хххххх
Жизни книгу сдав в печать,
Надо постараться,
Что-то важное сказать
В каждом из абзацев.
Все, и я, друзья, и вы,
Знали, как казалось,
В книге жизни три главы:
Юность, зрелость, старость.
Юность, вроде бы, не в счёт,
Правда, юный Моцарт,
Удивлять не устаёт,
Несмотря на возраст.
Значит зрелость? Но она
Нами в полной мере,
Без остатка отдана
Призрачной карьере.
И не старость, что сумев
Мудрости набраться,
Причитает нараспев
В каждом из абзацев.
То-то, братцы, и оно,
На больших развалах
Книжных, книг всегда полно,
Интересных мало.
хххххх
В реальной жизни, как в кино,
Порой доподлинно не знаем,
Кто режиссёр, но всё равно
Всё близко к сердцу принимаем.
Не спим, теряем аппетит,
Находим веские резоны,
А жизнь вокруг вовсю бурлит
По лишь понятным ей законам.
Шагаем каждый наугад,
Сбиваемся, как звери, в стаи,
И то, чему был каждый рад,
Назавтра дружно отвергаем.
И я, как все, впадаю в грусть,
Меняю взгляды, убежденья,
Но почему-то отношусь
Со всё растущим подозреньем
К настроенным на позитив
Слепым сторонникам прогресса,
Что нас ведут, не изучив
Природу каждого процесса.
хххххх
Надоел ещё с утра
Твой речитатив.
Видно, правда, уж пора
Сдать тебя в архив.
Целиком ли, по частям?
Можешь выбрать сам.
Отнести ко всем чертям,
Как утиль и хлам.
Новый, с новыми людьми,
Век не виноват,
Успокойся иль прими
Антидеприсант.
Век, растущий как дитя,
Как помочь ростку,
Причитая и кряхтя,
Наводя тоску?
Забывая, что ему,
К общей стыдобе,
Трудно, судя по всему,
Также, как тебе.
хххххх
Скрипач в подземном переходе
Московском, старый и седой,
Играет и тоску наводит
Своей посредственной игрой.
Придумал хитрую уловку
Находчивый пенсионер,
В футляр от скрипки сторублёвку
Вложил, другим подав пример.
Задумка, право, не плохая,
Жаль не работает она,
Всё мелочь старику бросают,
Так обнищала вся страна.
Скрипач играет, как умеет.
Играй старик, лови момент,
Пока тебя не гонят в шею,
Никто не требует патент.
Играй, находчивый старик мой,
Не опускай смычка и впредь,
Когда тебе в футляр от скрипки
Начнут кидать одну лишь медь.
Играй и обходи препоны,
Пиликай до последних дней,
Лазейки находя в законах
Для предприимчивых людей.
Не наподобие Мавроди,
Таким всегда дадут добро,
А тех, которым в переходе
Бросают медь и серебро.
хххххх
Угрюмый, больной и растерянный,
Не ведая, что впереди,
Шагал я не в ногу со временем,
Всё время сбиваясь с пути.
Часы не сверял по хронометру,
И каждый меня обгонял,
Кто нос свой держа строго по ветру,
Со временем в ногу шагал.
Не зная и тени сомнения
Малейшего, даже тогда,
Когда, устремляясь за временем,
Со всеми шагал не туда.
Кого угрызения совести
Ещё не терзали вовсю,
Кто мог ко всему приспособиться
И влиться в любую струю.
Но время — учитель и лекарь.
И я научился подстать
Соседям, друзьям и коллегам
С ним в ногу со всеми шагать.
Сумев на какое-то время
С ним слиться и горя не знать,
Чтоб позже, опять же со всеми,
Его от души поливать.
хххххх
Что толку кивать на людские пороки?
Зачем каждый раз их друг другу вменять?
Без этого в жизни хватает мороки,
Ведь жизнь, как и время, не сдвинется вспять.
Мы все рассуждаем и мыслим все здраво.
Почти что всегда и почти что во всём
Бываем, как водится, полностью правы,
Хотя почему-то лишь задним числом.
Стараемся втиснуться в общие рамки,
Завидуем, спорим, идём напролом.
То строим зачем-то воздушные замки,
То ночью не спим и грустим о былом.
То ломимся тупо в открытые двери,
То дружно рыдаем, тоску наводя.
То верим во что-то, то снова не верим
Ни в бога, ни в чёрта, ни в мир, ни в себя.
Зависнув меж адом и призрачным раем,
Живём и, как попки, талдычим своё,
И ждём перемен, хоть доподлинно знаем,
Что всё, что обещано, снова враньё.
хххххх
Мы так легки и беззаботны,
Привыкли жить из года в год,
Как нам удобно и вольготно,
И лишнего не брать в расчёт.
