* * *
Каждому воздастся по заслугам –
Что же это, как не кровь за кровь?
Постоянно воздают друг другу
Люди за обиды и любовь.
Сея рожь, овёс не собирают:
Знают, что посеешь – то пожнёшь.
Птиц похожих жизнь сбивает в стаю.
Ложь способна породить лишь ложь.
Тот, кто судит, будет сам судимым.
Но, от мудрых мыслей далеки,
Давятся шакалы долей львиной,
Всем своим заслугам вопреки.
Может, и воздастся по заслугам,
Только вот не здесь и не теперь.
А пока наглеющие слуги
Выставят хозяина за дверь.
Каждому воздастся по заслугам…
Будем верить и смиренно ждать.
Жизнь в спираль сжимается упруго,
Чтоб однажды всё вокруг взорвать.
* * *
Жить только раз – плохое утешенье.
Ведь эта мысль – лишь сладостный обман.
Поспешных замыслов небрежное смешенье
Промчит сквозь вечность жизни ураган.
И повторятся старые узоры
В рисунках вновь рождаемых фигур.
И то, что много лет считалось вздором,
Мы к истинам причислим на бегу.
Наш путь – во мраке и без остановки.
Не нами был включён автопилот.
И мы без карты и без подготовки
Несёмся по течению вперёд.
Мы верим, что лишь раз нам жизнь досталась.
Жизнь – это одноразовый поход.
В привычных рамках бьётся мысль устало,
Не в силах заглянуть за поворот.
* * *
Порою чувства нелогичны,
Но всё же верх они берут,
Крича рассудку истерично:
«На место, плут!»
Что ж, знать у чувств судьба такая –
Всё испытать, всё пережить.
Не медлить, вверх легко взлетая;
С восторгом делать виражи;
Упав, вставать и вновь с азартом
Зачем-то биться в стенку лбом;
С надеждою гадать на картах,
Представив ум своим рабом.
Неужто сердце бестолково
И всё не может уяснить,
Что разум загонять в оковы –
Что ветку под собой рубить?
Но сердце с логикой не дружит,
И разум чувствам верно служит,
Покуда не сойдёт на нет.
Вот и ответ.
* * *
За перевалами судьбы
В долине не свершённых дел
Снуют безликие рабы,
Считая жизнью свой удел.
Для них нет Завтра и Вчера,
Есть лишь Сейчас – и то на миг.
Итоги дня по вечерам
Вращаются как маховик.
За оборотом оборот
Струится заданный маршрут.
Давно очерчен круг забот,
Бессмыслен ежедневный труд.
Порой мелькнёт шальная мысль
Как странный звук в ночной тиши:
А может, есть иная жизнь?
Но мозг тотчас уснуть спешит.
И продолжается опять
Похожих дней круговорот,
Где так привычно утопать
В трясине мелочных хлопот.
Где отработан шаг любой,
Где ум за разум не зайдёт.
Где срок, отпущенный судьбой,
На хлеб и зрелища уйдёт.
* * *
Занавеска трепетала
На окне полуоткрытом
И в беспамятстве шептала:
Риорита, риорита…
И пластинка ей вторила,
Запинаясь круг за кругом,
Словно людям говорила:
Не прожить нам друг без друга.
Риорита, риорита…
Оборот за оборотом.
Сердце, что войной разбито,
Разве может склеить кто-то?
Не поймёте вы друг друга –
Тот, кто жил, и тот, кто выжил.
Чья вина и чья заслуга…
Кто возвышен, кто унижен…
На войне сплетались судьбы –
Как теперь клубки распутать?
Как пойти решиться в судьи,
Чтобы дать совет кому-то?
Риорита, риорита…
Что у нас творится в душах?
Словно кто-то динамитом
Всё смешал и всё разрушил…
* * *
Стайки листьев по асфальту
Пронеслись и скрылись в ямах.
Как узорами из смальты,
Ветер чертит монограммы.
То ли дурака валяет,
Средь листвы осенней роясь,
То ли руку набивает,
К зимней росписи готовясь.
Неприкаянно и дерзко
Ветер мчит по переулкам.
Где закрутит занавеску,
Где завоет в трубах гулко.
Где сорвёт с кого-то шляпу,
Где балконной хлопнет дверью,
Где, напротив, тихой сапой
Заползёт куда-то в щели.
Всё осмотрит, всё изучит
И, покинув тесный город,
Вновь по небу гонит тучи, –
Стар как мир, но вечно молод.
* * *
Ветер хлопает дверью сарая.
О стекло бьются гроздья дождя.
Пар от чашки горячего чая
Греет мир, к потолку восходя.
Под раскаты далёкого грома
И шуршание книжных страниц
Проплывают шеренги знакомых
Поселившихся в памяти лиц.
Но порою размоются краски,
Всё стирая волной пустоты,
И внезапно возникшие маски
Скроют ясные прежде черты.
Из-за масок звучат диалоги,
Свет мелькая в бойницах прорех.
Шорох чьих-то шагов на пороге
Оборвёт вдруг загадочный смех.
В полумраке уснувшего дома
Средь наполненных тайной теней
Всё знакомое – вдруг незнакомо,
Всё неясное прежде – ясней.
* * *
Как и раньше, в мире неспокойно.
Власть приходит в руки к подлецам.
Как и раньше: войны, войны, войны…
И, увы, не видно им конца.
Сходит мир с ума и постепенно
Приучает к этой норме всех.
Глупость всё наглей и откровенней.
Неужели ждёт её успех?
Как бы боль людская ни кипела,
Ей к вершине власти не пробиться.
Войны – это выгодное дело
Для всех тех, кто хочет поживиться.
Раздаются голоса в столицах,
И звучит подспудно в каждом слове,
Что пора уже определиться,
Сколько будет стоить баррель крови.
* * *
Солнцеликие рассветы
Как сигналы к пробужденью.
Разноцветье детства, где ты?
Затерялось в сновиденьях.
Мир в тумане заблуждений
Вновь и вновь зовёт проснуться.
Только яркость сновидений
Так и манит оглянуться.
Окунуться в мир улыбок,
Доброты и светлых планов.
И забыть про мир ошибок,
Перестроек и обманов.
* * *
Во тьме веков блуждающие тени
Приходят к нам во сне и наяву.
Вчера вот заходил на чай Евгений –
Поведал, как непросто жить ему.
Да, жить, я вовсе не оговорился.
Живёт он, как и множество других.
Он ведь из тех, кто в этот мир явился,
Воображение в реальность превратив.
Герои пьес, романов и сказаний,
Рождённые фантазией творцов,
Блуждают в жизни, словно в океане,
Среди ещё живущих мертвецов.
Они бессмертны, но они бесплотны.
Да, в этом мире совершенства нет.
Бессмертие совсем не беззаботно –
И там полно своих забот и бед.
За сотни лет Евгений досконально
Всю жизнь свою на части разобрал.
И оказалась жизнь такой банальной.
И как банален был её финал.
Казалось бы, есть время всё исправить.
Пройтись по жизни мастера рукой.
Но Пушкин мёртв. А прочие не вправе
Власть обрести над пушкинской строкой.
* * *
Стою на вершине, и ветер колышет
Остатки волос на моей голове.
Грудь воздухом гор с упоением дышит,
И чувство свободы всё крепче во мне.
Стою на вершине. Как весело падать,
Должно быть, отсюда в зовущий провал.
Но прежде летать научиться мне надо,
Я этой науки ещё не познал.
Хоть, кажется, крылья растут за спиною,
Рассудок твердит, что всё это – мираж.
Дух гор для меня испытанье устроил,
Не нужно впадать в неестественный раж.
И я не впадаю. А как бы хотелось.
И птицей колотится сердце в груди.
Но главное – здесь зарождается смелость,
А всё остальное ещё впереди.
* * *
Откуда возникают в нас стихи?
Из чувств погибших некогда поэтов,
Безумствами невидимых стихий
Безжалостно гоняемых по свету.
И оживают старые мечты,
Вдруг попадая в родственную душу;
И шум ежеминутной суеты
Звон строк возникших моментально глушит.
И время ускоряет свой полёт,
И мысль вдруг разрывается прозреньем.
И умерший поэт опять живёт
В написанных не им стихотвореньях.
* * *
Как хорошо, что нет пути назад,
И время – не скаляр, а жёсткий вектор.
Куда бы ни неслись мы: в рай иль в ад,
Не в силах изменить наш путь корректор.
Как хорошо, что память не хранит
О прошлых жизнях записей подолгу,
Ведь знай, чем жизнь нас завтра одарит,
Мы жили бы на свете лишь по долгу.
А так есть в жизни элемент игры,
И мы кидаемся в неё, не зная правил.
И весело живём – до той поры,
Пока вдруг в этом смысл искать не станем.
