ПЬЕСА и ПОСТАНОВКА о ГЕРОИЧЕСКИХ МАЛЬЧИШКАХ
В Вольском драматическом театре 13-го и 14-го февраля 2020 года состоялась премьера спектакля «Мальчишки» по пьесе Валерия Велария, члена секретариата РОО «Гильдия драматургов России».
Постановка главного режиссера театра Алексея Козлова. Сценография главного художника театра Дарьи Каракуловой.
Спектакль посвящен 75-летию Великой Победы.
В преддверии празднования памятной для всех россиян даты, в рамках Всероссийского фестиваля «23 дня до Победы», трансляция спектакля «Мальчишки» была показана в интернете, на Ю-Тьюбе.
Вольск – старинный купеческий город на берегу Волги. Край голубеводов – как и Ростов-на-Дону, в котором происходят события пьесы и спектакля.
Вольск – родина 106 (!) Героев Советского Союза. А пьеса и спектакль рассказывают о подвиге ростовских подростков, героически погибших в первую, 8-ми дневную оккупацию Ростова гитлеровцами. Эта тема особенно близка сердцу участников спектакля, потому что среди вольчан – Героев СССР двое школьников-подростков. А главреж театра Алексей Козлов – из Ростова-на-Дону. И давно хотел сделать спектакль о ростовских мальчишках-героях: Вите Черевичкине и его друзьях. О них и рассказывают пьеса и сложный по форме спектакль. Поэтизм условного действа соединен здесь с принципами психологического театра. Драматические сцены чередуются с пластикой, танцем, пением. Реальные персонажи – с персонажами условно-мистическими. В спектакле много песен – фольклорных, казачьих, военных, довоенных. Звучат и песни в современных ритмах.
Взрослые и юные зрители горячо приняли новую премьеру Вольского театра. В финале постановки артисты поют песню «Эти русские мальчики» группы «Зверобой». Сейчас ансамбль – московский, но вообще-то из Луганска. Во время первого премьерного показа все куплеты финальной песни шли под нескончаемые ритмические аплодисменты зала.
На площади перед театром уличный гармонист все дни, когда игралась премьера, среди прочих мелодий, играл «День Победы».
В фойе театра была открыта выставка портретов школьников и пионеров, героев Великой Отечественной войны, сражавшихся с врагами в подполье, на фронте и в партизанских отрядах (она разворачивается перед каждым показом этой постановки).
К премьере театр издал отдельным буклетом-книжкой текст пьесы Валерия Велария «Голубь раненый летел...»
В свое время о Вите была сложена песня. В Ростов-Доне, а Детском парке, ему поставлен памятник.
И премьера Вольского драмтеатра – «Мальчишки» будет показана на Международном театральном фестивале «ЗАВТРА БЫЛА ВОЙНА» на родину Вити Черевичкина, в Ростов-на-Дону.
Москва,
Декабрь 2019 – февраль 2020 гг.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Три ГОЛУБЯ
Три ЧЕРНЫЕ ПТИЦЫ
Подростки из ростовской Нахичевани:
Витя ЧЕРЕВИЧКИН,
Алик АРНАУТОВСКИЙ
Эдик МЕЛКОНЯН
Рубка (Рубен ХАДЖИБЕКОВ)
Майка, их подруга и соученица
Павлик, парень-голубятник
МАТЬ Вити
ОТЕЦ Вити, работает на заводе «Красный металлист»
ИНЖЕНЕР, на том же заводе
Предатель
Два немецких солдата
Посвящается Вите Черевичкину и всем юным героям, отдавшим жизнь ради Великой Победы и свободы родной страны.
1.
Небесная синь. Солнце. Кружатся три голубя.
Голос Вити. Пап, а голуби всегда сами по себе? Чуть что, улетают в небо?
Голос Отца. Голуби очень верные. И приносят важные вести.
Голос Вити. Пап… А как они знают, куда лететь?
Голос Отца. Голубь всегда находит верный путь. С голубем шлют весточку. Если надо позвать на помощь. Предупредить о беде. О врагах. Чтоб спасти. И что помощь близка…
Свет меняется. Мрачные тени. На голубей налетают три черные птицы.
Голос Вити. А если чужие птицы в нашем небе?
2.
Три темные фигуры, похожие на мрачных птиц, ведут мальчишку. Это два гитлеровских солдата конвоируют Витю Черевичкина. Он избит. Руки связаны. Вокруг суетится человек; лицо злое. Солдаты остановились. Закуривают.
Предатель. Гаденыш! Отвечай! Как зовут? Где живешь? Давно за тобой слежу, сопляк! И за сворой твоих, таких же гаденышей…
Витя (про себя, словно не слыша). Влип. Как Алик… Не уберегся. Мама не знает…
Предатель. Кто тебя подучил? Откуда взял оружие?
Витя (про себя). И Майке письмеца не отправил…
Предатель. Где голубей прятал? Связник партизанский?
Витя (про себя). Гада-предателя головой в живот…Увернуться от вражин, и в ту щель в заборе. В разбитый дом. И через подвал… Лишь бы в снегу не поскользнуться.
Солдат. Шнелль!
Один из голубей касается крылом плеча Вити.
Витя плечом отпихивает Предателя. Хромая, бежит. Второй солдат сбивает Витю с ног. Бьет прикладом. Предатель наклоняется над лежащим мальчишкой.
Предатель. Домолчишься! Что тебе стоит всё рассказать? Жив останешься. Змееныш.
Витя. Это ты гад ползучий. (Пытается пнуть Предателя.) Предатель!
Предатель. Ничего! Палками по рёбрам. И в подвал. На лёд. Язык развяжется.
Солдаты бьют Витю, подхватив, утаскивают. Предатель идет за ними.
Кружат три голубя. На них налетают три черные птицы.
3.
Лето. Берег Дона. Рубка (Рубен) с книжкой. Эдик. Алик. Майка.
Кружат три голубя. На них набрасываются три черные птицы.
Выбегает Павлик. Он постарше прочих. Яростно машет длинным шестом с тряпкой на конце. Черные птицы разлетаются. Голуби свободно продолжают полет. Выходит Витя. Восхищенно – Павлику.
Витя. Здорово ты их! Давай знакомиться?
Павлик. Давай. Держи пять. Я Павлик.
Витя. Витя. Ты голубятник? Меня научишь?
Павлик. А приходи! Живу в соседнем дворе. (Глядит на Рубика.) Про что книжка?
Рубик. Про войну. Классная! Про военную тайну. И Мальчиша-Кибальчиша.
Витя (по памяти). Налетела вражья сила на страну Мальчиша-Кибальчиша. И прискакал всадник, закричал: «Эй, вставайте! Идут на нас проклятые буржуины!». Теперь ты, Рубик.
Рубик (захлопнув книжку). Идет против врагов отец Мальчиша. А за ним старший брат Мальчиша. И помощь близка, да сил еще мало. А буржуины ломят. Их много! И снова закричал всадник: «Эй, вставайте, кто еще остался!» И собрал Кибальчиш таких же мальчишей. И пошли они воевать против буржуинов.
Майка (надув губы, но задорно). Мальчишкам бы только про войну…
Витя. Жаль, что Мальчиш-Кибальчиш попал в лапы к врагам.
Алик. А буржуинов сдержал. И Красная армия подоспела. И наши врагов прогнали!
Эдик. А если б вот с нами так? Вот если б напали фашисты. Как на Испанию. Мы бы чего смогли? А если б враги пытали?
Витя. Я бы ни под какими пытками не выдал бы военную тайну!
Майка (восхищенно). Ага! Заливать все могут.
Кружат три голубя. Словно издали – музыка. Будто полетом голубей рождается она. Или музыкой рождается танец голубей.
Витя. Голуби красивые. Сильные.
Витя протягивает к небу ладони. Три голубя приближаются и кружат вокруг Вити, словно касаясь его ладоней и плеч крыльями.
Павлик. Они разные. Которые любят кувыркаться, эти турманы. А есть почтовые. Они весть доставляют. Точно туда, куда их отправят.
