Ему бы, Ленину, не мне.
Сегодня же у нас нередко
Мужи учёные-врачи
Вживляют стволовые клетки,
Чтоб жили дольше багачи.
Они из кожи будут рваться,
Науку двигая вперёд,
Чтоб дольше жизнью наслаждаться
Богач мог, грабя свой народ.
Земля бурьяном зарастает.
Деревни мрут. А в городах
Любой клочок свободный в сваях,
Дома растут, как на дрожжах.
В строительстве и в медицине,
Да и в других делах прогресс.
Но только единицы ныне
В нём видят личный интерес.
И от того все наши беды,
Раз каждый на своей волне.
А наши прадеды и деды
Не забывали о стране.
хххххх
На празднике заклятого врага,
(Будь я не я, послал его бы к чёрту),
Достался мне кусочек пирога,
А может быть и праздничного торта.
Здесь были все. Была его семья,
Коллеги по работе, выдвиженцы.
Но были и такие, как и я,
Ненужные, почти что отщепенцы.
Для нас здесь был накрыт отдельный стол.
Приставлены к столу простые лавки.
Но каждый, кто со мной сюда пришёл,
Был рад всему и ждал ещё добавки.
Был на лице у каждого испуг.
Казалось нам, что нас давно забыли.
Ведь это же наш старый общий друг,
Которого когда-то мы любили.
Никто не обижался и не ныл.
Мы не были особенно капризны.
Вы спросите меня : «Да где ж ты был?»
«Я был в гостях у собственной Отчизны!»
хххххх
Теряя зачастую веру,
Листая книги с буквой «ять»,
Искать в истории примеры,
Придирчиво сопоставлять.
В периоды всеобщей встряски
И смуты, не в один присест,
Кто с чистым сердцем, кто с опаской,
Целуя самозванцам крест.
И стоя за Тверской заставой,
Почти у стен монастыря,
Ждать снова чуда от Варшавы,
Устав от русского царя.
хххххх
Товарищи по счастью лишь спросят: «Как живёшь?»
Товарищ по несчастью отдаст последний грош.
Товарищ не оставит товарища в беде.
Товарищи по славе присвоят всю себе.
Товарищи по бизнесу доходы от продаж
Зажмут, но мозг весь вынесут: «Когда долги отдашь?»
Товарищи по творчеству, устав от всех забот,
Не вспомнят имя, отчество, вас встретив через год.
Товарищи по партии не станут всем подряд
Выкладывать все карты, им Уставы не велят.
Мы были все товарищи в недавние года.
Сегодня обращаются к нам с вами: «Господа!»
А коли так, то прошлое пора уже забыть
И, господа хорошие, всем вместе дальше жить.
хххххх
Я опять в оцепененье,
Руки ходят ходуном:
Промежуточные звенья
Вижу только лишь кругом.
Могут что-то от кого-то
И куда-то передать.
Но при этом, хоть за что-то
Не желают отвечать.
Без малейшего смущенья
Каждый день и каждый час
Промежуточные звенья
Отфутболивают вас.
Раз окошко, два окошко,
Докажи, что ты есть ты.
Размножаются, как кошки,
Прорастают, как грибы.
Перед ними пресмыкаясь,
Забываю об одном,
Что и сам я лишь являюсь
Промежуточным звеном.
Между прежним человеком,
Что дожил до перемен
И физическим субъектом
С многозначным ИНН.
хххххх
О чём мечтаешь? Выбить льготы?
Не оказаться жертвой схем
Мошенников? Найти работу?
Придумать популярный мем?
О чём мечтаешь, россиянин,
Оставшийся наедине
С самим собой? Москвич, селянин
Там на отшибе, в глубине.
Несчастный, бедный, сиротливый,
Затюканный со всех сторон.
Отдать им Крым? Вернуть Курилы?
И к дяде Сэму на поклон?
А может к чёрту дядю Сэма
Послать? Но он давно уж здесь.