И хорошо ещё, коль не найдём
И будем по привычке плыть всё дальше.
Но вдруг отыщем? И поймём, что в нём
Нет ничего под толстым слоем фальши.
* * *
Отсутствие чувства злости –
Это болезнь ума.
Мысли такие бросьте.
Злость нам судьбой дана.
Злость нам дана, чтоб, зубы
Стиснув, идти вперёд.
Если же злость даст дуба,
Что впереди нас ждёт?
В мире прожить беззлобно –
Это не жить, а тлеть.
Злоба кнуту подобна,
Чтоб отогнать им смерть.
Бойтесь людей беззлобных,
В мире от них всё зло.
Жить надо неудобно
И всем врагам назло.
* * *
Прощай, последняя печаль.
Почтительно прошу прощенья.
Повисли путы прегрешенья
По прежде поднятым плечам.
Прорвав покровы пустоты,
Плетусь путём полузабытым.
Проносятся пространства плиты.
Привычки путника просты.
Пусть память птицей пролетит,
Поступки прошлые предъявит.
Покуда прошлым Правда правит,
Пустая похвальба претит.
* * *
В полночный час не жди святого вдохновенья,
Нет в сумраке ночном огня души.
Не откровенья, а всего лишь заблужденья
Приходят чередою к нам в ночи.
Полночный час – час дьявольской интриги.
Бог создал свет, не уничтожив тьму.
Тьма проникает и в слова, и в книги,
И трудно разобраться в ней уму.
В полночный час бывает озаренье,
И, кажется, что ты всего достиг.
Но в это долгожданное мгновенье
Ликует дьявол, высунув язык.
О ДРУЖБЕ
Дружеский союз не бухгалтерия,
Чем-то тайным связаны друзья.
Птицы с одинаковыми перьями
В стаю собираются не зря.
Всё в природе, вроде, воля случая,
Но во всём есть сокровенный смысл.
В дружбе познаются чувства лучшие,
Что облагораживает мысль.
Человек – частица бесконечности,
Друг частицу делает крупней.
И хоть не дано постичь нам вечности,
Можем философствовать о ней.
Друг – второе «я» в ином обличии,
В спорах победить его нельзя.
И покуда будет Жизнь в наличии,
На земле пребудут и друзья.
* * *
Ночь. Плеск реки и россыпь звёзд.
Трещит костёр. Уха готова.
И кто-то произносит тост,
Чтоб это повторилось снова.
Но глупо повторенья ждать.
На свете всё неповторимо,
И остаётся лишь гадать,
Что будет с днём, прошедшим мимо.
Миг, что рождается на свет,
Мгновенно в прошлое уходит.
На свете постоянства нет.
Здесь всё кипит и колобродит.
Ловить мгновение спеши.
Оно уже не повторится.
И ликование души
Совсем недолго будет длиться.
Пусть тело утомлённо спит,
Но мысли отдыха не знают.
И жизненный костёр горит,
Неповторимо полыхая.
Не повторится эта ночь,
Костёр, рывок огромной рыбы.
Мгновенья улетают прочь
И задержаться не могли бы.
Ночь. Ветер с Волги. Свет Луны.
И мир таинственный угольев.
И счастьем комары полны,
Упившись человечьей кровью.
* * *
Сумей бездейство превозмочь –
Вот ключ к победе над судьбою.
И что бы ни было с тобою,
Сумей бездейство превозмочь.
Пиши, когда писать невмочь.
Не предавайся сладкой лени,
И пусть сгибает груз сомнений,
Сумей бездейство превозмочь.
И в полдень, и в глухую ночь,
И в радости, и в огорченьях
Таланты гибнут в заточенье.
Сумей бездейство превозмочь.
Гони коварный отдых прочь,
Он нужет только лишь для тела.
А чтоб душа не оскудела,
Сумей бездейство превозмочь.
* * *
Сойти с ума в глухую полночь
И по неведомой тропе
Брести до самого рассвета
В немой безрадостной толпе.
Отбросить прочь надежды сети
И Завтра разглядеть в упор,
Чтоб всё принять без содроганья
И не вступать с реальным в спор.
Увидеть Правду в пенной браге,
Спокойно принимать хулу.
Как это просто на бумаге.
Как это трудно наяву.
* * *
Уходят близкие, и боль
Рвёт сердце беспощадными когтями.
И каждый взгляд, жест, пустячок любой
Вдруг явственно всплывает перед нами.
Ах, если бы прошедшее вернуть,
Вот тут своей гордыней поступиться,
А в этой ссоре первому шагнуть
Навстречу с предложеньем помириться.
Вот здесь мы равнодушьем нанесли
Своим родным невидимую рану,
Здесь близких от обиды не спасли,
Опутав душу сладостным обманом.
Немым укором в памяти встают
Когда-то важными казавшиеся споры,
И по ночам забыться не дают,
Как выяснилось, глупые раздоры.
И осознав всю глубину утрат,
Мы с болью шепчем дорогое имя…
О, если бы вернулось всё назад!
Как мы друг к другу были бы терпимей…
* * *
Тучи над прошлым, и тучи над будущим,
Солнечный луч лишь на миг пропустившие.
Тучи, внезапно представшие чудищем,
В памяти всё невпопад закружившие.
Горькие сны, прямо в явь проходящие.
Мудрые мысли, никчемность явившие.
Прошлое как ярый враг настоящего.
Люди, бессмысленно жизни прожившие.
В памяти жизни иные, звенящие,
Колкими искрами душу залившие,
Наперебой в неизвестность манящие,
Чувства горячие, чувства застывшие.
Тучи над прошлым, и тучи над будущим,
Слёзы досады дождями пролившие.
Символом, в сердце извечно пребудущим,
Кружат, всё в мире в себя поглотившие.
* * *
Это тяжкое чувство потерь,
Это горькое чувство тревоги
Неотступно со мною теперь,
Перепутались жизни дороги.
На развилке уже не найти
Указатель с конкретною целью,
И не хочется дальше идти,
Спотыкаясь о камни безверья.
Ощущенье сплошной пустоты
Душу давит железным капканом.
Где-то сзади остались мечты,
Впереди всё покрыто туманом.
* * *
Поэт лишь тот, кто любит жизнь.
А кто не любит – тот прозаик,
И жизненные виражи
Он неуклюже выражает.
Поэт от жизненных затей
Тотчас приходит в восхищенье
И свет несёт, как Прометей,
И дарит людям просвещенье.
Но люди на дары плюют
И грязь швыряют в Прометея.
И изменить что-либо тут
Весьма наивная затея.
* * *
Шампанского струя, играя и пенясь.
В хрустальные бокалы звучно полилась.
Мы пьём за тех, кто мир чудесных грёз
В наш мир израненный, словно бальзам, принёс.
И за глотком прозрачного вина
Художников восславим имена,
Чей гений нас ведёт упорно ввысь
И будит засыпающую мысль,
Чьи судьбы – человечества каркас,
Чьи замыслы веками зреют в нас.
Мы пьём за тех, кто промелькнул звездой
И сжёг себя, чтоб жили мы с тобой.
Шампанское – кровь солнца и земли,
В нём свет и нежность всё переплели,
В нём слиты муки творчества и ада,
В нём яд желаний и познанья радость.
Мы пьём его, ни капли не пролив,
За тех, кто составляет соль земли.
* * *
Я беру дрожащею рукою
Угловатый маленький предмет,
И как только я его открою,
Словно прыгну через толщу лет.
Дышит зноем небо Палестины.
У Пилата на душе мороз.
И, взвалив тяжёлый крест на спину,
К месту казни тащится Христос.
Не понять путей господних людям.
Не постичь таинственных затей.
Почему всегда путь к свету труден
И ужасно долог для людей?
Шелестят страницы Вечной Книги.
Между строчек я ищу ответ:
Как порвать невежества вериги?
Но на сей вопрос ответа нет.
* * *
Словарь толковый, друг мой верный,
Ты – кладезь дум и тонких чувств.
Я у тебя всю жизнь учусь,
Как в школе ученик примерный.
В тебе поэзия кипит
И проза мудрой мыслью дышит.
И тот, кто этого не слышит,
Он – не прозаик, не пиит.
А сколько тем для юмористов
Ты бескорыстно подарил,
Ты в их сознании парил
Похлеще дюжины артистов.
В тебе, как в гениальной драме,
Отражены и жизнь, и смерть;
Немало можно рассмотреть
В твоём словесном океане.
И то, что кажется кусками,
Связать для Музы нет труда
В мораль про рыбку из пруда
Иль строки о Прекрасной Даме.
Когда мне скучно или грустно,
То в руки я беру словарь.
Он лишь на первый взгляд букварь,
В нём жизнь рассыпана искусно.