Эдик. А если буря? Ну… или что с пути собьет? Или коршун голубя ударит?
Павлик. Мелкота. Рассказать про голубей? Они такое могут! Храбрые. Еще в древности их стали выводить. Как почтовых. Предупреждать, что вражье войско идет. Сведения от разведчиков. В наших краях почти везде голубятники. Сами знаете… Тут голубей стали разводить давным-давно. Когда тут крепости были. Маленькие. Деревянные. Сторожевые городки. Вот почтарей и выводили. Чтоб сообщать о набегах кочевников из степей. А за тыщу километров отсюда есть город Вольск. У Волги. Старинный! Давным-давно едва не главнее всех городов тут был. Так там еще чуть не сто лет назад вывели особую породу голубей. Так и называются: вольские турманы.
Витя. Павлик, ты всё-всё знаешь про голубей?
Павлик. Приходи ко мне. Расскажу. И научу. И почтарей покажу. И вольских турманов.
Кружат голуби. Черные птицы не отстают. Их отгоняет, размахивая шестом, Павлик. Уходит. Голуби улетают вслед.
4.
Мальчишки грозят кулаками кружащим вокруг черным птицам. Те улетают.
Рубик. А я летчиком стану. Чтоб наше небо защищать.
Алик. Как в Испании? Против фашистов?
Майка. А я тогда в медсестры. Спасать и лечить наших раненых бойцов.
Эдик. Витёк, а помнишь, ты стихи читал? Когда у нас в школе гостили испанские ребята. У них родители против фашистов бились и погибли.
Майка. Витька переживал как настоящий артист. Ребята испанцы вовсю аплодировали. Руки Витьке пожимали. А потом в школьном дворе мы их учили лепить снеговика.
Витька. Они снегу удивлялись. У себя в горах видели. Но чтоб так много!
Эдик. Говорят, у испанских партизан почтовые голуби были. Для связи.
Рубик. Почем знаешь? Там наши летчики воевали. Но взрослые про то не велят говорить.
Эдик. Знаю! Мой родич там… Ну… Ранен был. Рассказывал. Под большим секретом.
Витя. Так я тоже хотел расспросить. Испанцев. О войне. А переводчик сказал: «Ребятам тяжело… вспоминать. Когда бомбят твой дом. Всё разбито. И все твои в крови лежат».
Майка. А если б на нас напали бы?
Алик. Я бы отомстил! За всё. За своих. У нас в роду так принято. Бился бы до смерти.
Кружат три голубя. Общий свет пригашается. Высвечен только Витя. Он, подняв лицо вверх, словно вспоминает, как давал клятву, вступая в пионеры.
Витя. Я, юный пионер Советского Союза… торжественно клянусь бороться за правое дело народа, укреплять оборону нашей страны и стойко защищать её от врагов… И если потребуется, отдать жизнь в борьбе за свою страну и её светлое будущее…
Голуби, кружась, исчезают. Общий свет.
Эдик. Я если вправду нападут враги? И придут сюда? Что мы делать будем?
Витя. Отряд создадим. Вот чего. Вредить врагам будем. Вот чего.
Рубик (вглядевшись в небо). Атас! Двинули по домам. Буря летит.
Мрачнеет. Свист ветра. Гром. Вспышки. Стук града. Как пули бьют. Ребятня, прикрывая головы книжками и руками, полами, убегает. Кружат черные птицы.
5.
Витя вбегает в дом. Отряхивается. Мать накрывает на стол.
Мать. Нитки сухой нет! Весь в песке. Опять пропадал нивесть где. В такой шторм!
Витя. Нас чуть в воду не снесло. Прям у реки буря застала. И град. Летом! Вот такой!
Мать. По ушам получили? (Скрывая улыбку.) Набило шишки на лбу?
Витя. Отсиделись. Под старыми перевернутыми лодками… (Прислушавшись.). А кто с отцом на кухне разговаривает? У нас гость?
Мать. Инженер с завода. Где отец фрезеровщиком. Необычный человек! В гражданскую воевал в. Был в подполье. Чекистом…
Входят Отец и гость, Инженер.
Инженер. Вот он какой, младший Черевичкин. Салют, дружище! Наслышан о твоей смекалке и неугомонности. Твой брат учится на слесаря. А ты кем хочешь стать?
Витя. Не решил еще. Да я в ремесленное хочу. А папа говорит: доучивайся.
Мать. Отец худое не подскажет. Нам теперь образованные нужны. Инженеры.
Витя. Я хочу у станка. Как батя и брат Сашка. С металлом. Машины делать всякие.
Отец. Нам учиться не довелось. А детей можем теперь выучить. Стране нужны инженеры. И рабочие руки вместе с образованными мозгами.
Витя (упрямо). Я хочу, чтоб… руками своими… железки в разные штуки складывать. Машины. Танки. Пушки.
Инженер. Аника-воин… И настырный какой! А мирные машины? Тракторы? Сеялки?
Витя. А я слышал… Ночью. Случайно. Проснулся вдруг. Батя с мамой шепчутся. Про войну в Испании. Как там фашисты гадам помогли. Про то, как наша армия вошла в Западную Украину. Про вот эту войну… с финнами… Тревожно шепчутся.
Мать. Какой ушастый. Слухач! Где мы спим! А где вы, мелюзга.
Отец. А он под нашу дверь подобрался. В разведку. Я слышал, как он пятками шлепал.
Витя. А чего! По-пластунски ползать?! По своему дому.
Отец. Уж куда! Сопел бы, как пароход «Фанагория». Громче, чем когда подслушивал.
Витя. А чего было шептаться? Мы же финнов побили!
Инженер. Финляндия страна маленькая.
Витя. А если Германия нападет?
Отец. А это пока не твоего ума дело.
Инженер. С Германией потяжелее будет. Но если что… И германцев одолеем.
Издалека свист. Все прислушиваются. Свист повторяется.
Инженер. Небось, тебя твоя армия зовет?
Витя. Я к Павлику-голубятнику хожу. Он мне все про голубей показывает. И учит правильному свисту. Чтоб их гонять. И мы все теперь пересвистываемся…
Инженер. Ну, лети. А нам тут с твоим отцом еще потолковать надо.
Мать Сухое бы надел!
Витя. Набегу обсохну…
Взрослые уходят на кухню. Витя – за дверь.
6.
С разных сторон выходят Рубик, Майка, Алик, Эдик.
Алик. И где этот домашний мастеровой? Сговорились же, чтоб после уроков! Последние теплые деньки. Только и догулять.
Эдик. Ага. Снег прямо на траву. И враз стаял. Ручьи вовсю! Как раз щепки наперегонки пускать. У кого быстрее?
Майка. Тебе бы только напергонки. И чтоб впереди всех.
Эдик. А первому самое лучшее! Не люблю догонять и ждать. Где Витька?
Майка. Витек чего-то хитрое смастерил. Самоход по воде!
Рубик. Обещал показать. И где он? Интересно же! Жалко раскрыть тайну?
Майка. Я за ним слетаю. (Убегая.) Я мигом!
Алик (глядя ей вслед). Ну, Майка… Скачет, будто Витька только её и слушает.
Рубик (машет рукой вслед Майке). Да вон он! Тащит чего-то… Жених!
Вылетают три голубя. Выходит Витя, пряча что-то за спиной. За ним спешит Майка. Вместе с голубями кружит вокруг Вити, пытаясь заглянуть ему за спину.
Майка. Ну дай же глянуть! Ну, покажи!
Витя. Всем сразу. По сто раз одно и то же рассказывать…
Майка надула губы. Но вместе со всеми рассматривает принесённое Витей, похожее на лодочку. Возгласы: «Ух ты!» «А колеса крутятся?» «Сам не видишь?» «А резинки… через трубку?» Витя степенно показывает и объясняет.
Рубик. Руки у тебя куда надо вставлены.
Майка. И голова тоже.
Алик. Все ж перейдешь из школы в ремесленное?