Все эти схемы, эти мемы
Его. Оставим нашу спесь.
Мы брали многие преграды.
Мы завоёвывали Крым.
Мы погибали смертью храбрых,
В Париж входили и в Берлин.
Они ж, согнав сперва индейцев
С принадлежавших тем земель,
Весь мир держали за младенцев
И не считали за людей.
Невосполнимые убытки
Несли мы, пятясь в глубину.
А дядя Сэм снимал все сливки,
В последний миг вступив в войну.
Теперь же с наглостью бродвейской
Он заявляет, — вот он я,
Международный полицейский
И главный мировой судья.
А мы, Берлин взяв, сели в лужу,
Когда с того конца Земли
Они нам бэтменов и скруджей
Своих сюда понавезли.
И нам на их бесчеловечность,
На их нахрапистость и прыть
Ответить, к сожаленью нечем
И, как ни странно, нечем крыть.
Печёмся о патриотизме,
А самый главный наш изъян, —
Американский образ жизни
Уже в мозгу у россиян.
Ещё совсем недавно чуждый,
Проник в длину и ширину,
И доморощенные скруджи
Заполонили всю страну.
ПАМЯТНИКУ КОРБЮЗЬЕ НА МЯСНИЦКОЙ
Сидит мужчина на Мясницкой,
Совсем, как дома, третий год,
И подозрительно косится,
Идущий мимо пешеход.
Заняв почти полтротуара,
Француз, загадочный месье,
От олигарха нам в подарок, —
Забронзовевший Корбюзье.
Напротив здания Росстата,
Которому немало лет,
(Центросоюз в нём был когда-то).
Единственный его объект.
Ах эти наши олигархи,
Умеют и красиво жить,
И нам, согражданам подарки
От щедрости своей дарить.
Что не доделало Люфтваффе,
То, потрудившись от души,
Закончит модернистов графика,
Их острые карандаши.
Иная нынче панорама,
И в этой вечной суете
Не видно тени Мандельштама,
Не слышно группы ДДТ.
ГРАНИ ПРОГРЕССА
Я. А. Аксельроду
-1-
Мой друг ещё из тех времён
Купил мобильный телефон.
«Крутой» Смартфон, 4G,
И все, кому не расскажи,
Кто в этом деле понимает,
Его покупку одобряют.
Ещё б, друзья, мечта богов, —
Носить в кармане сто «гигов».
А ведь вчера, не забывайте,
Компьютер в двести МЕГАбайтов,
И тяжелее в сотни раз, —
Предел мечтаний был для нас.
Вот так стремительно, ребята,
Все представленья и форматы
Меняет наша с вами жизнь,
Лишь только успевай, держись.
И носим мы в своих карманах
Сегодня гигабайты хлама
Из игр, роликов и сплетен,
Тех, что гуляют в интернете.
Читай их все подряд и просто
Под каждой ставь свои репосты.
Живи в Сетях и будь доволен,
Как все продвинутые тролли.
-2-
Признаюсь, редко отхожу
От правил и основ.
Но и на дух не выношу
Всех новомодных слов.
Люблю писателей, люблю,
Как творческих людей,
Но откровенно не терплю
Всех авторов идей.
Хожу в театры и в кино
Я с юношеских лет,
Смотреть спектакли, фильмы, но
Не чей-нибудь проект.
Пусть кто-то скажет, дело дрянь,
Пора меняться, брат.
Тебе не нравятся онлайн
И цифровой формат?
Ты видно болен? Нездоров?
А я вам так скажу,
За множеством всех этих слов
Души не нахожу.
Спешить мне некуда. Душа
Важнее. Перестань
Аж каждый божий день внушать
Мне прелести онлайн.
хххххх
Меняя весь свой жизненный уклад,
Друзья мои, не слишком торопитесь,
И больно ненароком не споткнитесь,
Ступая наобум и наугад.