СТАНСЫ
Смотрю ли я холодным взглядом
На жизнь, кипящую вокруг,
Ищу ли в книгах я отраду –
Всё это лишь порочный круг.
Всё это было. Не со мною,
Или со мною – всё равно.
Грядущее покрыто мглою,
Как и прошедшее давно.
Рука судьбы, людей мешая,
Пасьянс загадочный творит,
В умах надежды воскрешая
И новый им давая вид.
Число ходов не бесконечно,
И повторяется всё вновь:
И жажда славы, и беспечность,
И гнев, и слёзы, и любовь.
* * *
Здравствуй, Джерри, я снова с тобой,
Словно не было этой разлуки.
Снова пену швыряет прибой,
Снова ты теребишь мои руки.
Снова мы на морском берегу
Как и в те беззаботные годы.
Я опять за тобою бегу
И пытаюсь втащить тебя в воду.
И как прежде, тебя не поймать.
Я со смехом лечу на колени…
Джерри, ты обожаешь играть,
Как и в старое доброе время.
Видно, время прошло стороной,
Не смутив твою чистую душу.
И совсем по-другому со мной…
Впрочем, брось, не востри свои уши.
Я не выпущу жалоб поток,
Чтоб не портить тебе настроенье.
Лучше сделаю джина глоток,
А тебе дам сухое печенье.
Всё прошло, и что толку пенять
На шальные судьбы повороты.
Джерри, Джерри, тебе не понять
Человеческой вечной заботы.
Ты живёшь лишь сегодняшним днём,
Ты не строишь далёкие планы.
У людей же мозг полон огнём,
И горят в нём мечты и обманы.
Джерри, мозг твой не столько горяч,
Но зато благороден и честен.
У тебя нет гигантских задач,
Но нет подлости, зависти, лести.
Джерри, Джерри, мой преданный пёс!
И без слов ты прекрасно всё понял…
И тотчас же прохладный свой нос
Утешающе ткнул мне в ладони.
* * *
Январской тусклою зарёй,
Что свет с небес едва впустила,
Над охладевшею землёй
Метался ангел белокрылый.
И с высоты на чёрный лес,
На льдом окованные реки
Он сыпал белый снег с небес,
Чтоб белым сделать всё навеки.
И покрывалась белизной
Вся грязь в природе понемногу,
И наступал на мир стеной
Покой, торжественный и строгий.
Но чужд покой людским сердцам,
И разгораются кострища.
Мир хижинам – война дворцам,
А людям – зрелища и пищу.
Спасаясь от зимы огнём,
Они весну зовут с надеждой.
И плюнув слякотным дождём,
Умчался ангел белоснежный.
* * *
Я недвижим лежу в постели
И сквозь стекло смотрю на свет.
Уже четвёртую неделю
Как сил из дома выйти нет.
А за стеклом под синим небосводом
Как пух летят куда-то облака,
И пенные стремительные воды
Уносит говорливая река.
Обветренные вымытые скалы
Стоят по пояс в струях ледяных.
Огромные, как шапки аксакалов,
Охапки трав устроились на них.
Сверкает солнце в брызгах-самоцветах,
Сверкает снег на склонах дальних гор.
Ковром цветов всё устелило лето,
Вокруг построив каменный забор.
А там, вдали, чернеющие ели
Отважно держат натиски лавин.
И даже из обезумевших селей
Сквозь ели не прошёл бы ни один.
На белом фоне лоскутком сукна
Ущелье словно резаная рана.
Такой вот вид из моего окна –
Неутомимого телеэкрана.
О СОВЕСТИ
Есть в сердце человека две пружинки,
Они хранят баланс добра и зла.
Одна из них холодная, как льдинка,
Другая раскалилась докрасна.
И сердце человека выбирает,
Какую из пружинок предпочесть.
Вот почему в сердцах людей бывает
И эгоизм, и доброта, и честь.
Одна пружинка совестью зовётся,
И кто пружинку эту предпочтёт,
Тому удел нелёгкий достаётся:
Он весь в сомнениях мучительных живёт.
Диктует совесть поступать по чести,
И это вызывает часто злость.
Ум, доброта и справедливость вместе
Стоят у многих в горле словно кость.
Без совести жизнь незамысловата.
Душа в сомнениях не бьётся, не болит.
Себя ни в чём не мысля виноватым,
Бессовестный живёт как пуп земли.
Беря от жизни всё, что удаётся,
Рассеянно плюёт на всех вокруг
И барственно над совестью смеётся,
Её считая за смешной недуг.
Без совести легко прожить на свете.
Но те, кто выбирает этот путь,
Рискует, что их собственные дети
Когда-нибудь решат их в грязь спихнуть.
* * *
И свет, и тьма, и боль, и страх,
И хлеб, и зрелища, и войны,
И Галилей, и Фейербах,
И горы, и полей раздолье,
И небеса, и бег реки,
И пенье птиц, и смех гиены –
Всё в этой жизни пустяки
Перед загадкою Вселенной.
* * *
Большое знание несёт большое горе.
Куда несёт, зачем несёт – загадка.
Но в знании, огромном словно море,
Есть горечь настоящей шоколадки.
Кому-то сладких плиток суррогат
Покажется на вкус безукоризнен.
Но в каждом суррогате спрятан яд,
Крадущий часто смысл из нашей жизни.
Бессмысленность – источник наших бед,
И полный штиль куда опасней бури.
Неизлечим духовный диабет,
А инсулина чувств не существует.
* * *
Огонь костра воспоминанья будит,
Хоть много лет прошло уже с тех пор.
Моя душа вовеки не забудет
Тот ветром раздуваемый костёр.
Тогда я жил под именем Джордано,
Теперь сменил и имя, и лицо,
Но, как и прежде, полчища баранов
Кидают хворост на костёр отцов.
* * *
Когда в душе отчаянье и боль,
И кажется, что жизнь – пустая шутка,
Не забывай, что всё перед тобой
Всего лишь отражение рассудка.
А отражение порою может лгать,
Коль зеркало кривое попадётся,
Поэтому не торопись страдать,
Быть может, всё ещё и обойдётся.
* * *
Когда все мысли спутаны в клубок
И не желают выходить на волю,
И кажется, что даже пары строк
Ты написать не в силах будешь боле,
Когда обступит жизни суета,
Словно толпа поклонников артиста,
И белизна тетрадного листа
Всё остаётся первозданно чистой,
Пронзит вдруг сердце сладостная боль –
Предвестница его прикосновенья –
И в звуках музыки предстанет пред тобой
Прекрасное как чудо вдохновенье.
* * *
Жить на своё усмотрение –
В этом свободы соль,
Только вот, тем не менее,
Это ещё и боль.
Жизнь на своё усмотрение
Не из утех одних.
Часто это горение,
Чтобы согреть других.
* * *
Умей ценить весь мир в предельно малом,
В избытке ценность падает в цене.
В тайге сибирской ложечка крахмала
Вдруг воплотится в жидком киселе.
И примиришься с комариным зудом,
Глотая ароматное питьё.
И на тропе стволов упавших груды
Не так уж будут вызывать нытьё.
Умей найти и в крошечном усладу –
И в жизни обретёшь надёжный щит.
Пинки судьбы считать за благо надо,
Тогда она плохого не свершит.
* * *
Жизнь проползла улиткою по склону.
Устав, на миг присела отдохнуть.
И Ветер, налетая, нежно тронул
Её тоской наполненную грудь.
И молвил Ветер: «Ты ведь так устала,
Усни спокойно. И увидишь сон.
Всё то, о чём когда-то ты мечтала
В явь превратить тебе поможет он.
Усни спокойно. Время быстротечно.
Во сне оно течёт ещё быстрей.
Ты не заметишь, как проходит Вечность,
И постепенно растворишься в ней».
От ветра тьма над склоном потянулась,
Чтобы скорей забыться и заснуть.
А Жизнь в ответ лишь тихо улыбнулась
И снова поползла в свой дальний путь.
* * *
Когда бестемье подступает
Тисками жёсткими к груди,
И мозг от жажды изнывает,
И нет просвета впереди,
Когда звучит в ушах недужно
Бессмыслиц заунывный хор,
Судьбу схватить за горло нужно,
Чтоб прекратить весь этот вздор.
И в пальцах ощутив биенье
Перепугавшейся судьбы,
Суметь отбросить прочь сомненья
И не ловить её мольбы.
Свернуть ей шею, усмехнуться
И, гордо выпрямясь, идти
Куда глаза глядят, споткнуться,
Но вновь надежду обрести.
Встречать с готовностью проблемы
И весело кидаться в бой –
И вот тогда закружат темы,
Как комары, перед тобой.
* * *
Ночь. Шорох шин. Змеиной шкурой
Дорога растянулась вдаль.
Сижу, усталый и понурый,
И жму сердито на педаль.