Витя. Батя пока не соглашается. Доучись, говорит. А я спорю… Ну, смотрите. Я как бы колесный пароход сделал. Моторчик от модели аэроплана приспособил. Резинки вот тут, через трубку… и через дырки. На шестерёнки. На передаточным валике. И крутят колеса.
Рубик. Вправду сам плавает? Класс! Где бы попробовать…
Витя. Вон лужа огромная натаяла. Глубокая. Сейчас запущу. Руль вбок. Закрепить. Чтобы в берег не тыкался. А по кругу ходил. Резину закручу…
Ребята столпились вокруг присевшего Вити. Увлеченно смотрят. Чуть поодаль кружат голуби. Майка вдруг отошла. Подняла прутик. Что-то чертит по земле.
Майка. Да ну… Скукотища. Шныряет по кругу. И что? Даже голуби не смотрят. Лучше в классики. Не хотите со мной, сама с собой буду прыгать.
Подтянулись остальные. Витя оставил кораблик и встал.
Алик. Земля сырая. Бита не будет скользить.
Витя (подойдя). Тогда давайте просто прыгать. Кто дальше на одной ноге.
Алик. Майка в классики самая прыгучая.
Эдик. А я с места дальше прыгну!
Рубик. Да ну, скакать! Лучше в другое. В армянские шашки! Еще клеток дочертим…
Алик. А чем ходы делать? Шашки где?
Витя. Камней наберем. Плоские на одну сторону. Круглые на другую.
Эдик. Ну да. Рубик дворовый чемпион. Да камни стаскивать… Заморишься!
Рубик. Много не надо. Я простой этюд покажу. На пять шашек. Две против трех.
Витя. Давай! Нас пятеро. Будем шашками. Эдик! Алик! Вы с той стороны, где две шашки.
Эдик. Сразу в командиры!
Майка. А у него котелок быстрее всех варит.
Витя. Майка, иди сюда. Ты, я и Рубик будем за тех, где три шашки.
Рубик (глядя в сторону лужи). А вода все натекает. Утопнет твой пароход.
Витя. Я если сделаю, так надежно. Показывай свой этюд. Все на доску.
По указаниям Рубика расставляет ребят. И голуби тут, переходят за ребятами.
Майка. Не зря тебя Павлик выбрал. Вон как тебя залюбили голуби!
Алик. Снег протаял! Лужу прорвало» Пароход уносит!
Витя. Полундра! Спасай экипаж!
Свистя и хохоча, ребятня уносится. Голуби за ними.
7.
Кружат три голубя. Появляются Витя, Рубик, Майка, Алик, Эдик.
Витя. Тут и поваляемся. (Рубику.) Принес новую книгу? Про рыцарей? Индейцев?
Рубик. Про Чапая. И про летчиков.
Рубик смотрит на голубей. Все тоже подняли лица и следят за голубями.
Майка. Они вроде как танцуют в небе. Под музыку. Только её не слышно.
Рубик. А я будто слышу. Как пение без слов. Тонкое. Будто самолеты далеко летят.
Эдик. Это шмели и слепни жужжат. (Примирительно.) Но песни я тоже люблю.
Витя. Голуби не гудят. Они курлыкают.
Майка. А я люблю песни про любовь. Вот… (Напевает.) «Дан приказ: ему на запад, ей в другую сторону. Уходили комсомольцы на гражданскую войну…»
Витя. Мои батя с мамой по ночам все чаще о войне говорят.
Рубик. И мои… Если война, самолетов много нужно будет. И летчиков.
Эдик. И мои. (Поет.) «Если завтра война…»
Все (подхватывают). «… если завтра в поход, если черная сила нагрянет…)
Рубик. А я вот эту больше всего люблю. (Напевает.) «Орленок, орленок, взлети выше солнца. И степи с высот огляди…»
Алик. Тебе, Рубик, хорошо. Ты уже давно решил, кем будешь. Ты старше. Тебя после авиакружка в Доме пионеров приняли в аэроклуб. Мы в парке с парашютной вышки прыгали. А ты в аэроклубе осоавиахимовском с парашютом из настоящего аэроплана!
Рубик. Я в летную школу ВВС буду поступать..
Витя. А я все же в ремесленное училище перейду. Буду делать для тебя самолеты.
Издалека протяжные гудки. Голуби закружились быстрее.
Эдик Старикан-ледокол «Фанагория» гудит? (Слушает.) Нет, в городе. Это заводские гудки… Сирены…
Долетает голос из репродуктора: «Граждане, воздушная тревога! Граждане…»
Майка. Чего-то часто теперь объявляют эти учебные тревоги. Воздушные. Химические.
Рубик (вскакивая). Санпатрули с наблюдателями по берегу пойдут, застукают. Заставят пострадавших изображать. Замотают бинтами и в убежище потащат. Жуть как не люблю понарошку раненым притворяться.
Витя (тоже вскочил). Полетели?
Ребята, изображая самолеты и жужжа, убегают. Голуби летят за ними. Появляются черные птицы.
8.
Дома Эдик делает уроки. Свист. Эдик поднимает голову от тетрадей и книг.
Бабушка (в фартуке, входя). Ты что обещал бабушке?
Эдик. Ба! Я уже все домашнее задание сделал.
Бабушка. Мы как договорились? (Выходя) Показываешь мне, а потом и…
Свист повторяется. Уже на два голоса. Настойчивее и ближе.
Эдик. Ба-а! Завтра же воскресенье. В школу не надо. Завтра и проверишь.
Бабушка (входя). Сейчас. Чтоб до понедельника не забыть. Повторил лишний раз, запомнил накрепко. (Выходя.) Твои голубятники полчаса потерпят без тебя.
Эдик. Да мы не к голубям. Мы в кино.
Бабушка (входя). Опять?
Эдик. Ну, ба-а! Это же про Валерия Чкалова!
Шаги. Хлопанье крыльев. Вбегают Алик, Майка, Витя. Следом, кружа, – голуби.
Алик. Эдик, чего копаешься? (Бабушке.) Здравствуйте!
Майка и Витя (Бабушке). Здрасьте! (Эдику.) Сеанс вот-вот начнется.
Бабушка. Пятый раз на одно и то же кино! (Выходя.) Как не надоест… (Входя.) Малые ребятишки, тем сто раз поглазеть бы про летчиков. А вы… (Выходя.) Почти взрослые.
Витя (вслед). Про Чкалова же! Про военные самолеты!
Бабушка (входя). А вот послушайте… голубятник и вы все… легенду. Не о самолетах. Но тоже о войне. И о голубях. И нечего так уныло морщить носы! Так вот. Страшный завоеватель Тамерлан знал: покорить армянский народ можно только уничтожив все его священные и мудрые книги. Но вдруг заболел. Вылечить его не мог никто. А он прознал, что в одном монастыре хранятся самые мудрые книги. Тамерлан сказал, что, если с помощью мудрости древних книг настоятель монастыря победит болезнь завоевателя, то он вернет столько захваченных священных книг, сколько людей поместится в храме. И вот в храм стали заходить люди. Сотни. Тысячи! Пораженный Тамерлан не мог поверить этому и поспешил в храм. В храме никого не было. Только голуби кружили под сводом.
Три голубя, до того кружившие вокруг, встали за спинами Алика, Эдика и Вити.
Майка (восторженно). Все люди превратились, что ли? В голубей!
Эдик. Э! Вот это сказки для сосунков! Ба, чего ты загадочно поджимаешь губы? Знаю я эту легенду. Там на самом деле был тайный подземный ход. Под алтарем. И люди туда…
Витя (Бабушке). Извините. Там Рубик уже извелся. Пока билетеры давкой отвлечены… Мы шмыг мимо. До свиданья! (Остальным.) Я побежал. Догоняйте!
Выбегает. За ним – голуби.
Бабушка (выходя). Ну, Рубик оторваться не может. (Входя.) Он в летчики готовится.
Майка. А нам тоже интересно. До свиданья! Витька, погоди!
Выбегает.
Алик. Тили-тили тесто! Жених и невеста… (Бабушке.) До свиданья!