Терпения вам всем. В столь трудный час
Бессмысленно искать пути обратно,
Как это было и неоднократно
И будет несомненно после нас.
Но шлейф от грёз и ожиданий плен
Рассыпятся и после жаркой бучи
Мы ощутим значение, и сущность,
И смысл наступивших перемен.
хххххх
Нас всех терзают муки и сомненья,
Волнуют всевозможные известья,
У каждого своё мировозренье,
Хоть это не мешает жить нам вместе.
Но лишь до той поры, пока нам с вами,
Имеющим, по счастью, убежденья,
Какой-нибудь подвижник, вдруг не станет
Навязывать свою лишь точку зренья.
Возможно даже здравую, неважно,
Но ту, что не проходит без нажима,
И только для него ещё пока что
На сто процентов неопровержима.
И чем крупней сорвавшаяся глыба,
Тем больше принесёт в округе бедствий,
И в этом парадокс благих порывов
И их непредсказуемых последствий.
хххххх
Молиться Богу, не жрецам.
Есть многое, мой друг Гораций,
В чём нашим славным мудрецам
Ещё придётся разобраться.
Век двадцать первый на дворе,
Хотя учёному сословью
Известно, (ты не веришь мне?)
Чуть больше, чем в средневековье.
Но все выпячивают грудь
И переполнены апломба,
Ведь в это «чуть» вместился путь
От пушек до нейтронной бомбы.
Но поступательность и ход
И риск технических свершений
Нас завтра не спасёт всех от
Последствий в виде разрушений.
И мудрым старцам, и юнцам
Не следует уж очень строго
Внимать учёным и жрецам,
А верить и бояться Бога.
хххххх
Не сидели ни минуты дома,
Поразить мечтали белый свет.
По законам Кеплера и Ома
Жить пытаясь с юношеских лет.
В обществе ли, в собственной квартире,
В силу лишь понятных нам причин,
Не хотели оставаться в мире
Бесконечно малых величин.
Не желали быть лишь однородной
Массой, что плетётся к проходной.
Оказаться жалкой производной,
И не первой, даже не второй.
Каждый миг ловили позывные
Из пространств, не видимых на глаз,
Где и параллельные прямые
Могут пересечься, и не раз.
В бесконечность устремляли взоры,
Постоянно веря в миражи,
Оказавшись кучкой прожектёров,
Аж на всю оставшуюся жизнь.
хххххх
Дорогие друзья и товарищи.
Арифметика наша проста,
Что сегодня живут припеваючи,
В лучшем случае, десять из ста.
Не вводя никого в заблуждение,
И не сея взаимной вражды,
Лишь десятая часть населения
На сегодня не знают нужды.
Кто мне скажет из вас без поспешности?
Кто поможет найти мне ответ?
Можно это считать неизбежностью?
Справедливо такое, иль нет?
И все десять, кому комфортабельно,
И чья совесть не очень чиста,
Скажут, да! И, конечно неправильно,
Возразят девяносто из ста.
хххххх
Кто живёт с юных лет в нищете,
Тем богатые часто не нравятся.
Я не против богатства вообще,
Но противник любого неравенства.
Нет, не надо менять уставных
Отношений и строить особые.
Просто то, что все люди равны
Стать должно наконец аксиомою.
Все мы с вами пред Богом равны,
Все живущие без исключения,
Ну а званья, богатства, чины
Не имеют при этом значения.
Все равны перед Богом, друзья,
Безразлично чинам и сословию,
Так как созданы все: он, ты, я,
По Его образцу и подобию.
хххххх
Кричим ура! Шагаем к коммунизму.
Мечтаем, верим в радужные сны.
Хоть наши представления о жизни
Порою изначально неверны.
И вот уже грядёт иное время,
Когда мечтать и верить надоест,
Когда на всём, во что уже не верим
Поставим безнадёжный, жирный крест.
Когда готовы видеть лишь плохое
Во всём, что было и вокруг себя,
Выплёскивая с грязною водою
Больное, неокрепшее дитя.