И кто погнал меня средь ночи
Через чужие города?
Сидел бы я спокойно в Сочи,
Нет, мчу неведомо куда.
Рычит мотор на поворотах,
Ему бы тоже отдохнуть.
Но продолжает гнать нас что-то
Невидимое в дальний путь.
И так всю жизнь. Без передышки
К неясной цели мы летим.
В душе до старости мальчишки,
Хоть в том признаться не хотим.
А цель мелькнёт за поворотом,
Вгоняя сердце снова в дрожь,
И кажется, что жизнь – охота,
А вот за чем, не разберёшь.
* * *
В начале всех времён, когда носился Хаос
В бесцветной круговерти Ничего,
Уже тогда мне сразу показалось,
Что, мир создав, я застыжусь его.
Но усомнился я в своих сомненьях,
Разрушив бесподобное Ничто.
А это было как всегда прозреньем,
И вновь я совершил совсем не то.
Я создал мир. Я за него в ответе.
Я это даже где-то признаю.
Но то уже, что в мире Солнце светит,
Снижает опрометчивость мою.
И пусть в меня и верят, и не верят,
Не для молитв я вызвал к жизни Жизнь.
По сути, жизни – лишь входные двери.
За ними ждут другие рубежи.
* * *
Листья слетают с деревьев,
С календаря – листы.
Мне бы сейчас в деревню
Вырваться из суеты.
Природа – души нашей лекарь,
А город сквозь суету
В текучке несёт человека,
Ату его – гонит – ату.
Леса и земля – наши корни,
А жить без корней – умирать,
Но мы норовим упорно
Природу переиграть.
Краплёные мысли вертим,
Вгоняя себя в обман,
Привыкли к духовной смерти,
Не видим духовных ран.
Но с глаз вдруг слетают шоры,
Если удастся мне
От городского вздора
Вырваться вновь к земле.
Первый луч солнца встретить,
Сердцем принять рассвет
И ощутить, что этих
Лучше мгновений нет.
* * *
«Когда бы ты хотел родиться?» –
Однажды Бог меня спросил.
И я в ответ провозгласил:
«Здесь неуместно суетиться.
Рождение должно созреть.
Всё в мире сплетено друг с другом.
В одной упряжке жизнь и смерть
Мчат нескончаемо по кругу.
Родись не вовремя – беда,
Растопчут, даже не заметив.
И будешь зря коптить года,
Как бы живя на белом свете.
Рождение должно созреть
И выбрать нужное мгновенье,
Чтоб ярким пламенем гореть.
Так что имей, господь, терпенье.
И хоть, я знаю, много дел,
Но торопиться не пристало.
Рождаться зря душа устала,
Усталости же есть предел».
И Бог, замедлив звёзд движенье,
Сказал: «Ну что ж, тебе видней».
И отложил моё рожденье
На этот раз до лучших дней.
* * *
Из Ниоткуда в Никуда
Идём как призрачные тени.
Но раз уж мы зашли Сюда,
Забудем о привычной лени.
Окинем взглядом этот мир,
Что, в сущности, совсем не трудно.
Сзывает Разум нас на пир
Догадок и открытий чудных.
И чувство долга поведёт
Нас по неведомым дорогам
Туда, где нас никто не ждёт,
Туда, где ощущенье Бога.
И ничего, коль чувство долга
Вдруг приведёт нас не туда.
Ведь это чувство ненадолго –
Оно всего лишь навсегда.
* * *
Свет знаний погасить нельзя.
Он обречён сиять на свете.
Не пропадает мудрость зря,
Она уходит в глубь столетий.
Хранится в Прошлом мудрость, но
Никто не хочет в это верить.
Стучится Прошлое в окно,
Поскольку не пускают в двери.
А люди, клетки возведя,
За их забором сбились тесно,
В мирок свой с головой уйдя
От страха перед Неизвестным.
* * *
Сверкала Истина как звёздочка в ночи,
Пытаясь до кого-то докричаться.
Рассудок говорил ей: «Замолчи.
Не открывают дверь, зачем стучаться?»
Но продолжала Истина сверкать
Среди людей, что слепы от рожденья.
Она сверкала, а через века
Шли прямо в души людям заблужденья.
А Истина звала: «Приди. Поверь.
Нам суждено судьбою повстречаться».
И вновь стучала в запертую дверь,
Чтоб не терять надежды достучаться.
* * *
Есть в этой жизни (да и в той,
Конечно, есть – они похожи)
Мгновения, что душу гложут
Своей кричащей пустотой.
Их череда необозрима.
И как уж ты ни суетись,
Пройти не удаётся мимо,
Проходит мимо только жизнь.
А нас несёт бесстрастно время
Через мгновенья и года.
Какое тягостное бремя
Плыть по теченью в Никуда.
* * *
Душа молчит. Она устала петь,
Устала слушать и чужие песни.
Ей надоело бес толку гореть,
Ничто на свете ей не интересно.
«Всё ловля ветра, суета сует», –
Она твердит всё громче и зловредней.
Но если я действительно поэт,
То для чего мне слушать эти бредни.
Смотрю на мир и в круговерти дней
Всё чётче вижу жизни очертанья,
Она в сиянье праздничных огней
Проходит как вершина мирозданья.
Жизнь предо мной цветёт и мельтешит.
Я раскрываю душу ей навстречу.
И жизнь усталость гонит из души
И раны изнуряющие лечит.
Вновь грёзы юности приходят душу греть.
Вновь в сердце чувства светлые стучатся.
И пробует душа, как прежде, петь.
И, вроде, начинает получаться.
* * *
Мечты, мечты! Где ваш задор?
И где вселенские масштабы?
К чему мозг суетится, дабы
Являть в мечтах нам всякий вздор?
Отринув всё, что невозможно,
Мы привыкаем жить ничтожно.
И эти вредные привычки
Сжигают жизни словно спички.
* * *
Наш мир наполнен болтунами,
Как сорняками огород.
Болтун страшнее, чем пиранья,
Не тело он, а душу рвёт.
А порванной душой владея,
Так тяжело на свете жить,
Не находя чему служить,
И верить никому не смея.
* * *
Когда орёл не ловит мух,
То мухи меж собой судачут:
Боится наших оплеух
Царь птиц хвалёный, не иначе.
В орлином теле – слабый дух,
Всего земного он страшится,
А был бы он из нас, из мух,
Была бы неплохая птица.
* * *
Ветер дул и дул, не выдыхался.
Люди ветру ставили преграды.
Ветер над преградами смеялся:
Мне, мол, только этого и надо.
Я преодолею всё на свете,
Над землёй парить я буду вечно.
Но однажды стих вдруг вольный ветер.
В этом мире всё недолговечно.
* * *
Среди невзгод о лучшем нам мечтается,
И это помогает дальше жить.
Как хорошо, что в эту жизнь вплетается
Фантазии серебряная нить.
* * *
Жизнь уходила в Никуда.
И там, на золотом песочке,
Текли счастливые года
Под лозунгом «Ни дня со строчкой».
Года текли. А между тем
Жизнь начинала тяготиться,
То ли отсутствием проблем,
То ли наличием амбиций.
А путь из Никуда назад,
Казалось бы, не очень сложный,
Был таковым на первый взгляд,
Но оказался невозможным.
И Жизнь припомнила тогда,
Включив своё воображенье,
Что на дороге в Никуда
Не видно встречного движенья.
* * *
Ефремовское лето на исходе.
Ещё кругом разлита благодать,
Но грустно Бунин в старом парке бродит –
Так тяжело Россию покидать.
Берёзы трепет у Красивой Мечи
Он в сердце пронесёт через года.
Кто говорит, что время раны лечит,
Тот не был ранен жизнью никогда.
В Париже много зрелищ, много хлеба,
Но в памяти как тлеющий запал
Могила матери, где он ни разу не был,
Земля, к которой так и не припал.
Запал дотлеет. Никуда не деться.
Огонь воспоминаний вспыхнет вновь.
И на чужбине разорвётся сердце,
К России не вместив в себя любовь.
* * *
Мы проходим сквозь Время как хрупкие тени
И с собою берём в этот длительный путь
Только груз разъедающих душу сомнений,
Не дающий в пути нам назад повернуть.
Мы проходим сквозь жизни упрямо и хмуро,
И давно уже сердце в отставку зовёт.
Только наша привычка – вторая натура –
Заставляет идти всё вперёд и вперёд.
* * *
Всё то, что было – помните,
Всё то, что будет – знаете.
Рояль в огромной комнате,
И вы на нём играете.
Как чайки, руки носятся
Над клавишными волнами.
И чувства в сердце просятся,
Нездешней страстью полные.
Стою в оцепенении
Средь шторма музыкального,
И вижу в отдалении
Всё то, что предрекали вы.