А это лишнее порою,
Всё то, что не даёт нам спать,
Довольным быть самим собою,
Любить себя и уважать.
Всё, что мешает оставаться
В своей никчёмной скорлупе,
И в чём так стыдно признаваться
Другим и самому себе.
хххххх
На старой летней танцплощадке
Смятение и полумрак.
Следит дружинник за порядком
Для профилактики от драк.
У женщин на щеках румянец,
Они волнуются и ждут,
Когда объявят белый танец
Всего на несколько минут.
Стоят, оценивая взглядом
Потенциальных визави,
Им, в принципе, немного надо:
Покоя, счастья и любви.
Как раз того, что во Вселенной,
Пусть и на несколько минут
Всем вместе и одновременно
Им даже в танце не дадут.
хххххх
На этот мир смотря глазами
Такими разными порой,
Мы с вами долгими часами
О чём-то спорим меж собой.
Кричим при этом без умолку,
Свою выпячивая роль,
Не понимая часто, толку
От этих споров наших — ноль.
Но всё равно они нам в радость.
И так, проспорив долгий век,
Вдруг замечаем то, что старость
Взяла и примирила всех.
Нет больше правых и неправых
В недавно спорящих кругах,
Одна лишь только боль в суставах,
И слабость в старческих ногах.
хххххх
Мы с вами только зрители.
Меняются правители.
Потом под их влиянием
Меняются названия,
Воззрения, теории
И взгляды на историю.
И улица Рылеева
Вдруг стала Аракчеева,
А площадь Декабристов
Пространством конформистов.
И всё-таки развитие,
Хотите, не хотите ли,
Идёт, как объясняли
Нам с вами, по спирали.
На каждое влияние
Найдётся отрицание,
А на сомненья скептика
Законы диалектики.
хххххх
«В ностальгическом трансе торча,
я купил — как когда-то — портфель
«Cолнцедара»
Т. Кибиров
Когда-то нынешние классики
Играли с девочками в классики.
Потом на первый гонорар
В подъезде пили «Cолнцедар»
И объясняли в интервью,
С чего в России столько пьют.
Ну а сегодня те же классики
Рассказывают людям басенки,
Все строят из себя гурманов,
Не одобряют наркоманов,
Но за приличный гонорар
Вновь вспоминают «Cолнцедар».
хххххх
Всё происходит только так.
Лишь через драки, через споры,
Пустые, вроде, разговоры,
Аврал, сумятицу, бардак,
И обещанья каждый раз:
Всё будет позже, не сейчас.
Привыкнув в некотором роде,
Вполне освоившись, все мы
Почти что не удивлены,
Когда всё так и происходит,
Практически из раза в раз,
Во всяком случае у нас.
И тот, кто свыкся, даже рад,
Что происходит ощущенье
Самой иллюзии движенья,
И лишь конечный результат,
Практически из раза в раз
Разочаровывает нас.
хххххх
Все вещи называя именами
Своими, быть готовыми должны,
Что вас сочтут неверными сынами
Своей, привыкшей хором петь страны.
И пусть вы светлый луч на тусклом фоне,
У вас на всё лишь вам присущий взгляд,
И часто говорите то, что кроме
Вас думают другие, но молчат.
Останетесь отвергнутым, гонимым,
Услышанным повсюду, только не
В своей, при всех системах и режимах,
Привыкнувшей лишь хором петь стране.
хххххх
В России не любят, кто ставит вопросы.
Кто снова рискует попасть в переплёт
И, тысячу раз, получая по носу,
Их в тысяча первый опять задаёт.
И каждый чиновник, что так их боится,
Забыл, как каких-то лет сорок назад,
Вопросы властям задавал Солженицын,
Был Сахаров ими публично распят.
Меняется власть, только все перекосы
В сознаньи незыблемы множество лет,
И каждая власть на любые вопросы
Имеет готовый, стандартный ответ.
хххххх
В России, признаемся честно,
Жизнь стала тоскливой и пресной.
Отныне и повсеместно
Ирония в ней неуместна.
Не то чтоб в стране узаконили
Запрет на смешки и иронию,
А просто сегодня, ребята,
Она никому непонятна.
Пустые, бездушные фразы
Вконец помутили наш разум.
Реформы образования
Внесли коррективы в сознание.
Поэтому, право, не стоит
Смеяться, друзья, над собою.
И Гоголи, Щедрины
Уже никому не нужны.
хххххх
Люблю статичность положений.
Люблю невозмутимость поз,
Почти застывших без движений
Вдали от бурь, борьбы и гроз.
Люблю динамику движенья,
Но равномерного, без сверх
Неимоверных ускорений,
Что каждый раз сулят успех,
Томят и обжигают душу
Преодолением преград,
Но под конец лишь всё разрушив,
Вновь возвращают нас назад.