Выбегает.
Бабушка. А гроши на билеты есть? Молчок? А если не получится билетеров объегорить? Ну-ка, вот что. (Выходя.) Прихвати пирожки.
Эдик, Ну, бабушка!
Бабушка (входя). Если билетером сегодня дежурит тетя Анаит, ей вот эти. С вишней. Она пропустит вас. (Выходя.) А если тетя Сима дежурит…
Эдик. Ба!
Бабушка (входя). Ей вот эти. С яблоками. Ну, а если тетя Вера… Ей пирожки с мясом.
Эдик. Ба-буш-ка-а!
Бабушка. А если они там все трое будут. Помогать друг дружке. Привет от меня. И вот каждой пирожки. Все возьми. Не перепутаешь, кому какое угощенье? Повтори.
Эдик. Ба!
Бабушка. Успеешь еще. Вот как сделаем. (Выходя.) Записку вложу в каждый кулёк.
Эдик (изведясь). А если они не все три вместе будут?!
Бабушка (входя). Останется что, сами съедите. Чтоб всем хватило, добавлю. Пойдем.
Эдик (в отчаянии). Ба-а-а!
Бабушка. Не перечь старшим. Идем.
Бабушка выходит. Эдик за ней.
9.
Входят Витя, Павлик, Рубик, Эдик, Алик. С удочками. Куканы унизаны рыбой.
Павлик. Ну, сегодня и лов! Рыбы… аж не переловить.
Алик. Потому что воскресенье.
Эдик. И рыбки в выходной вышли погулять? Прошвырнуться?
Павлик. Ага! Пронырнуться. На нас поглазеть. Себя показать.
Эдик. Ага. И попались на удочку!.. Еще половим? Аж уходить не хочется…
Витя. Всю рыбу не выловишь. Да и надо идти уже. У нас в ремесленном собрание.
Рубик. И мне в летную школу пора. Сегодня дополнительные занятия.
Алик. Тогда малость поваляемся? Перед тем, как уловом во дворе хвастаться?
Эдик.А давайте сперва померяемся: у кого улов больше?
Витя. Куканами, что ли, мерять? У кого длиннее, у того и больше?
Эдик. Я так не согласен. У тебя, может, рыб меньше. А хвосты во! Кукан и длиннее.
Витя. Тогда рыбок разложим. Голова к хвосту. Голова к хво…
Долетает и нарастает гудок. Еще один. И еще. И пароходный, с реки.
Алик. Что это? По всему городу…
Витя. А это нашего завода губок. Не спутаешь.
Павлик. И пароход «Фанагория». И еще. И сирены. Ни разу так много... И так сильно.
Закружили голуби. Выбежала запыхавшаяся Майка.
Майка. Война!
Павлик. Теперь… не до игр. Может, и голуби пригодятся.
Голуби оказываются позади ребят. Словно осеняют их крыльями.
Среди перемен тьмы и всполохов, перекрывая гудки, рождая эхо, словно из репродукторов отовсюду, звучит голос: «От Советского правительства…»
10.
Дальний грохот. Далекая артиллерийская стрельба. Тарахтенье зениток и пулеметов. Вой бомб. Рев самолетов. Взрывы. Кружат черные птицы.
В доме Вити. Витины Отец и Мать.
Мать. Дети перепуганы… Немцы все ближе. И эта первая бомбежка Ростова. Меня саму трясет. Места не нахожу.
Отец. Вот и до нас докатилась война. В воздухе гарью давно пахло.
Мать. Где мальчишки? Ну, старший, Сашка, на заводе пропадает. А Витька?
Появляется Витя. Взъерошен. Насуплен по-особому.
Отец. Ты чего такой? Мать сердце рвет, а ты нивесть где.
Витя. Я там был… Где фашистские бомбы ударили в дом.
Общее молчание.
Там… дом, как наизнанку. Одна стена осталась. Обои везде разные. В копоти. Но видно, где этажи были. Но ничего нет. Всё в крошеве. Игрушки раскиданы. Вещи. И кровь везде. И на игрушках. Я как подумал… может, такая же малышка… ну, как наша Анка. Играла. И враз… ее нету. И это ее кровь…
Отец кладет Вите на плечо руку.
Кружат три голубя. Общий свет пригашается. Высвечено лицо Вити. Позади него – голубь; положив крыло ему на плечо.
Как всё переменилось… Вечером по улице просто так не пройдешь. Чуть кто спичку зажжет, сразу подойдут кто-нибудь из квартального отряда по светомаскировке. И в окна стучат, если шторы плохо задернуты. Все, кто постарше, вступают в полк народного ополчения. Или в истребительный отряд. Танки врага жечь. Бутылками с горючей смесью. Рубик теперь учится в летной спецшколе ВВС. А я, кроме учебы в ремесленном, теперь обучаюсь стрелковому делу и рукопашному бою. На улицах строят баррикады Мы с мамой, как и другие, роем щели во дворах и в парках. И окопы за городом. Отец говорит, что готовится эвакуация.
Общий свет. Голуби, кружась, исчезают.
Мать. Неужели фашисты придут сюда?
Отец. Долго тут не продержатся! Но готовиться надо ко всему. Но мы их отгоним.
Мать. Значит, эвакуации не избежать?
Отец. Надо сберечь оборудование. И не останавливать работу. И там, за Доном. И сразу, как вернемся…
Мать. А если… Вдруг…
Отец. Мы не навсегда. Немцев быстро отобьют. Ну, мне пора.
Мать. Ты опять в цех? Поешь хоть чуток.
Отец. Пойду. Ты мне собери снедь. С собой. На заводе поем. И на Сашку собери. Он, видать, сегодня уже не придет.
Витя. А ты? Батя, я с вами! Я пригожусь. Я же могу и у станка. И с инструментом.
Отец. Ты матери опора. И сестрам. Пока мы… там. За Доном. Девчонки где?
Мать. Во дворе возятся. Ты… Сегодня ночью можете… Туда? На Левбердон?
Отец. Не знаю. Позови дочек. Витёк, если придет инженер из моего цеха…Ты знаешь его. Мы разминулись. Так скажешь, что я пойду в цех.
Родители выходят. Стук в дверь. Входит Инженер.
Инженер. Салют, юным слесарям-сборщикам! А где?..
Витя. На кухне Мама. И отец. Он вас ждал.
Инженер. Лады. А ты молодчага. Знаю, делаешь успехи в ремесленном училище. Чего такой мрачный?
Витя. А можно, я спрошу?.. Я в комсомол собираюсь вступать. Мне рекомендации дали. Я теперь обязан врага бить изо всех сил! Вот вы же воевали в гражданскую. И против этих… интервентов. И чекистом были.
Инженер. Сперва служил в частях особого назначения. ЧОН. И в подполье довелось. Витя. Ага. (Помялся.) Вот если враги кругом… А нам, ребятам, что делать? Мне же надо знать! Если вдруг немцы… тут…
Инженер. Многое можно сделать.
Витя. Мне надо знать. У нас же отряд… мы собрали. Тимуровцы. Я командир.
Инженер. Если нагрянет самое тяжкое… Приглядывайтесь. Разведывайте. Передавайте, кому надо, всё, что узнаете. Помогайте.
Витя. Кому? Подпольщикам? Партизанам?
Инженер. В наших окрестностях партизанские отряды не организовать. Степи. Безлесье. Тайные схроны заложить негде. Базы партизанские негде скрыть. Но если что…
Витя. Подполье будет? Вас оставят подпольщиком? Командовать?
Инженер. Много хочешь знать! Слишком быстро состаришься. От лишнего.
Витя. Ага. Нам, школярам, доверия нет? А вдруг пригодимся?
Инженер. Ты песню «Орлёнок» знаешь?
Витя. Еще как! Любимая у нашего Рубика. Который будет военлетом.
Инженер. Ну, так вот. Она о таких, как ты. Юных бойцах Сперва у неё были другие слова. А потом были написаны те стихи, которые сейчас все поют. Так вот, эта песня написана в гражданскую войну. Как раз о юных партизанах и подпольщиках.
