Что-то вновь целый день сочиняю,
Как получится, право, не знаю.
Сочиняю обычно в уме,
Ни блокнота, ни ручки при мне,
Сам себя повторять наизусть
Научился, без них обхожусь.
На моей поэтической кухне
В основном только старая рухлядь,
Что стоит с незапамятных лет:
Самодельный простой табурет,
(Он скрипит подо мной), а в сторонке
Та же газовая колонка.
Но на бедность ссылаться не буду,
Утварь — утварью, главное — блюдо.
И из старой порой при умении
Получается объедение,
А из новой наоборот,
Что и брать не захочется в рот.
Не открою чего-то тут нового,
Всё, как видно, зависит от повара,
От таланта его, при условии,
Что готовится блюдо с любовью,
И не только, чтоб всем угодить,
А чтоб вкусно всех вас накормить.
хххххх
Твой голос нынче поутих,
Поэту не пристало
За неименьем тем больших,
Довольствоваться малым.
А ты попробуй, поостыв,
Пойти путём немногих,
Зарыться с головой в архив,
Не бойся аналогий.
Найти давным-давным-давно
Забытые страницы,
И в них, пока разрешено
Подробно углубиться.
Люблю, чего греха таить,
Историю, поверьте,
Свою историю забыть
Нельзя под страхом смерти.
Ведь от величия у нас
Недолог путь до смуты.
На всех висят из раза в раз
Одни и те же путы.
И ты, устав от этих пут,
Ждёшь, сопоставив нравы,
Что не отменят, а введут
Вновь крепостное право.
хххххх
(С использованием стилистики стихотворения Ю. Левитанского)
Завидую, кто быстро строит,
И силы каждый раз находит,
А выстроив ни то, ни сё,
Вновь перестраивает всё.
Завидую, кто много знает,
(А мне вот знаний не хватает),
И я завидую, чудак,
Им, знающим всё: что и как.
А я же ничего не знаю,
Не строю и не понимаю,
И хоть завидую всем им,
Сочувствую совсем другим.
Кто будет жить, когда построят
Они, их знания усвоит
И их использовать начнёт.
Кто все законы их прочтёт
От корки и до корки. Вникнет
И больше никогда не пикнет,
Не возмутится, не поспорит,
И всё, что строят, всех устроит.
Завидую, кто быстро строит,
И с кем никто уже не спорит,
Кто, даже, если в корень зрит,
То всё равно спокойно спит.
А я вот ничего не строю
И глубоко уже не рою,
Как некогда, увы. Зато,
Уверен, строят вновь не то.
хххххх
Жизнь всё сложнее и сложней,
Но так ли важно это?
По-моему, куда важней,
Что мы заходим в лето.
И до начала сентября
Все будем жить иначе,
Уедут дети в лагеря,
А взрослые на дачу.
Народу станет меньше днём
На улицах. Особо
По выходным. Кто за рулём,
Чуть отдохнёт от пробок.
Прекрасна летняя пора,
Но расслабляться рано,
То аномальная жара,
То ураганы с градом.
То карантин. Уж не взыщи,
Что сделаешь, мой милый,
Когда в лесу кругом клещи,
А в озере бациллы.
Мир принимай таким, как есть,
Хотя бывает жалко,
Когда устроят прямо здесь,
Почти под носом свалку.
В родных для нас с тобой местах
И дорогих нам с детства,
Поскольку всё сложилось так,
Что нет другого места.
хххххх
О, где Вы, юное созданье?
В каких, ответьте мне, краях
Вы пребываете и странах?
В каких купаетесь морях?
На экзотических широтах
Каких-нибудь, наверняка?
Оставив все свои заботы
И позабыв про старика?
Который, пусть и на излёте,
И убелённый сединой,
Как престарелый, мудрый Гёте,
Пленён воздушной красотой.
Но взяв эмоции за глотку,
Не дав их выплеснуть за край,
Ведёт себя предельно кротко,
Как старый Джолион Форсайт.
хххххх
Е. К.
Вы пишете, что вся в движении,
И рады этому. Ну что ж.
Движенье — то же искушение,
Что проверяет молодёжь.
Одни из вас, желая многого,
Достойно бьются с той поры.
Другие, пару раз попробовав,
Выходят быстро из игры.