Всё то, что было – кануло
До нового пришествия,
И память скрыло в гранулах
На время жизнь прошедшую.
* * *
Пространство дышит нам в затылок,
А мы летим в тартарары
С вагонами костей, бутылок,
Газет и всяческой муры.
Мы разменяли жизнь на центы,
На пенсы, стотинки, гроши.
И лишь в редчайшие моменты
На свете жили для души.
Нас ветер Времени сдувает,
Как пыль, со скатерти веков.
О людях память убирая
С благословения богов.
* * *
Нас будоражат тайны каждый день,
Но мы потуги тайн не замечаем:
От хлеба, телевизора и чая
Уйти мешает суета и лень.
Напрасно тайны крутятся повсюду,
Призывно неизвестностью маня.
Нам не даёт инертности броня
Спешить куда-то от кроссвордов груды.
Нас будоражат мысли каждый день,
Но мы и мысли гоним прочь с успехом.
Всё это лишь досадные помехи,
Коль жизнь на деле – только её тень.
* * *
Смеркалось. Шорохом стрекоз
Был полон воздух. Лёгкий ветер
Открытым оставлял вопрос
О комарах в кордебалете.
Текла стремительно вода
Своим путём извечным к морю.
Плескались рыбы иногда,
Чей плеск изящней будет, споря.
Короче, жизнь была полна
Покоем умиротворенья,
И восходящая Луна
Шла прямиком в стихотворенье.
И вдруг, сначала как намёк,
Потом сильней, наглее, звонче,
Зудящий комаров поток
Нагнал на дивный вечер порчу.
И понеслась жизнь не туда,
И рой проклятий в воздух взвился.
Нет в мире счастья, господа.
Блаженства миг недолго длился.
* * *
Мыслепад отвергнутых идей
Остужает воспалённый разум.
Неразумно создан мир людей,
Только это ощутишь не сразу.
Долгий путь приходится пройти,
Чтоб достичь простого заключенья:
Всё, что в прошлом, всё, что впереди –
Не имеет, в общем-то, значенья.
Мир живёт мгновением «сейчас»,
Только люди любят строить планы.
Мир совсем не понимает нас,
Для него мы – те же обезьяны.
* * *
Нам не дано предугадать,
Зачем мы мечемся на свете.
Проходит череда столетий –
Никто ответ не может дать.
Нам не дано предугадать,
Чего мы стоим в этом мире.
Мы столько миру подарили,
А он дары не хочет брать.
Нам не дано предугадать,
Как долго нам гадать придётся,
Кто в наших тайнах разберётся,
И можно ль их вообще понять.
Нам не дано предугадать,
Да, в общем-то, не так и надо.
Какая от догадок радость?
Уж лучше богу их отдать.
* * *
Проходит день, проходит год.
Вдруг понимаешь: всё не так.
Живём совсем наоборот,
И на душе кромешный ад.
Когда любовь в твоих глазах
Внезапно сменит холодок,
И налетевшая гроза
На перекрёсток трёх дорог
Забросит нас, весь мир тогда
Сжимается в твоей груди,
И замедляют бег года,
И ничего нет впереди.
На перекрёстке трёх дорог
Ты выбираешь новый путь.
И вряд ли знает даже Бог,
Придёшь ли ты куда-нибудь.
* * *
Жизнь несётся как стремительный поток,
Разбивая жалкие плавсредства.
Далеко уже её исток
Под названием условным «Детство».
Пена волн кружит как мошкара,
Лезет и в глаза, и в рот, и в уши.
Где же берег? Вроде бы, пора.
Надоело плыть. Хочу на сушу.
* * *
Когда по острию ножа
Идём поспешно мы к победе,
Судьба, от ужаса дрожа,
Напоминает нам о хлебе.
Хлеб – наше всё. Пока он есть,
У нас есть повод веселиться.
А идеалы, совесть, честь –
Всё это призрачные птицы.
Лишь раз на свете мы живём
И вряд ли этот мир улучшим.
Оковы лжи мы не порвём
И не разгоним злые тучи.
Нет, лучше думать о куске
Насущного, простого хлеба,
Чем в кресле, с пулею в виске,
Смотреть с глухим упрёком в небо.
* * *
Нам муки творчества порой бывают ближе,
Приятнее, чем творчества порывы.
Непросто осознать, что нами движет,
Когда душа взметнётся вдруг игриво
И полетит, сметая все преграды,
Вселенские законы нарушая,
Слив воедино боль, тоску и радость
И все загадки мира разрешая.
И в этот миг охватит ощущенье
Такого всемогущества, что боги
Придут смиренно попросить прощенья
За то, что к человеку были строги.
Но творчества порывы быстротечны,
Вдруг снова ты становишься бескрылым,
Чтоб жить обычной жизнью человечьей
И вспоминать печально то, что было.
* * *
Окровавленною лентой
Край земли закрыл свой стан.
Солнце сходит с постамента
В тёмно-синий океан.
Туч багровых многоклочье
Громоздится над рекой,
Видно, будет этой ночью
Недоступен нам покой.
Будет гром и шквальный ветер,
Будут волны в полный рост…
Нас уже пугали этим,
Но не очень удалось.
* * *
Жизнь нам дана, чтоб мы вдохнули жизнь
В безжизненные серые понятья.
Упорно серость держит рубежи,
От жизни отделённые заклятьем.
Идёт вовсю вселенская война,
И выживает жизнь пока лишь чудом.
Но коль уступит серости она,
То превратится в серой пыли груду.
И перейдёт на сторону врага,
И с жизнью будет яростно бороться.
Ведь больше призового пирога
Тому, кто выиграл сраженье, достаётся.
Но жизнь пока на нашей стороне,
И есть у нас все шансы на победу.
Беру в подмогу истину в вине
И с серостью опять на битву еду.
* * *
Куда-нибудь когда-нибудь
Мы все приходим непременно.
Вздыхает облегчённо грудь,
И этот вздох на перемену.
На перемене никуда
Идти не нужно – жизнь прекрасна!
Вот так бы и текли года:
Неторопливо, мирно, ясно.
Но неизменно новый путь
Нам выбирает Провиденье.
И снова мы куда-нибудь
Бредём как призрачные тени.
* * *
Жизнь невозможно задержать,
Она кипит и колобродит.
И словно острие ножа
Сквозь временной заслон проходит.
Жизнь уходила в Никуда
И там плела свои интриги.
Текла вода
Через года
И уходила прямо в книги.
И мысли растворялись в ней
И воду делали живою.
И шёл круговорот идей,
Осуществляя жизнь собою.
* * *
Мысль, сохранённая в словах, –
Всего лишь отпечаток мысли.
Она ущемлена в правах,
Хоть в откровеньях себя числит.
Затянутая в рамки слов
И потерявшая свободу,
Мысль мечется среди голов,
Но всё ленивей год от году.
Слова – словно тугой корсет,
А мысль без слов метаморфозна
И излучает яркий свет,
То нежный, то смешной, то грозный.
* * *
Коль сойдёт с ума человек,
Отберут у него игрушки,
И пошлют доживать свой век
Под присмотром врачей в психушке.
Коль погода с ума сойдёт,
Мы снесём, хоть и трудно, это.
Пусть в июле пурга метёт,
А февраль станет жарким летом.
Поворчат и привыкнут люди,
Что с погодою кутерьма,
Но стократ тяжелее будет,
Если время сойдёт с ума.
И заплещут, как волны, горы,
И взлетят вверх кресты могил,
И родится в досужих спорах
Вместо истины лже-дебил.
И во власть пойдут толпы пьяных,
Высший орден введут «За грехи».
И все будут смотреть рекламу
И не станут читать стихи.
* * *
Я не знаю, не знал и ранее,
Есть ли польза от разных дум.
Знаю: главное достояние –
Наш недюжинный задний ум.
Задубевший, в боях проверенный,
Он всегда нам укажет путь.
Только жаль, что он сивым мерином
Нас, чуть что, норовит лягнуть.
О ВРЕМЕНИ И О НИХ
Я начинаю стих
О Времени и о них.
Они душу Времени пьют
И в бубны победно бьют.
Они клещами впились
Давно уже в нашу жизнь.
Добычу себе приглядев,
Людские маски надев,
Как полчища серых мышат
Повсюду они шуршат.
И в небе они и в земле,
Они и в тебе и во мне.
Их воля, как тяжкий гнёт,
Коверкает нас и мнёт.
Доколе же их терпеть?
Как долго ими болеть?
Когда же придёт рассвет
И кончится этот бред?..
И я написал бы стих
О Времени, но без них.
* * *
В последний раз пишу я о сатире.
В конце концов, к чему весь этот вздор.
Что толку от сатиры в этом мире –
Лишь только озлобление, раздор.