Витя. А как они… Как действовали? Где нам научиться? Как узнать?
Инженер. Н-ну, если вдруг… На рожон не лезьте. Сперва хорошенько изучите местность. Какими тайными тропами можно пробираться. Куда ведут дорожки через сады, огороды, овраги. Как прятаться в погребах и в балках. Как наблюдать из зарослей. Из-за заборов. С крыш. Из-за деревьев. Чтоб самого наблюдателя не заметили. Где можно тайком, скрытно, пробраться к переправам через Дон. Где прятаться на берегу. И узнавайте, где и что враг расположил. Склады. Огневые позиции. Окопы. Укрепленные батареи.
Витя. Мы врагу везде будем вредить!
Инженер. Говорю: на рожон не лезьте. Враг с вами не будет церемониться. Маскировке учитесь. Приучайтесь незаметно смотреть, нет ли слежки? Примечайте подозрительные места и подозрительных людей. И где штабы, казармы. Какие эшелоны и с чем пришли на железнодорожные станции. Куда катит много крытых грузовиков. Если легковые автомобили – там штаб и командные пункты. Готовьте донесения.
Витя. А кому? Куда?
Инженер. Ты же теперь тоже отчаянный голубятник?
Витя. Голубятников учат правилам военной голубиной почты. И Павлика Он учит меня.
Инженер. Осваивай. Пригодится. И вот… Дело имейте только с проверенными людьми.
Витя. И с ребятами тоже так?
Инженер. Только с самыми надежными. Учитесь осторожно заводить новые знакомства. И еще. Ты как командир теперь. Приучай своих не спешить. Не лезть, говорю, на рожон. И сам не лезь. К тебе все связи сойдутся. Ты задания ставишь. Осознал? Ну, где отец-то?
Выходит. Перебивка света. Гул канонады усиливается.
Кружат голуби. Витя идет за ними.
11.
Гул военных действий заметно слышнее.
Выходят Павлик, Рубик. Майка, Алик, Эдик. По одну сторону от них кружат три голубя. По другую – хищно шныряют три черные птицы. Но пока здесь ребята и голубятник Павлик, они не решаются напасть на голубей.
Павлик. Всем салют! Витёк, давно не видались. Я гляжу, твое тимуровское войско в сборе? Как боевые успехи, мальчиши-кибальчиши?
Витя. Тебе все ха-ха… А я много чего теперь умею. У нас на занятиях по военному делу есть дядька. В гражданскую воевал. С закрытыми глазами винтовку разбирает Мосина. И собирает! Все приемы штыкового боя нам показал. Как штык противника отбить. Как прикладом врезать.
Алик. Дадут нам повоевать… уж мы!..
Витя. У нас получается. Мне б еще мускулатуры набрать…
Эдик. Достанется от нас фашистам!
Павлик. Расхвастались прежде драки.
Витя. Я, когда в мишень целюсь… Или в чучело бью штыком… Словно фашист передо мной! Мне б еще бы росту прибавить…
Майка. А я на курсы медсестер записалась.
Рубик. Так вы тут не плошайте.
Витя. А что ты так? Как не с нами.
Рубик. Мне прощаться пора. Наше летное училище переводят. Отсюда в Ейск. Там доучимся. И… на фронт.
Павлик. И я пришел попрощаться. Но прежде дело есть. У меня столько почтарей! Ого, какие шустрые! Из клуба в Осоавиахиме. Но я же теперь не просто в ополчении. Я в истребительном противотанковом отряде; Нам скоро уходить.
Витя. И ты… Отец с заводом в эвакуации. Брат Сашка добровольцем на фронте. А я…
Павлик. Я хочу всех голубей оставить тебе.
Витя. Мне? Всех?
Павлик. И вольских турманов. Всех. Теперь не для забавы. Для дела. Если понадобится.
Витя. А я сумею… для дела?
Павлик. Я впустую, что ли, с другими голубятниками в ополчении учил военно-почтовую связь? И тебя уже многому научил. Но кое-что еще надо тебе показать.. Если что… На той стороне Дона много наших местных, отсюда, со всего Ростова, из нашей Нахичевани. И голубятники есть. Голуби пригодятся! Когда понадобится… Ты отсюда туда наладишь связь. За Левбердон, Голубиную военную почту. Почтари, они там найдут своих. И там поймут. Что к чему. Усёк?
Витя. Тимуровцы, вы поняли? Мы в стороне не останемся.
Павлик. Ну, пошли.
Все уходят. Как защитники, кружат три голубя. Черные птицы, выжидая, шныряют в отдалении.
12.
Будто дымы от пожарищ плывут по небу. Дальний грохот пушек. Три черные птицы пытаются напасть на трех голубей. Свист. Появляется Витя, машет курткой. Черные птицы исчезают.
Голос Майки; она задорно поёт: «И девушка наша в солдатской шинели горящей Каховкой идёт…» Выходит Майка. Она в чем-то наподобие гимнастерки. Подпоясана солдатским ремнём. За ремень заткнута пилотка. Через плечо – санитарная сумка.
Вовсе не по-детски Витя и Майка стремительно движутся друг к другу. И замирают. Голуби кружат за их спинами.
Витя. И ты… уходишь?
Майка. Наши курсы санинструкторов и медсестер переводят за Дон.
Витя. А если на фронт потом… Оружие тоже дадут?
Майка (задорно). А тебя завидки разбирают?
Витя. Еще чего! Если что… так мы тут раньше вас врагу вломим.
Майка. Может, еще не пустят наши фашистов в город.
Витя. Хочешь сказать, мы тут не повоюем? А вас вот на фронт…
Майка. Да не на фронт! Медсестер не на передовую. В тылу будут госпитали ставить. В прифронтовой полосе. Нам показывали, как это все обустраивается. Вот нас туда.
Витя. Чего-то мне грустно…
Майка. Мы же ненадолго! Наш знакомый… На переправе работает. Был на той стороне. На Левбердоне. Там столько наших войск! Он видел. Немцев быстро отгонят. Если что…
Витя. Все равно. (Не глядя на Майку.) Скучно будет без тебя.
Майка. И мне. Очень. И тревожно мне. Очень. Мы хорошо все дружили. И с тобой.
Витя. А что… Ну… Уйдешь, и дружить перестанем?
Майка. Всегда будем! Дружить. Я и ты. И я же вернусь! Мы все.
Витя. Ты одета почти по-военному. Как для похода. Как в наших учебных играх.
Майка. Это уже не понарошку. Не игра. Не учения. Ой, что покажу…
Достает из сумки косынку медсестры. Накрывается ею.
Не смотри. Сейчас…Мне идет?
Голуби подлетают ближе. Два встают позади Вити и Майки, касаясь крылом их плеч. Третий кружит вокруг, словно охраняет. Опять явились черные птицы. Витя замахал курткой, засвистел. Черные птицы кинулись в стороны.
Майка. Ты здорово научился… с голубями. Всему. А мне с ними… письмо пришлешь?
Витя. А куда?
Майка. А прислал бы? Если б знал, куда?
Витя. Я же их к тебе не приучил…
Майка. Ага. Мы с ними незнакомы. Да я так… Я понимаю. Голуби для дела нужны.
Издалека, из уличных репродукторов, доносятся военные марши и вальсы.
Витя. И скоро ты? Когда вас?..
Майка. Нас же не на фонт. Туда старших. А я бы хотела… остаться тут. С тобой. Нас же, школьниц, в армию не берут. Но нас собрали в школьные санитарные дружины. Помогать в госпитале. Дежурить. И всякое. А жить по домам. С родными. Мои уже на той стороне. Устроились у знакомых. А знаешь, руководит нашей дружиной пожилая тетенька. Она когда-то училась на медсестру. Всю жизнь в госпиталях и в больницах для военных. Она в гражданскую была медсестрой. И аж еще в ту, первую, большую войну с германцами. Она их германцами называет. Она из эвакуированных. Сразу, как фашисты напали, перешла в военный госпиталь. Потом с окруженцами выводила раненых через фронт. С четвертого раза прорвались. Ночью. По болотам. Прям по минному полю. Такое порассказывала!.. Говорит, нынешние германцы злее тех, прежних.