Раз ничего не получается,
Глубокомысленно ворча,
Что жизнь на этом не кончается.
Ни педагога, ни врача
Из них, что и неудивительно,
Не выйдет в жизни. И вины
Ни чьей здесь нет, и умозрительно
Ещё на что-нибудь годны.
хххххх
Теперь, когда раскрыты карты
И залпом выпито вино,
Что толку корчить Бонапарта
И подходить к Бородино.
Бессмысленно лететь галопом
И строить планы наяву,
Подмяв почти что всю Европу,
Завоевать ещё Москву.
Советовать, шутить по-свойски,
Пытаться спрятать седину.
Куда разумней, бросить войско
И скрыться за Березину.
А У НАС ВО ДВОРЕ
Ребята, девчата, под окнами спорят,
Ругаются матом и песни заводят
На детской площадке, где нет малышей
Давно уже — мат не для детских ушей.
Не носят, как мы они школьную форму,
Но также, как мы нарушают все нормы.
Порой бестолковы, и даже их мат
Похож на дешёвый, плохой плагиат.
Ребята, девчата, шестую неделю,
Аж с самого марта все, будто сдурели,
То слушают Цоя, то сбивчивый рэп,
Кто сидя, кто стоя, — ну сущий вертеп.
Беда от ребят, что шестую неделю
Кричат и галдят и уж всем надоели
Настолько, что даже общественность в шоке.
А ты что здесь скажешь нам, рупор эпохи?
Поэт не учитель и не участковый.
Но только, простите, а что тут плохого,
Коль так выражает себя молодёжь,
Которой себя выражать невтерпёж?
С какой, мне ответьте, должны они стати
Под общий себя подводить знаменатель?
А мы подгонять всех ребят и девчат
Под общий, единый и узкий стандарт?
И вижу я взрослыми этих зелёных.
Не единоросами — кучкой «зелёных»,
Которой противен циничный расчёт,
Которая двигать Россию начнёт.
Не станет Москву всю обкладывать плиткой
И грабить казну, нанося ей убытки.
Умнея, мудрея, добрея с годами.
Ну в общем, взрослея, другими словами.
Не вякайте бабки, терпите старушки,
Вы тоже на лавке певали частушки
Когда-то тусуясь, оставив свой след.
Да здравствует юность, свобода и рэп!
хххххх
Пусть широка страна родная,
Но есть запретная стезя,
И вот её, как все мы знаем,
Переступать уже нельзя.
Там кровь и боль,там смрад и копоть,
Там лицемерие и страх.
До власти вековая похоть,
И беззакония размах.
Там все умом лишь задним крепки,
Там и ГУЛАГ и город-сад.
Там рубят лес и только щепки,
(Читайте головы), летят.
Там всех, кто думает иначе,
Привыкли брать на карандаш.
И пусть там жизнь немного значит,
Броня крепка, и Крым там наш.
Там на неведомых дорожках
Следы теряются людей.
Избушки там на курьих ножках
И свой бессмертный злой Кащей.
То в пышных царских одеяньях,
То в мягких, лёгких сапогах,
О чьих кровавых злодеяньях
Все шепчут с дрожью на губах.
Там то в колхоз сгоняют скопом,
То там апатия, то прыть.
Там, прорубив окно в Европу,
Не знают, как его закрыть.
Там слов хвалебных не жалеют,
Там любят пафосный елей.
Там по ночам из мавзолеев
Выносят мумии вождей.
Там день сегодняшний, вчерашний
Слились. Там Сталин и Хрущёв.
Там пробивает из шарашки
Дорогу к звёздам Королёв.
Там овцы спят, собаки лают,
И волки жадно скалят рот.
Там с радостью стеречь пускают
Козла колхозный огород.
Там всюду мусорные кучи
И с экологией беда.
Там, если и хотят, как лучше,
Вновь получают, как всегда.
Там, то не видно безработных,
То, посмотрите, сколько их?
Там ценят гениев лишь мёртвых,
Всю жизнь преследуя живых.
Там, то цугундер, то халява,
То веселись, кому не лень.
То снова крепостное право
И каторжный рабочий день.
Там, что ни царь — своя эпоха,
Своя (особая) среда.
Но всё равно, всё также плохо,
А то и хуже иногда.