Объект сатиры не проймёшь стихами
И, видимо, давно пора понять,
Что если бросишь в пруд смердящий камень,
То будет лишь усиленней вонять.
К примеру, я скажу, что власть бездарна,
Но разве это для людей секрет?
Во все века в масштабе планетарном
Примеров умной власти просто нет.
Ведь если б хоть однажды на планете
У власти стали сильные умом,
То разве после этого на свете
Жить стали бы, как мы теперь живём?
Нет, все идеи с треском провалились,
Все цели оказались миражом,
Всё время люди с призраками бились
И выяснялось, что не так живём.
Вскрывать болезни – в этом суть сатиры.
Но то, что мы больны, понятно всем.
К чему же бесполезно бряцать лирой,
Не предложив решения проблем?
* * *
Ни горя, ни тоски, ни огорчений
Не будет у сошедшего с ума,
Ведь у него кусками развлечений
Наполнена дорожная сума.
И время для него не цепь событий,
А из обрывков спутанный клубок,
Где есть и нити мировых открытий,
И рома веселящего глоток,
И чувство безмятежного полёта,
И теплота младенческого сна…
Всё, что угодно, есть у идиота.
Жизнь для него привычна и ясна.
Но боже упасти такую ясность
Вдруг получить взамен того, что есть.
Ведь наша жизнь лишь до тех пор прекрасна,
Пока загадок в ней не перечесть.
* * *
Уходит день из жизни, сумрачный и скудный,
И тает свет души моей во мне.
Вот ночь сквозит своей струёю нудной.
Мне чудится в каком-то полусне:
Я пробираюсь среди чёрных теней,
Ищу твой образ, что угас давно,
Предчувствую кошмар своих мучений
И знаю, что судьбою мне дано.
Я будто бы совсем один в пустыне,
Где ни живой травинки, ни огня, –
Лишь горизонт, протяжный, чёрно-синий,
Так далеко, что дразнит он меня.
И звёзды в небе тонут безвозвратно,
А небосклон повис чернеющим крылом.
И вырваться отсюда был бы рад я
В цветущий самой скудной жизнью дом.
Но всё темно: в душе и наяву.
Вот утро пробивается лениво,
И птицы защебечут, запоют,
И зашумит стареющая ива…
Тебя я не нашёл. Итог не роковой.
Но горечь к горлу током подступает.
И трудно заручиться головой,
Что лёд в душе со временем растает.
В.В. КАРПЕНКО
Люблю я шахматы за то,
Что ум мгновенно пробуждают.
За шахматной доской никто
Ленивым долго не бывает.
Здесь мир особенный сокрыт,
Здесь все фигуры – те же люди.
И каждая свой путь творит,
Не зная, что с ней дальше будет.
Здесь крови нет, но бой суров.
И, в рукопашную бросаясь,
Дерутся как за отчий кров,
За жизнь свою не опасаясь.
Вот пешки двинулись вперёд –
И мясорубка закружилась.
Себе наград никто не ждёт,
Лишь бы атака получилась.
Смешалось всё: ладьи и кони,
Погиб не первый офицер.
Король, спасаясь от погони,
Подал губительный пример.
Партнёр уже грозится матом.
Не трусь, а соберись умом.
Как настоящие солдаты,
Спасти сумей родимый дом.
Не удалось. Всему конец.
И крах твой к выводу подводит:
Да! Каждый шахматист – боец,
Но вот не каждый полководец.
ПОЭТУ
Любая жизнь – священный дар природы.
Ты на судьбу обиды не держи.
И, проходя крутые виражи,
Спаси одно лишь: дух свободы.
И пусть порой беснуются вожди
Иль кротко призывают нас к смиренью,
Своим стихом веди народ к прозренью,
Но от него прозрения не жди.
Народ – толпа. Толпа тогда народ,
Коль у неё рождаются поэты.
А канули поэты в Лету,
Народа нет. Он выродился в сброд.
* * *
Человеческий мозг от рожденья
Связан путами глупых условностей.
Мы лелеем всю жизнь заблужденья,
Упиваясь своей бестолковостью.
Ветер времени пыль предрассудков
Заметает в углы подсознания.
Жизнь – весьма неудачная шутка,
А совсем не венец мироздания.
* * *
В сюжетной линии запутавшись, бредём
Героями великого романа.
По воле автора то мокнем под дождём,
То продираемся сквозь заросли бурьяна.
Что впереди – пытаемся постичь,
Делясь плодами наших размышлений.
Порою издаём победный клич,
Порой сдаёмся в плен привычной лени…
За горизонтом где-то эпилог,
А мы едва ушли от предисловья.
Но держим путь – без карты, без дорог,
Ведомые надеждой и любовью.
И нет для нас иных проводников
Сквозь лабиринты авторского текста,
Что тянутся из глубины веков
И шанса не оставив нам на бегство.
Да и куда бежать? В другой роман?
По крайней мере, этот нам привычен.
И автор наш отнюдь не графоман,
Хотя порой, признаться, алогичен.
Что думал он, нас отправляя в путь,
Навряд ли мы когда-нибудь узнаем.
Но разве это повод повернуть,
Решив, что эпилог недосягаем?
Нет, он скорее не определён.
Мы каждый день в нём изменяем что-то.
Пока же дремлет в ожиданье он.
В туманной дымке. Там, за поворотом.
* * *
Хмурый осенний дождь,
Этот бездомный нищий,
Листьев опавших вождь,
Летнее счастье ищет.
О, как наивен он,
Мокрый изгой небесный,
Ищет ушедший сон,
Словно предмет телесный.
Сна не сыскать вовек
В мире вещей реальных,
Время вершит свой бег
Тихо и гениально.
Всё повторится вновь,
Будет и снова лето,
И заструится кровь
В жилах дождя-поэта.
Всё повторится вновь
Только соврем иначе,
Будет не та любовь,
Будет не та удача.
Будет иной беда,
Будут другими слёзы,
Но завершать года
Будут всегда морозы.
ЛЕТО
И комары, и мухи, и жара
Приятного немало доставляют.
Но всё ж и эта знойная пора
Порой очаровательной бывает.
Когда, найдя спасительную тень,
Следишь за безмятежным небосводом,
В душе покой и сладостная лень,
И забываешь старые невзгоды.
И пышноцветье красками пленит,
И жизнь уже не кажется постылой,
И каждая травинка говорит,
Что надо жить, пока ещё есть силы.
* * *
Гром победы грохочет в ушах,
Оптимизмом наполнены речи.
Почему же тяжёл каждый шаг,
Почему опускаются плечи?
Почему так противно внимать
Обещаньям и посулам лживым
И никак не могу я принять
Время хамства, насилья, наживы?
Может, что-то не так в голове,
Оттого и понять я не в силе,
Или что-то неладно во мне,
Или что-то не так в этом мире.
* * *
Что философствовать о том,
Что до конца непостижимо.
Мечтать о веке золотом
Бессмысленно рабам режима.
Цепей незримых не порвать
Как ни старайся, вдохновенью
На помощь некого позвать.
Одно осталось нам: терпенье.
Терпенье – наш последний шанс,
И мы им тешимся украдкой…
Каким порой бывает сладким
Звучащий в памяти романс.
* * *
А ведь осень и впрямь золотая.
Словно солнце впитала на память.
Листьев огненных хрупкие стаи
Ткут шуршащий ковёр перед нами.
Воздух свеж и прозрачен как струи
Горных рек, что звенят в поднебесье.
Чистоту его с жадностью пью я,
Окунаясь в осеннюю песню.
* * *
Зима. Под ледяным покровом
Мчит присмиревшая река.
Мороз к земле жмёт облака.
Под натиском его суровым
Они не в силах снег сдержать.
И он пошёл неторопливо,
Вальяжно, трепетно, сонливо
Лес в шёлк тончайший наряжать.
И шёл всю ночь. Когда с рассветом
Луч солнца пал на белый лес,
То заискрились до небес
Вмиг вспыхнувшие самоцветы.
* * *
Моя звезда уже погасла.
И разум горько говорит,
Что все мечты мои напрасны
И сердце скоро догорит.
Всё тише кровь бежит по жилам,
Всё больше груз прожитых лет.
Всё, что душа моя любила,
Давно уж нет. Давно уж нет…
Ещё немного остаётся,
И в дальний путь отправлюсь я.
И в небе вновь звезда зажжётся,
Но в этот раз не для меня.
Уйду я, но звезда ночная
Осветит новой жизни путь,
И будет сердце греть лучами
Кому-нибудь, кому-нибудь.
Моя звезда давно погасла,
Но на судьбу обиды нет.
Жизнь и прошедшая прекрасна,
Как звёздный свет. Как звёздный свет…
* * *
Зима прошла, и вслед сугробам
Растаял лёд в душе моей.