Помолчала. Она и Витя следят за тревожным кружением голубя.
Я очень не хочу уезжать. Правда-правда. Пригодилась бы тут. Вредить фашистам. А если вдруг… Ну… Я могу рану перевязать. Промыть. Остановить кровь Укол сделать. Но я же не насовсем. Мы вернёмся. Скоро!
Витя. Когда едешь?
Майка. Уже. Сейчас. Старикан-пароход «Фанагория» ждет. Я вещички забросила. И отпросилась. Попрощаться…
Витя. Я провожу.
Витя и Майка уходят. Голуби – вслед за ними Издали гудок «Фанагории».
13.
Перебивка света. Всполохи. Мрачные тени. Как от грозовых туч и дыма пожарищ. В отдалении кружат три черные птицы. Улетают. Возвращаются. Все ближе, ближе.
Рев мотоциклов. Стрельба. Рычание танков. Чужие голоса.
Появляются Витя, Эдик. Алик. Словно защищая их, кружат три голубя.
Эдик (зло). Враги в нашем городе! Ну, сладко им не будет. Грабители.
Алик. Чужие. Много. Только они на улицах. Катят. В грузовиках. В мотоциклах. И танки. Что мы можем против них? Но мы сумеем!
Витя. Сейчас на рожон не лезьте. Понятно? Не лезьте. Объявляю первое совещание нашего тимуровского штаба.
Все три голубя собираются за спиной Вити.
Осмотримся. Выясним, что и как. Кто что видел?
Алик. Так сам знаешь. Занимают дома. Жителей выгоняют. В чем одеты… Еду забирают Везде их склады. Часовые.
Витя. Пробраться можно. Я смог. Кое-что из еды понатаскал.
Один из голубей встаёт за спиною Алика.
Алик. И мой отряд малышей сумел. Тоже кое-чего унесли. И жизнь фашистам попортили.
Эдик. Да уж. Мы ночью бензин из баков у машин сливали. И насыпали туда железных опилок. А в шины загнали гвоздей.
Алик. Утром немцы к машинам – ни тпру, ни ну. И твоя придумка, Витёк, сработала.
Витя. Зря я что ли на слесаря-сборщика учусь!.. Вот еще возьмите. Свинчатки с шипами. Разбросайте там, где их машины поедут. А что с оружием?
Другой голубь встает за спиной Эдика.
Эдик. Мы еще принесли в наш тайник. Немцам же ни за что не догадаться, где мы пробираемся к разрушенным цехам завода… У нас в тайнике теперь и автоматы. И винтовки. И пистолеты. Патроны к ним. И гранаты есть.
Алик. Они уже сейчас могут пригодиться.
Витя. Ты хоть стрелять-то умеешь?
Алик. Умею. Но не про меня речь. В соседних домах окруженцев наших прячут.
Витя. Которые красноармейцы за Дон не смогли уйти? А немцам в плен не дались?
Алик. И командиры есть. Их в погребах под сараями прячут. Еду по ночам носят.
Эдик. Вот же! Принести им оружие из наших тайников. И сказать красным командирам: давайте партизанить все вместе! Мы же все скрытые дорожки знаем. Как вдруг налетим!
Витя. Ты как несмышленыш. Налетим! Вдруг! Налет готовить надо. И чтоб было куда отойти. А куда тут отойдешь после боя? Степи.
Алик. Они так и говорят. Лесов нету. В степи все навиду. А наши за Доном. Рукой подать. Они собираются на тот берег, за Дон, пробраться. Ближайшими ночами, как утихнет тут немного. Им оружие нужно.
Витя. Отдадим. Ну… не все. Так. Что еще разведали?
Эдик. За рощей грузовики снаряды сгружают. Много! Так и подкатывают. Там, наверное, склад. Большой. Сообщить бы. Нашим. Да как?
Витя. А мои голуби на что?
Алик. А приказ комендатуры? Сам же знаешь. Нельзя держать сторожевых собак. За них и за голубей расстрел. За любых. Не только почтовых.
Витя. Я хорошо их прячу. А выпускать будем ночью.
Витя собирает голубей и отводит в глубину, в тень полумрака.
Эдик. А к кому они полетят? У нас же ни с кем нет связи.
Витя. За Дон они у меня не раз летали. В Батайск ушло много голубятников из Ростова. Увидят голубей, скумекают, что с донесением. Подманят. Передадут бумагу начальникам.
Эдик. Алик сказал, что окруженцы за Дон пойдут А если с ними тоже передать?
Витя. Точно. Еще что?
Эдик. Я эти приказы фашистские видеть не могу! На всех столбах. И за все расстрел.
Витя. Думаешь, другим легко терпеть? Вот что. Надо прямо поверх этих приказов свое писать. Что немцы все врут. И Красная Армия сражается. И накостыляет вражинам.
Алик. А что с листовками? Мой отряд подобрал их много. Где сводки Совинформбюро. Их с самолета сбросили. Немцы их в центре города выискаивали. А мы на дальних окраинах насобирали.
Витя. А наклеить прямо поверх комендантских приказов! Один клеит. Другой сторожит.
Эдик. А чем клеить?
Алик. Мой отряд с немецких складов натаскал казеину. Такой клей заварим!
Витя. Тогда этой же ночью. Сперва голубей.
За его спиной вновь возникают голуби.
Потом к окруженцам. Эдик, бери своё отделение тимуровцев, и к тайнику. За оружием. Потом листовки.
Деловито уходят. Вслед улетают голуби.
14.
Поздний вечер. Мать в тревоге переставляет что-то на столе. Поглядывает на дверь. Входит Витя. Запыхался. Оглядывается. Прислушивается. Но видок боевой и довольный.
Мать. Господи! Ну, наконец-то! Ночь на дворе. Носит тебя незнамо где. Комендантский час. А попадешься патрулям?
Витя. От немцев сбегу. Они тут чужаки. Не знают наших дворов и ходов-выходов.
Мать. А если на полицаев наскочите? Они-то местные. Знают укромные места.
Витя расстегивает пальтишко, выгружает свертки из карманов.
Витя. Знают, да не всё.
Мать. Поберегся бы. И твоим пацанятам скажи. Тут давеча шнырял один. Крысиное лицо эдакое. Я его замечала то с немцами, то с полицаями. И сегодня я его видела. Сердце мое чует. Он вынюхивает что-то... Что за кульки?? Съестное? Опять где-то добыл?
Витя. А у немцев. Где со склада стащим. А то прямо из кузова грузовика.
Мать. Они воруют и грабят И вы с ребятами?
Витя. Мы у пришлых грабителей… экс-про-при-и-ру-ем. Возвращаем справедливость. Вот чуток сахарину. Сестренка обрадуется. Это мука. Это крупа. Отсырела. Ну, голубям.
Мать. Смотри, наведут на тебя полицаев эти голуби... (Прислушалась.) Кто там?
Тихий стук в дверь. Входит Эдик. На месте ему не строится. Распирают новости.
Эдик. Здравствуйте все. Слышали?
Мать. О чем? Выкладывай. Или военные секреты завелись?
Эдик. Ну… Так слышали? Днем за рощей грохотало. Наши из-за Дона склад накрыли. Тяжелой артиллерией. Дым до небес! И вспышки в дыму. Как салют. Снаряды рвались.
Витя. Значит, сработало? С окруженцами? И с голубями.
Мать. Даже матери не скажешь? А, может, поделишься? Часом, не знаете, кто поклеил поверх приказов комендатуры наши листовки со сводками с фронта? И всякое еще про немцев понаписал? И с чего это немецкие грузовики наскакивают на какие-то шипастые штуки? Каждый день по нескольку машин застревает посреди дороги с проколотыми покрышками.