Зато всё также бестолково,
И невозможно убедить
Нас всех уже, что по-другому
Там всё иначе может быть.
хххххх
От Карелии к Уралу с Алтаем,
От Сибири и к Курильской гряде,
Как Россия велика, все мы знаем,
Понимаем не всегда и везде.
Шли отважно прямиком до Сибири,
За Урал перешагнув в глубину.
В те года весьма далёкие были
Земли эти не нужны никому.
А сегодня и Китай поджимает,
И Япония с Америкой. Все,
Как Россия велика помнят, знают,
И оттяпать часть непрочь тоже все.
Ждали осени с её урожаем.
Ждали лета, чтоб пройтись по росе.
Как щедра была Россия мы знаем,
Да сегодня вот щедра не для всех.
Обещали, мол вернётся хозяин,
И забудет вся страна о нужде.
Так умеют обещать тоже знаем
Лишь в России, ну и больше нигде.
Сколько нас сегодня сами не знаем,
Посмотреть боимся правде в глаза.
На замену плитки денег хватает,
А на перепись найти их нельзя.
Губим реки и леса вырубаем.
То тайга горит, то тундра, то степь.
То сомнительные сделки с Китаем,
То вдруг Волга начинает мелеть.
Смотрим фильмы и газеты читаем,
Вновь в тревожном просыпаемся сне.
Чем больна Россия вроде бы знаем,
И как вылечить её тоже все.
В четверть силы снова сеет и пашет,
Полной грудью вновь не дышится ей.
Вновь страдает от беспечности нашей,
Вновь болеет за своих сыновей.
Ни конца ПОКА не видно ни края.
И родная всюду слышится речь.
Как Россия велика, все мы знаем,
Не умеем лишь Россию беречь.
РУССКАЯ СКАЗКА
-1-
Москва бурлит, глубинка в дрёме
И в запустении, и в ней,
Без разницы: Фоме, Ерёме,
Живётся с каждым днём трудней.
Но как-то дышит, слава Богу,
И бьётся, несмотря на то,
Что в Омске десять лет не могут
Достроить линию метро.
Что закрываются больницы,
(А как тогда же жить больным?)
И что все деньги из столицы
Уходят то в Чечню, то в Крым.
-2-
Весной все почему-то сразу
Вдруг начинают вспоминать,
Что Президентские Указы
Необходимо выполнять.
Особо майские. Святое!
Где всех указов симбиоз.
За них, как ни за что другое,
С чиновников особый спрос.
Им, как и всей стране, «фигово»
Живётся, множество программ,
Но, как у дедушки Крылова,
Российский воз и ныне там.
-3-
Сгущать не собираюсь краски
Я здесь и корчить мудреца.
Мы все живём, как в русской сказке,
И ждём счастливого конца.
Он не придёт, друзья, покуда
Мы верим в доброго царя,
Надеемся на чудо-юдо
И нового богатыря.
Чудес на свете не бывает,
Царей от силы может три
За пять веков, и дни считают
До пенсии богатыри.
хххххх
Всё кончится, и даже прежде.
От безнадёжности вздохнут
Все, кто когда-то пел «Надежду»
И песенку про пять минут.
Всё кончится, и даже раньше,
Намного раньше может быть,
Чем самый далеко смотрящий
Себе бы мог предположить.
Всё кончится, но даже позже,
Уже через десятки лет
Вновь кто-то будет лезть из кожи
И повторять всё тот же бред.
Печатать пасквили в газетах,
Вариться в собственном котле
И вешать старые портреты
На грязном лобовом стекле.
ЗАБЫТЬ ДРАКОНА
Убить и забыть про Дракона.
Драконовский лик и оскал.
Дракона, что долгие годы
Нам страх постоянно внушал,
И право людей на свободу
Нещадно и грубо топтал.
Но как нам забыть про Дракона?
Драконовский страшный уклад?
Драконовских правил, законов
Единый и жуткий стандарт?
И сотен задавленных стоны
В последний драконовский март?
И всё ж забываем Дракона,
Покуда беспечно живём,
Кто ярко, кто тихо и скромно,
И только лишь где-то потом
Прозрев после громких разгонов,
Вдруг вновь вспоминаем о нём.
Не умер он, здесь где-то, значит,
Хоть вроде бы вновь ни при чём.