Я, как медведь свою берлогу,
Покинул мир своих затей.
Вновь в небе солнце заблистало,
Гоня тоску вослед зиме,
И предо мной опять предстала
Та, что ночами снилась мне.
Легко забыть невзгод ненастье,
Когда увидишь новый свет.
И в новое поверить счастье,
Забыв о том, что больше нет.
И вспыхнут новые надежды
Взамен утраченных надежд,
И будут белые одежды
Взамен испачканных одежд.
Зима прошла, и у порога
Весны дыханье всё сильней.
И вновь я ощущаю Бога
В душе моей, в душе моей…
* * *
Вы знаете, вы всё, конечно, знаете,
Как вновь страна упала в грязь лицом.
Теперь-то вы, наверное, признаете,
Что власть в руках у шайки подлецов.
Вы помните, вы всё, конечно, помните,
За Ельцина стояли вы горой.
Портрет его повесив в своей комнате,
Вы с жаром выступали предо мной.
Вы говорили шапками газетными
И фразами сванидзевских зеркал.
Я слушал ваши речи неприветные
И вашу мысль с надеждой в них искал.
Но мысли не было в словосплетениях,
Когда заученно, казённым языком
Холопски рассуждали вы о гениях…
Я слушал вас и думал о другом.
Как может глупость так опутать нацию,
Как может дурь ввести народ в гипноз
Так, что теперь любую провокацию
Спешит украсить он венками роз.
Вы помните, вы бегали по комнате
И коммунистов втаптывали в грязь.
Но срок придёт, и вы, пожалуй, вспомните:
«Которые тут временные? Слазь!»
* * *
За вдохновение приходится платить.
Нет, не подумайте, не нам, а Провиденью.
Оно нам платит, чтоб не рвалась нить
С мелькающим божественным виденьем.
По этой нити видит Бог наш мир
Глазами вдохновлённых мониторов
И созывает ангелов на пир
Прозрений, гениальности и вздора.
На вдохновенье тратим мы года,
Привыкнув, дозу множим без разбору.
Но ломка наступает, и тогда
Никто не платит сломанным приборам.
* * *
Любовь отчаянно нагрянет,
Пытаясь сбить рассудок с толку,
И с неослабным пылом станет
Превозносить вас без умолку.
Но вознеся вас на вершину
Сверхчеловеческого чувства,
Любовь, как всякая машина,
Не выдержит проблем искусства.
И шестерёнки настроений
Начнут проскальзывать всё чаще,
И хор прохладных дуновений
Остудит пламя чувств рычащих.
И сердце вновь забьётся тише,
И потечёт спокойно кровь.
И разум даже не услышит,
Как с ним прощается любовь.
* * *
Молю: «Приди, святое вдохновенье!
Я без тебя как круглый сирота.
Даруй хотя бы краткое мгновенье,
Ты для меня отрада и мечта.
Так где же ты? Кого сегодня ищешь?»
И вдруг я вспомнил: чуть я стал седым,
Оно шепнуло мне: «Прощай, дружище,
Теперь ходить я буду к молодым».
Нет смысла в ожидании томиться,
Не спать, не есть, а ждать его приход.
Оно ушло. И следует смириться.
Но жизнь ведь не ушла. Но жизнь идёт.
И нужно видеть цель, и к ней стремиться.
Себя встряхнуть и бросить в новый бой,
Сражаться, победить и удивиться,
Как заискрится мир перед тобой.
* * *
Жизнь проползла улиткою по склону.
Устав, на миг присела отдохнуть.
И Ветер, налетая, нежно тронул
Её тоской наполненную грудь.
И молвил Ветер: «Ты ведь так устала,
Усни спокойно. И увидишь сон.
Всё то, о чём когда-то ты мечтала
В явь превратить тебе поможет он.
Усни спокойно. Время быстротечно.
Во сне оно течёт ещё быстрей.
Ты не заметишь, как проходит Вечность,
И постепенно растворишься в ней.»
От ветра тьма над склоном потянулась,
Чтобы скорей забыться и заснуть.
А Жизнь в ответ лишь тихо улыбнулась
И снова поползла в свой длинный путь.
* * *
Нас держат за быдло и, в общем-то, правы,
Мы звание это давно заслужили.
Бездумно живём, погибаем без славы,
Не зная, зачем эти жизни прожили.
Нас держат за быдло. А мы позволяем,
В текучке на гордость махнувши рукою;
И мыслями, словно хвостами, виляем,
Себя убеждая: мол, время такое.
* * *
Как хороши, как свежи были розы,
Что бросил я на гроб моей страны.
Прошли года. Благодаря склерозу,
Страну уже полузабыли мы.
Но я, к несчастью, обделён склерозом.
И, как святыню, в сердце берегу
На крышку гроба брошенные розы,
Что позабыть никак я не могу.
* * *
У всех свой крест.
Иным он лишь обуза.
Коль случай выпадет избавиться от груза,
Они отбросят прочь постылый вес.
Другие крест несут как дар небес.
Сжав зубы, но гордясь предназначеньем,
Несут его как символ излеченья,
Как факел через тьмой укрытый лес.
У каждого есть в этой жизни крест.
Кого-то он толкает на свершенья,
А для других он только украшенье
Или охота к перемене мест.
* * *
Дойти до сути. Отшатнуться,
Увидеть то, что так хотел.
Дрожа, к стакану потянуться,
Забыв про кучу важных дел.
Напиться. Скрежетать зубами
В попытках тщетных всё забыть.
И непослушными губами
Твердить одно: не может быть!
Найти в страданьях утешенье,
Забыться беспокойным сном,
Чтобы наутро с отвращеньем
Пытаться вспомнить о былом.
И вновь желать дойти до сути,
Смысл нашей жизни видя в том.
И снова жить как на распутье,
В сомненьях: верно ли идём?
* * *
Сначала было Слово.
Потом слова, слова…
Из слов плела оковы
Проворная молва.
Словами, как цепями,
Опутывали мир.
Словесными плетями
Секли тех, кто не мил.
Словами окрыляли
Или вгоняли в гроб.
Слова воспламеняли
Или несли озноб.
В итоге люди стали
Жить под эгидой слов,
И думать перестали:
А смысл тех слов каков?
* * *
Рубежи вы мои, рубежи…
Жизнь смеялась в лицо: удержи!
Но сдержать цепь стремительных лет
Ни ума, ни желания нет.
Потому я её не держу.
Жизнь пыталась грозить: ухожу!
Навсегда уходу. На века.
Я в ответ её промолвил: пока!
Если что, иногда заходи –
Ведь века у тебя впереди.
Но у жизни опять поворот:
Нет, пожалуй, останусь на год.
Я ещё над тобой посмеюсь.
И она не ушла. Ну и пусть.
Рубежи вы мои, рубежи…
Как из вас трудно пазлы сложить.
* * *
Клокочет горная река,
Несясь к равнине по каменьям.
Издалека
Через века
И через краткие мгновенья.
От нетерпения дрожа
И сотрясая камни дрожью,
Она летит – чиста, свежа, –
Покуда не столкнётся с ложью.
А на равнине – лжи разлив.
И полноводность – не спасенье.
Река течёт меж старых ив
В немом и грустном потрясенье.
Где чистота прозрачных вод?
Зачем такие перемены?
Ужель стремилась я вперёд,
Чтобы покрыться грязной пеной?
И мог ли думать мой исток,
Что предстоит мне стать помойкой?
Куда, скажите, смотрит Бог?..
А Бог смотрел за новой стройкой.
* * *
Шальные мысли быстро прилетают
И так же быстро вылетают вон.
И снова голова твоя пустая,
Открытая ветрам со всех сторон.
Навязчивые мысли словно черви,
Вползут неслышно в мозг, сплетут клубок,
И начинают действовать на нервы,
Зудя одно и то же, как урок.
Они тебя не бросят в одночасье.
Они упорством волю перетрут.
И поплывёшь ты на своё несчастье,
Куда тебя настойчиво зовут.
Но снова налетят шальные мысли –
И жизнь рванёт неведомо куда.
Галопом, с безрассудностью, со свистом
Прыжком через застывшие года.
* * *
Прошелестела цепь прошедших лет.
Мы снова на юконский лёд ступаем.
И вновь нам шлёт безмолвие привет
Прорвавшим тишину собачьим лаем.
Но мы уже не встанем на тропу.
Сейчас мы только гости здесь, не боле.
Мы выбрали судьбу – увы – не ту.
И что-то изменить не в нашей воле.
Свет настоящей жизни бьёт в глаза,
Душа из клетки рвётся на свободу,
Но нам уже без городов нельзя,
Нам не вернуть утраченные годы.
Мы здесь чужие. Горько сознавать:
Мы даже не чечако. Мы – чужие.