хххххх
Увы, но мир наш изменился.
Ни здравых мыслей, ни идей.
Покорный раб-народ смирился
С печальной участью своей.
Не возмущается, не злится,
В столицу рвётся из глуши,
Развозит иль разносит пиццу
И получает лишь гроши.
И не окреп ещё у нас,
Как ни печально, средний класс.
Какой-то жалкий и забитый,
Боящийся всего подряд:
Законов, банковских кредитов,
Попасть под рейдерский захват,
Он, как и всё у нас в России,
Продукт сегодняшнего дня,
Где подчиняются лишь силе
И помешались от вранья.
И, как Емеля на печи,
Расположились богачи.
Россию поделив на сферы,
Они хозяйничают в ней,
С чем, потеряв остаток веры,
Я вынужден на склоне дней
Смириться. Но жалею снова
И снова в этот мрачный час,
Что нет на вас Савонаролы,
Нет Маркса с Лениным на вас.
ПРИМЕТЫ ВРЕМЕНИ
Велосипедные дорожки,
Усадьбы, замки, витражи.
Избушки на куриных ножках
И озверевшие бомжи.
Неблагодарная работа,
Когда всем всё «до фонаря».
Предновогодние заботы
Аж в середине ноября.
С Америкой большие «тёрки».
Обама, Трамп. Но всё равно,
Их стиль, слова, их поговорки,
Их современное кино.
Обилие людишек в форме,
Но в подсознании вновь страх.
Налоги, вечные реформы
И беспросветность на местах.
По телевизору: уродство,
Кривлянье, игры в знатоков.
Мечты о мировом господстве
Хоть на последнем из витков.
Спектакли, шоу, спецэффекты,
И некий ореол вокруг
Искусственного интеллекта.
Уход без боли и без мук
В дальнейшем. А пока, всё то же,
Что было сотни лет подряд:
Кто раньше всех всех уничтожит
И сам себе поставит мат.
СТО ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ
Нас сто пятьдесят миллионов
В субъектах и в регионах,
Как до, так и после Урала,
И это конечно же мало.
Нас сто пятьдесят миллионов
С больными и пятой колонной,
С мерзавцами и дураками
И дряхлыми стариками.
Нас сто пятьдесят миллионов,
Но скоро появятся клоны,
И станет немного полегче,
Ещё, как поётся, не вечер!
Нас сто пятьдесят миллионов,
Из них два процента бездомных.
Число безработнвх все знаете?
И множество самозанятых.
Нас сто пятьдесят миллионов,
И груз всевозможных законов,
В которых нельзя разобратья,
Мешают нам всем развиваться.
Нас сто пятьдесят миллионов,
Но умные люди, резонно,
Как нам говорят очевидцы,
Всё взвесив, стараются смыться.
Нас сто пятьдесят миллионов
Проклятьем одним заклеймённых
В стране столь большой и огромной,
Что разум кипит возмущённый.
Нас сто пятьдесят миллионов.
Кто в роскоши жить взял за моду.
Но много в стране оборванцев
Нелюбящих американцев.
Нас сто пятьдесят миллионов,
Почти половина в погонах
И форме довольно опрятной,
Хотя и не очень понятной.
Нас сто пятьдесят миллионов,
Играющих соло и моно,
Не верящих толком в страну и
Её под собою не чуя.
НЕ ВРЕМЯ
Не время для понятных лишь немногим
Сравнений и опасных аналогий.
Не время для высокихх устремлений,
Да и вообще, друзья мои, не время.
Не время для дотошных и пытливых,
Не время для душевного порыва,
Не время для таких, кто вечно ропщет,
А время для других, ведь с ними проще.
Не время тех, кто рассуждать способен,
Не время тех, кто всё ещё не сломлен,
Кто верит, словно в бога и в мессию,
Что что-нибудь изменится в России.
К оглавлению...