Куражится, прыгает, скачет,
Жонглирует ловко мячом.
И ставит большие задачи
Буквально везде и во всём.
Которые, так уж сложилось
В России и в СССР,
Мы, видимо, не научились
Решать без драконовских мер.
хххххх
Я ещё прохожу по отчётам,
Ну, а если смотреть по уму,
Государству не нужен, да что там
Государству — вообще никому.
Но давайте, друзья, без истерик.
Бесполезно. Завис интернет.
Не включаю неделями «телек»,
Месяцами не вижу газет.
Я такой не один, — нас немало,
Очень древних физических лиц,
Чьи фамилии встретишь в аналах
Статистических сводных таблиц.
Те, которые медленно тонут,
Кто немногим сейчас по нутру,
От которых чиновники стонут
И компьютеры виснут в жару.
Нам сегодня похвастаться нечем,
К сожаленью, хоть хвастаться — грех.
В нашем возрасте время не лечит,
А болезни почти что у всех.
На старуху бывает проруха,
Но стандарты всегда тут как тут:
На приём старика со старухой
По стандарту тринадцать минут.
хххххх
Живу совсем в другом формате,
Похожем на кошмарный сон.
Вокруг меня мои собратья,
Как призраки, со всех сторон.
Мужик небритый и поддатый,
Бомжи, что на траве сидят,
И старец древний, бородатый,
Уже не впишутся в формат.
Ищу работу, а когда-то
Такого не могло и быть.
И роботы и автоматы
Уже готовы нас сменить.
По всей стране идут дебаты,
Жить тяжелей из года в год,
Но по оценкам Роскомстата
Всё вроде бы наоборот.
В семье моей растут ребята,
Два сына: Пётр и Илья.
Как мне образованье дать им,
Порой в недоуменье я?
Жена надеется на льготы,
Намерена ещё рожать,
Но Роском хрен поймёшь чего там
Грозится льготы урезать.
хххххх
У этой эпохи повадки пройдохи,
Звериная сущность и хищный оскал.
А может быть этой, приятель, эпохой
За что-то Господь нас с тобой наказал?
За что? Да хотя бы за то, что в запале
И злобе слепой и за мизерный чох
Другие эпохи бездумно ругали
С тобой в ожидании светлых эпох.
Неисповедимы пути и дороги
Господни, дружище, и вот мы уже
С тобой в окружении многих и многих,
Которым эпоха вполне по душе
Пока что ещё. Но которые рано,
А может быть поздно, так воздух тягуч
И смраден в России, когда-то устанут
От пробок, от лжи и от мусорных куч.
Которым, пока не закручены гайки
Впритирку, ещё не намяли бока.
Которые шлют бесконечные лайки
Друг другу и этим довольны пока.
Чтоб более-менее тихо-спокойно
Всё было, мой друг, в нашей общей стране,
Поверь мне, достаточно трети довольных,
Пусть может быть даже не всем и вполне.
хххххх
«Легендарная Шаурма с Бауманской 16
теперь и здесь»
Реклама в переходе от Курского вокзала к улице Казакова
Легендарная Красная Армия!
А вчера, (посходили с ума
Что ли все?) — прочитал «легендарная»,
(Чтоб вы думали?) — шаурма.
Легендарные танки и крейсеры
Заменил «Золотой Кадиллак», —
Легендарный коктейль, а Маресьевых, —
Ольга Бузова с Ксюшей Собчак.
И уже как-то так получается,
Что на новом пространстве земли
Траектории их не сближаются,
А расходятся, как корабли.
И легенд, коих целое множество,
Настоящих, теряется след.
И пытаются выдать ничтожества
За легенды себя и свой бред.
хххххх
Так хочется сказать: «Отбой».
И выйти из игры и сдаться.
Но надо быть самим собой
И продолжать сопротивляться.
Впитав когда-то дух отцов,
Преодолев издержки роста,
Понять, что быть в конце концов
Самим собой не так уж просто.
И без излишней суеты,
Слегка волнуясь, но без дрожи,
Что то, что должен сделать ты,
Никто другой уже не сможет.
Ни вынуть сердце из груди,
Другим дорогу освещая.
Ни прошептать в конце пути:
«Прости за всё меня, родная».
хххххх
Чтоб мне сегодня хотелось?
Трудно сказать наперёд.