Но кто-то каждый раз настроен,
Презрев превратности судьбы,
Отбросить статику покоя
И жить динамикой борьбы.
хххххх
Писать о прошлом как-то поздно.
О будущем — остерегись.
Какие пакости и козни
Ещё нам приготовит жизнь?
Да, можно, коль уж вам не к спеху,
Чуть покопавшись в голове,
В карете прошлого проехать,
Пожалуй, остановки две.
Пока от всех былых оказий,
Вновь появившихся вблизи,
Карета ваша не увязнет,
Зарывшись до рессор в грязи.
А лучше бросьте эту прихоть
Копаться в прошлом, господа.
Живите в настоящем тихо
И не спешите никуда.
Ведь каждый факт всего лишь довод
И аргумент в руках сутяг,
Когда-нибудь, коль будет повод,
Им вновь вертеть и так и сяк.
хххххх
Не спился, не принял от горечи яда,
Не сгинул, не сдох и пока что живой,
И занят, как все, кто находится рядом
Со мной по соседству сплошной ерундой.
Меняю бордюры, бросаю рекламу,
Ввожу в заблуждение добрых людей,
Смотрю телевизор и с каждой программой,
Увиденной мной, становлюсь всё тупей.
Стою, как вратарь, часовым на воротах,
Где, как и другие, в охране служу.
А, если я птица большого полёта,
То всей этой глупостью руковожу.
Сегодня не стоит быть слишком ершистым,
Перечить начальству, не то, что роптать,
Но всем, от курьера и вплоть до министра,
На службу свою глубоко наплевать.
Одни на виду, до других не добраться,
Но каждый, представьте, доволен собой
И счастлив и дальше готов заниматься,
Лишь только б платили, своей ерундой.
хххххх
Ещё в засекреченных сейфах
Расстрельные списки людей,
Чьи правнуки делают селфи
Тепеь с двойниками вождей.
Все фильмы нуждаются в правке,
На гласность — строжайший запрет.
Цензура. Пустые прилавки.
Есть водка, да закуси нет.
А вот и она по талонам.
Включай-ка, дружок, тормоза!
Ведь сколько от водки урона,
Народу открыли глаза.
Но пусть она всё дорожает,
Народ, как тот самый Фома,
Не верит и пить продолжает,
И пьёт каждый день без ума.
Так может быть правы гайдары,
Чубайсы и все собчаки,
Тот мир наш, прогнивший и старый,
Разрушив? А мы, дураки,
Привыкшие жить терпеливо,
Боясь даже слово сказать,
Ругаем их, вместо спасибо,
И всё продолжаем ругать?
Остывшая, грубая масса
Больных, пожилых россиян.
Остатки рабочего класса,
Последние из могикан.
Чьи внуки и взрослые дети
Не помнят всех прежних идей,
Смеются и делают селфи
Ещё с двойниками вождей.
хххххх
Я мечтал быть маршалом, не ниже,
Переделать кучу разных дел.
Жить и умереть хотел в Париже.
А сегодня как-то расхотел.
Надоела мне, друзья, вся эта
Свистопляска. Кончился кураж.
Там в Париже — «жёлтые жилеты».
Здесь у нас — мундиры, камуфляж.
Слышу речь, не мальчика, но мужа.
Восхищаюсь лидеров уму.
Только вот, что лучше, а что хуже,
До сих пор я так и не пойму.
И бреду сегодня с кислой миной,
И не нахожу нигде ответ.
Видимо, той самой середины,
Золотой, на свете всё же нет.
хххххх
Я снова занялся не тем,
Что свойственно поэту. Каюсь.
Вновь не касаюсь вечных тем,
В сиюминутном растворяясь.
Прохладный летний ветерок
Во мне не будит вдохновенья.
Любой изъян, любой порок
Не вызывает удивленья.
Оправдываться не с руки,
Да и смешно на самом деле,
Мои метафоры горьки,
Мои эпитеты всё злее.
Такая жизнь, мой друг, то бишь
Реальность наша, к сожаленью,
И дух упадничества лишь
Её прямое отраженье.
хххххх
Кто живёт с детских лет в нищете,
Тем богатые часто не нравятся.
Я не против богатства вообще,
Я противник любого неравенства.
Нет, не надо менять уставных
Отношений и строить особые,
Просто то, что все люди равны,
Стать должно, наконец, аксиомою.
Все мы с вами пред Богом равны,
Все живущие без исключения,
Ну а званья, богатство, чины,
Не имеют большого значения.
Все равны перед Богом, друзья,
Безразлично чинам и сословиям,
Так как созданы все: он, ты, я,
По его образцу и подобию.
К оглавлению...