Эдик. Так это… Партизаны по ночам разгуливают. Ну и…
Мать. Не слыхать про партизан в наших краях… Люди по двое-трое подходят к приказам. А читают сводки и эти надписи И быстро отходят. Толпиться нельзя. Немцы заподозрят сразу. Кто поприглядчивее, говорят: почерк как у школьников. Может, потому партизаны и незаметны? Мелкие. Как школяры… Что ты там еще в карманах роешься?
Витя. Еще сахарин завалялся. Только от крошек отряхнуть... Это прелый жмых от семечек налип. Полные карманы! Для голубей.
Мать. Я тебя про голубей предупредила. И насчет полицаев. И этого... предатель, явно.
Витя. Я голубей не выпускаю летать. Хоть им надо. Они у меня в дальней сарайке. В большом ящике.
Мать. Ох, нарвётесь… Много вы чего по ночам вытворяете. Шныряла не зря тут рыщет.
Мать собирает продукты и выходят. Витя пошел проводить Эдика.
15.
Сумерки. Кружат три голубя. Гудки паровозов. Стук колес.
Курлыканье голубей. Хлопают птичьи крылья.
Входят Витя и Алик на ходу рассказывает.
Алик. Какие-то особенные машины появились. И солдаты там необычные. В черном. А мотоциклистов с ними! Тьма. Каждый мотоцикл с коляской. В каждой коляске пулемет. И пулеметчик. И эти тоже все в черном.
Витя. Вражьих солдат полно в городе. Не пройдешь.
Алик. Да те… ну, обычные. В полевой форме. В серо-зеленой. А эти все сплошь в черном.
Витя. Это гестаповцы. Наверняка. Может, штаб у них тут будет?
Алик. А, может, они драпать собрались. Наши из-за Дона все чаще пушками долбают. И наши самолеты-разведчики все чаще летают. Вдруг наступление скоро?
Витя. Ты приметил, в каких домах эти… в черном… засесть собрались?
Алик. Мои тимуровцы вовсю разведывают. Я вот даже адреса записал. (Отдает Вите листок бумаги.) Цепляй к голубям… и вжжж!
Витя. Эх! Мало их осталось у меня. Почтарей три. И турманы.
Алик. А вот еще… (Отдает Вите еще листик.) Вот здесь новый склад со снарядами. И еще чего-то. Много тяжелых машин было. И охраны много. Мы только издали смогли глядеть. Не подобраться. Жахнули бы наши туда из пушек? А бомбами даже лучше!
Витя. Я ж просил, чтоб по две или три записки про одно делали. Чтоб нескольких голубей выпускать. Один-то уж точно долетит!
Алик. Я дурак, что ли? Запомнил! На.
Витя. Хорошо. Пойду отправлю. Стой тут. Дождись Эдика.
Витя забирает листки и выходит. Курлыканье и хлопотанье крыльев усиливается.
Вбегает Эдик.
Эдик. Где командир?
Алик. Донесения отправляет. Велел дождаться.
Голос Вити. Лети! А теперь ты! И ты!..
Одно за другим хлопанье нескольких пар крыльев. Возвращается Витя.
Витя. Салют, Алик! Есть новости?
Эдик. И какие! Немцы точно готовятся к нашему наступлению.
Алик. А ты почем знаешь?
Эдик. Легко догадаться. Сколько эшелонов! Вся станция Нахичевань-Донская ими забита.
Алик. Надо срочно отправлять еще голубей. В Батайск.
Витя. Отправлю одного почтаря. И турмана.
Эдик. А если не долетят? Их у тебя уже мало. Помногу выпускать не выйдет. Да всякое может голубю помешать… Надо самому через Дон к нашим. Сообщить.
Витя. Не спеши. Обмозгуем, каким способом еще наладить связь с нашими на том берегу. Пока донесение пиши. Где и что.
Уходят. Снова слышно радостное хлопанье птичьих крыльев.
Кружат три голубя. Тревожно летят за ребятами. За ними – три черные птицы.
16.
Рокот самолетного мотора. Испуганно и беспорядочно кружат черные птицы. Появляется старик-предатель. Словно выискивает что-то. Как по следу идет. Исчезает. Появляется Эдик. Вслушивается в трескотню зенитных орудий и пулеметов. Вглядывается в сумрак.
Эдик. Права Витькина мама. Этот старик явно вынюхивает что-то. Ну, да пока налет наших самолетов и такой треск и тарарам… Проскользну в суматохе и среди шума.
(Проверяет карманы и полы одежды.) Чертеж, где что у немцев, тут. Пистолет… Эх, надо было сказать ребятам, что взял из тайника пистолет и патроны… Так Витька бы меня не пустил. Командир!.. А теперь этой лощиной к берегу. И на лед.
Словно в луче небесного тайного света, крадется, придерживая руками полы пальто. За спиной Эдика возник голубь. Движется с ним в такт и в ритме, положив крыло ему на плечо.
Тут можно пробраться за сухими кустами. Дальше разбитая лодка. Вмерзла в лед. От неё к острову. На его берегу… прямо напротив… Полоса кустарника. На мыске. Углом вдается в лед. Лишь бы часовые на береговой вышке не включили прожектор… Надо дойти! Чтоб точно все по карте нашим показать. Как они жахнут тогда по фашистам!.. От лодки проползу, сколько смогу. И рвану перебежкой…
Желтый луч света прорезает сумрак. Уходит в него. Ложится параллельно земле.
Лишь бы по льду не повели. Какой я огромный… (Пригибается.) И во льду ни выбоины. Успеть бы до мыска… Недалеко.
Луч света падает вниз и бьет в Эдика.
Как слепит ото льда… Хотел же белое что прихватить… накрыться
Треск автоматной очереди. Эдик выгибается и застывает. Тьма.
17.
В доме. Появляется Витина Мать. Почти сразу а ней входит Витя.
Мать. Ты хоть ночевать-то приходи! Немцы свирепствуют. Сколько расстрелов. Прямо на улицах Прямо в домах. За ни за что. Озверели, проклятые…
Витя. Еще бы. Наши и стреляют из-за Дона все чаще. И самолеты разведывать так и налетают. Вот, как зенитки разошлись! Я за забором в снег урылся. Смотрел. В небе разрывы. А наш разведчик сверху то огрызнется очередью. То вверх уходит.
Мать. Ох, попадет осколком в дурную башку.
Витя. Ага. Осколки от снарядов, как дождь, сыпались… Ма, а где сестренки?
Мать. Галка заснула. Привыкла к стрельбе! Анька с ней возится. Как с живой куклой.
Витя. Я им еще гостинцев сладких принес.
Мать. Галка же еще грудная. Сосунок.
Витя. Ничего. Пусть хоть лизнет. Ма, у меня к тебе тоже дело... Важное. (Снимает пальтишко.) Меня в комсомол приняли. Первичная ячейка на заводе. Ну, ты знаешь. Перед самым приходом фашистов. Я не успел протокол отнести в горком комсомола. Они эвакуировались… Надо зашить за подкладку. Хочу, чтоб всегда при мне была эта бумага. Я вшил. Но у меня как-то так... Топорщится. Ты лучше сможешь. Незаметнее.
Мать забирает пальтишко и выходит. Вбегает Алик. Не сразу может говорить.
Витя. Что?
Алик. Эдик…
Витя. Что?
Алик. Там… лежит на льду. Кровь вокруг. На белом… Такая темная. И… как светится.
Витя. Он все же пошел на ту сторону?
Алик. Он хотел, что наши наверняка и быстро все узнали. Голубь не в те руки может попасть. Пока в штаб сообщат. Ну, он и двинул на тот берег.
Витя. Немцы же всего боятся теперь. Засады и посты по берегу. И прожектора.
Алик. И уже светало. И его очередью… Так и лежит. И никого не подпускают к нему.
Витя. За всех этим гадам отольется.
Алик. Хорошо, что мы не все оружие из нашего тайника отдали окруженцам.
Витя. Ты что задумал?
Алик. Хоть одного фашиста подстрелить бы! На. Вот еще донесения. Ты угадал. Вот тут и тут… Штаб гестаповский. И охрана. Здесь их гараж. А мне пора. Я…
Витя. Чего задумал? Куда ты? Я с тобой.