Бросить свою оголтелость?
Старость отсрочить на год?
Лучше на два. А на десять?
Хватит, дружище, наглеть.
Старость, как ржа и как плесень,
Вон и душа плесневеть
Стала. И кто-то, кто даже,
Знал тебя с прежних времён,
Встретив на улице, скажет:
«Что вы, да это не он.
Двух здесь не может быть мнений,
Этот согнутый дугой,
Старый, больной шизофреник,
Видимо, кто-то другой».
Правильно, время на каждом
Ставит клеймо и печать,
Часто такие, что даже
Лучше о них промолчать.
хххххх
Поскольку слово «старость» режет слух,
То ничего не хочется на свете
Так сильно, (аж захватывает дух),
Как сбросить с плеч хотя бы полстолетья.
По меркам историческим — пустяк,
Но как всё в жизни резко изменилось,
Одни из нас возвысились, (и как!)
А кто-то впал у времени в немилость.
Но молодость опять объединит
Нас всех. Во всяком случае надеюсь.
Богатый даст взаймы, а не в кредит.
Святой отец, подвыпив, скажет ересь.
Все позабудут вмиг и простамол,
И простатит, про грелки и про клизмы.
И снова дружно вступят в комсомол,
И вспомнят три источника марксизма.
И будут думать не о пустяках
Сегодняшних, о празднествах и шоу,
А спорить о кино и о стихах
И приводить отрывки слово в слово.
Над дряхлым Леонидом Ильичём
Беззлобно посмеёмся снова с вами,
И нас никто за это нипочём
Не обвинит в насмешке над властями.
хххххх
Мне прохожий сказал, улыбаясь учтиво,
Наступив невзначай на больную мозоль,
Вам, мой друг, не хватает в душе позитива,
Тренируйте в себе позитивный настрой.
Нагрубят, нахамят, даже матом покроют,
А иной раз и морду с размаху дадут,
Если будешь в душе позитивно настроен,
Скажешь: всё хорошо через пару минут.
Поменяли бордюр возле дома и плитку
В пятый раз за три года. Да ну, ерунда,
Скажешь ты про себя с неизменной улыбкой,
Что за глупость, так было и будет всегда.
Позитивных людей нам всю жизнь не хватает.
Ни внезапный коллапс, ни опасность войны
Позитивно настроенных не напугает,
И все спады и кризисы им не страшны.
Я смотрю на них с трепетом и почитаньем
И хотел бы иметь позитивных друзей.
До сих пор для меня их среда обетанья,
Как неведомый мир, как кино, как музей.
Где того, что имеешь, не стоит стесняться,
А когда наступают тебе на мозоль,
Улыбаешься так,что вполне показаться
Может то, что ты вовсе не чувствуешь боль.
хххххх
Сижу и делаю лишь вид,
Что разрабатываю прайсы.
А на столе моём лежит
Большое интервью с Чубайсом.
Как Ленин мудр и также прост,
Он заявляет через прессу,
Что ценам нужен вечный рост,
И это — движитель прогресса.
Но я Чубайсу не под стать.
Пусть конкуренты смотрят косо,
Я вновь решил демпинговать,
На мой товар немного спроса.
И сам я, словно банный лист
Прилипший к телу Капитала.
Чубайсу что, — монополист,
А я торгую, чем попало.
Но в трудный для страны момент
Я буду действовать, как Сталин,
Сниженья при котором цен
Все с нетерпеньем ожидали.
Обрыдла эта канитель,
Что так, что этак разориться,
Продам, на парочку недель
Сорвусь на отдых заграницу.
хххххх
Не обвиняй других во лжи,
Не плачься перед первым встречным.
Мы думали с тобой о вечном,
А стали оба торгаши.
Менялы с чёрствою душой,
Весьма циничные. Но даже
От крупной сделки и продажи
Навар имели небольшой.
Мы верили в капитализм,
В Чубайса, Сороса и Гейтса,
Но наша мизерная «дельта»
Не обеспечивала жизнь.
И вот мы оба не у дел.
Но можно ведь сказать иначе,
Что просто кто-то стал богаче,
А кто-то резко обеднел.
До щепок ли, коль рубят лес,
Мы — безымянные герои,
Что погибают ради строя
Несущего в себе прогресс.
К оглавлению...