Алик. Тебе нельзя. Ты командир. К тебе все донесения… И голуби у тебя Чтоб сообщать.
Витя. Не гони. Один против их всех? Идем вместе. Вдвоем лучше.
Алик. Нет. Ты как штаб. Я сам. За Эдика… Хоть одного…
Быстро выходит. Витя смотрит ему вслед. Переводит взгляд на оставленное Аликом донесение. Выходит.
18.
Кружат черные птицы. Появляется Алик. Сторожко идет, крепко запахнув куртку и что-то под полой придерживая.
Алик. Витька обиделся. Что я его не послушал. Говорит: скоро уже наши выбьют врагов. А у меня сил нет терпеть.
Словно в особом неземном свете идет Алик. Позади него движется голубь, положив крыло на плечо мальчишки.
Эдик… это такой друг… Я отомщу. Своими руками. Только бы автомат не выронить по дороге. Я этот район как пять пальцев знаю. Знаю место, откуда хорошо палить по двору немецкого гарнизона. А потом там можно враз спрятаться и уйти. Незаметно.
Шум голосов. Топот ног. Крики. Гортанная резкая немецкая речь. Злые слова команд. Треск мотоциклетных моторов. Треск очередей.
Облава. Как их много… Если бегом… успею оторваться!..
Крики «Хальт! Хальт! Шиссен!» Алик бежит. Вспышка. Треск автомата. Тьма.
19.
Перемены света. Шум облавы. Крики. Чужая злобная речь. Автоматные очереди. Выстрелы. Кружат, нападая друг на друга, голуби и черные птицы.
В луче света Витя.
Витя. Вот-вот начнется. Ястребки наши так и кружат. Всё разведают. Фашисты суетятся. Алик не дождался…. Потерпел бы день. Наши вот-вот придут. И отомстили бы за Эдика. За всех. Не вытерпел Алик… Вилька-сирота и большой парень с соседней улицы видели. Рассказали. Алик влетел в облаву. Извернулся бы. Да под тужуркой немецкий автомат. Из тайника взял. Мстить шел. За Эдика. Эх! Был бы я с ним, отвлек бы на себя солдат. Но этот автомат… Тут же расстреляли. И там бросили… Вилька и тот парень пошли в овраг, к Дону. Где провал. Как пещерка. Наших ждать и встретить. Я им сказал, что еще разведал. Нашим передать. Чтоб не напоролись на пулемёты и мины. А я что ж? Надо же сообщить, где дзоты. И этот гестаповский штаб. Чтоб всех накрыли! Еще есть почтарь. И турманы… А Майке так и не послал весточку…
Общий свет. Витя надевает пальтишко. Сует в карман донесение. Выходит.
Тревожно кружат три голубя. Налетают три черные птицы.
Суетливо появляется, исчезает, вновь шныряет и исчезает Предатель.
Голос Вити. Летите! Все! К нашим! А ты понесешь записку. Ну…
Витя выходит. Руки запазухой. Вдруг налетает Предатель.
Предатель. Попался наконец!
Валит Витю. Свистит в свисток. Выскакивают два гитлеровца. Прижимают к земле. Предатель лезет Вите в пальтишко. Выхватывает что-то трепещущее. Выбегает. Слышно его топанье. Крик-стон птиц. Голос Предателя: «Всем головы сверну! Вот где прятал!» Вбегает. Солдаты, избивая, поставили Витю на ноги.
Один солдат. Штайн ауф!
Предатель. Теперь, сопляк, всё скажешь. Приказ герра коменданта знаешь? Чтоб голубей не держать? Пуля в лоб за это. Знаешь? Но если все честно откроешь… Помилуют, может.
Витя (про себя). Попался, как дурак… Мама не знает А Майке так и не послал ничего…
Предатель. Молчишь, змееныш? Ну? Кто тобой командует? Партизан сопливый!
Витя. Я не партизан. Сам себе командир. А ты холуй. Вам капут. Всем.
Предатель. У меня свой смысл. Вычистить Дон от вас, красной сволочи.
Витя (про себя). Этого головой в живот…
Толкает Предателя. Бежит. Солдаты валят Витю. Предатель лезет Вите за пазуху. Ощупывает полы пальтеца. Рвет подкладку. Выхватывает бумагу.
Предатель. Тэк-с… Протокол комсячейи. Да ты у нас комсомолец! (Издеваясь.) Важная птица. Небось, не только сам себе командир. Хоть и сопляк безмозглый. Да знал бы ты, кем я был в станице! До краснопузой сволочи…
Витя. А теперь холуй. Подкладка под чужаками.
Предатель. Ты!.. (Бьёт Витю.) С ними после разберемся. Уже однажды гнали с Дона… Сперва пусть красную заразу выжгут.
Витя. Это мы всех вас, гадов, задавим!
Солдаты настороже; не понимая сути, следят за стычкой Предателя и Вити.
Другой солдат (ему надоело мерзнуть). Форвертс! Шнелль!
Предатель. Ну, вперед. С тобой еще потолкуют.
Предатель и солдаты уводят Витю. Злорадно кружат три черные птицы.
Грохот канонады. Взрывы бомб. Гортанные крики. Рокот самолетных моторов. Черные птицы в панике.
Голос Предателя. В последний раз… Будешь говорить?
Голос Вити. Торопитесь? Сейчас по вам жахнут! Полетите отсюда кверх тормашками.
Голос Предателя. Не бывать тому!
Голос Вити. Наша возьмет!
Автоматная очередь. Крик птицы.
И мощный аккорд. И мощная канонада наступления. Черные птицы в панике. Голуби налетают и теснят их.
20.
Ясный свет. Кружат три голубя.
Поодаль, тенями, выглядывают черные птицы.
Выходят те, кто был Витей, Аликом, Эдиком, мамой Вити – Фёклой Васильевной.
Та, что была мамой Вити. Ростов-на-Дону освобождали от оккупантов дважды. Вторая оккупация была в середине войны. Она длилась почти семь месяцев. 205 дней. А первая, в самом начале войны, в конце осенью тысяча девятьсот сорок первого года, продолжалась всего восемь дней. Наши быстро отбили у врагов город. Дон был уже под крепким льдом… В тот, сорок первый год, зима была ранняя. И морозы налетели сразу, сильные. Наши перешли Дон по льду. На самом рассвете… Город потом все равно удержать не смогли. Сил не хватило… А Витя Черевичкин погиб в последний день первой оккупации. Когда передовые части Красной Армии уже готовились к броску через Дон. Большой крови стоило первое освобождение Ростова. Витя и его друзья отдали за это жизни.
Тот, кто был Витей. Сотни и сотни людей пришли проститься в теми, кто пал в боях за Ростов-на-Дону.
Тот, кто был Аликом. В общей братской могиле бойцов и командиров похоронили и Витю Черевичкина.
Тот, кто был Эдиком. И, отдавая воинские почести мужеству павших, прогремел салют.
Гремит троекратный салют. Как победный очищающий гром.
Черные птицы заполошенно закружились и исчезли.
Тот, кто был Витей. Погиб на фронте, под Сталинградом, отчаянный и совсем юный летчик Рубен Хаджибеков.
Тот, кто был Аликом. Не вернулся с войны старший Витин брат Саша, погиб под Изюмом, на Украине.
Тот, кто был Эдиком. Не вернулся из боя Павлик. Не пришли с войны, погибли или затерялись в военном лихолетье многие друзья Вити.
Та, что была мамой Вити. Они не забыты. Одна из школ в Ростове на Дону получила имя Вити Черевичкина. Его именем была названа улица. И на торжественной церемонии присутствовала Фекла Васильевна, Витина мама. А в Пионерском парке… его потом назвали просто детским парком… открыли памятник Вите Черевичкину. О нем сложили песню. Те, кто отдал жизнь, защищая солнце над нами и всей страной… Память о них в нашем сердце. Их души с нами.
В ярком солнечном свете кружат три голубя.
К оглавлению...