На тёплый дом, удобную кровать
Мы променяли мир, в котором жили.
* * *
Жизнь вновь свалилась мне на плечи.
И я тащу сей тяжкий груз.
От жизни только время лечит,
Но я леченья сторонюсь.
Ведь даже самый лучший лекарь
Не может излечиться сам.
Увы! Так суждено от века:
Взывать с надеждой к небесам
И лишь оттуда ждать спасенья,
Не веря лекарям земным,
Но испытать лишь потрясенье
Поняв, что сами мы творим
Всё то, что с нами происходит.
И хоть виним мы всех подряд,
Никто нас за руку не водит.
Всё в нас самих – и рай, и ад.
* * *
Дайте истины глоток –
Море лжи уже достало.
Как беспомощный листок
Я перед девятым валом.
То взлетаю с пеной ввысь,
То с размаху бьюсь о рифы.
Мне суёт настырно жизнь
Горькую судьбу Сизифа.
Но я знаю, что спираль
С кругом всё-таки не схожа.
Кто упорно смотрит вдаль,
Новый свет увидеть сможет.
Значит, будет тот виток,
За который стоит драться.
Дайте истины глоток,
Чтобы этого дождаться.
* * *
То ли во сне, то ли в бреду,
Но точно, что не наяву,
Мне помнится: я был в аду
И у костра там ел халву.
Кипели грешники в котлах.
Клубились серные дымы.
Мы говорили о делах,
Людей доведших до сумы.
Мой собеседник был одет
В смесь макинтоша и бахил
И всё твердил, что он адепт
Каких-то высших тёмных сил.
Мне было явно всё равно,
Я ел халву, следя за тем,
Чтоб догоревшее бревно
Нам не смогло создать проблем.
Оно, уголья пеплом скрыв,
Пыталось ближе подползти.
Но чужд был мне его порыв,
И я сказал ему: прости.
И оттолкнул опять в костёр,
Где очищающий огонь
Всё, что осталось, в прах растёр,
Его метнув мне на ладонь.
Смотря на призрачный узор,
Я думал, что когда-нибудь
Вот так же жизненный костёр
Прервёт безжалостно наш путь.
Деянья, чувства, грёз полёт –
Всё в нашем маленьком мирке –
Пред чьим-то взором промелькнёт
Лишь серой кучкой на руке.
* * *
Кусочек сыра Бог Лисе отправил,
Но тут же свой сюжет слегка подправил.
Ворона с сыром потому на ветке,
Что мы у лести как марионетки.
* * *
Жизнь – это крылья за спиной.
Когда их нет – существованье.
Но крылья часто, бросив в бой,
Там оставляют на закланье.
* * *
В потоке знаний много пены,
В потоке чувств микроб измены.
Не потому ли трудно жить,
Когда сплошные перемены.
* * *
Не обещай себе побед,
В победах двойственность сокрыта.
После побед – у новых бед
Как у разбитого корыта.
* * *
Бокал вина. В нём целый мир сокрыт.
Когда тобою этот мир испит,
Ты чувствуешь в себе его броженье.
И в результате голова болит.
* * *
Всё то, что прежде я любил,
С годами прячется тумане.
Вопрос to be or not to be
Не покоряет мозг как ране.
Всё чаще зов издалека
Влечёт к ещё неясной цели.
И мысль про вечный «день сурка»
Дурманит разум словно зелье.
Но сквозь дурман вдруг вспыхнет свет.
Как искра на ветру промчится.
И, этой искоркой согрет,
Охотно разум разгорится.
Сквозь толщу лет и сквозь туман
Проступят странные виденья.
Картины незнакомых стран
Как жизни бесконечной звенья.
Полузабытых лиц канва
В цепи мелькающих эскизов,
Полузнакомые слова
Дыханием ночного бриза.
И чувства старые всплывут,
В который раз сверкнув надеждой,
Что я не зря тащил хомут
Противодействия невеждам.
Что предназначенный мне путь
Был всё же не тропой в болото,
И этот путь когда-нибудь
Предстанет полосой для взлёта.
И будет радостный полёт
Без глупых правил и запретов.
И станет курс один: вперёд
К столь ожидаемому свету.
ЛИШЬ ПЕШКА
Судьба всего лишь пешка, но,
Как это ни парадоксально,
Играет нами всё равно
С кем напоказ, а с кем-то тайно.
То тащит за уши вперёд,
То наградит вдруг оплеухой.
То всем приказы раздаёт,
А то в себе замкнётся глухо.
Нам не понять её причуд.
Мы строим лишь предположенья.
Идём сквозь мрак, держа свечу,
Не в силах оборвать движенье.
Так и Судьба не сознаёт
Причуд того, кто с ней играет.
Кружит вселенский хоровод
От края вечности до края.
И в круговерти бытия
Всё служит для какой-то цели,
Ведь даже вечности края
Лишь скрытые миры на деле.
Судьба всего лишь пешка, но
Она же инструмент познанья
И к нам приходит как звено
В цепи надежд, потерь, желанья.
ДОЖДЬ
Дождь вёл себя весьма наивно –
Он нас пытался запугать.
То бился, притворяясь ливнем,
Шрапнелью о ручную гладь;
То начинал шуршать по лесу:
Мол, я надолго и всерьёз;
То мир скрывал сплошной завесой;
То украшал гирляндой слёз.
Что он от нас хотел, ей-богу,
Мы так и не смогли понять.
Да, он нам помешал немного,
Заставив вещи убирать.
Но в основном его потуги
Нас лишь смешили. Столько лет
Сносили мы и зной, и вьюги,
И прочих прелестей букет.
Судьба швыряла нас то в горы,
То в комариный рай болот.
Мы не бросали ей укоры,
А шли с улыбкою вперёд.
Мы верили: Судьба не станет
Слать просто так ряды невзгод.
И, хоть их смысл пока туманен,
Когда-нибудь туман сойдёт.
Судьба учила видеть Завтра
Сквозь неудобное Сейчас,
Как виден в эпиграммах Гафта
Глубокий смысл поэм подчас.
И мы привыкли понемногу
Не прятать от невзгод лицо,
А следовать своей дорогой
Под мосек лай, под смех глупцов.
Жара и стужа. Голод. Жажда.
Как много нужно пережить,
Чтобы увидеть вдруг однажды
Судьбы невидимую нить.
Средь преступлений и болезней,
Страстей и псевдоистин муть
Она блеснёт и вновь исчезнет,
Но обозначит верный путь.
Пусть он зарос чертополохом,
Пусть весь канавами изрыт,
Он всё же есть – уже неплохо.
Уже надежды свет горит.
И сердце снова вдаль стремится,
Шепча фантазии: лети.
Так что нам дождь – невзгод крупица –
Ещё не то нас ждёт в пути.
* * *
Разум бьётся, законы сметая,
Создавая мелодию света.
Искры чувств собираются в стаю
И сжигают барьеры запретов.
Где-то там, за границей рассудка,
Мы опять обретём все потери.
Жизнь – такая нелепая шутка,
Жизнь – неплотно прикрытые двери.
Череда нескончаемой яви
Протянулась по тёмным аллеям.
То, что взору за дверью предстанет,
Разум даже представить не смеет.
Сердца стук, отбивая мгновенья,
Ветром мечется в жизненных стенах.
Ритм, запущенный актом творенья,
Дни сбивает в парящую пену.
И летят облаками по свету
Клочья пены, маня за собою
В край, где нас ожидают ответы
На вопросы, что кружат гурьбою.
* * *
Луч солнца на заре – клинок небесной шпаги –
Разрезал горизонт, впуская алый свет.
Извечная борьба непримиримых магий
Рождает новый жизненный сюжет.
Быть может, он Создателя устроит.
А может быть, отброшен будет в брак.
Что будет во вселенском долгострое
От нас укрыл ментальный полумрак.
Но каждый раз в священный час рассвета
Искра надежды прячется в груди,
Чтоб, распустившись жарким огнецветом,
Нам осветить дорогу впереди.
И можно к Завтра сделать шаг навстречу.
Пусть полутьма кольцо опять сожмёт,
Но только путь вперёд уже намечен,
И снова сердце просится в полёт.
* * *
«В бессмысленности смысла нет», –
Изрёк поэт и усмехнулся:
Зачем несу я этот бред?
Чтоб показать, что я свихнулся?
Кому и, главное, зачем?
Я словно чьей-то волей движим
И через мрак лечу к свече,
Ничуть не становясь к ней ближе.
Считать, что важен сам полёт –
Сомнительное утешенье.
К чему движение вперёд,
Когда не видно продвиженья?
Иллюзии сжимают нас
Своими нежными руками,
И мы глотаем их как квас,
Чтоб оставаться дураками.
Жизнь между глюками бежит.
Но бег – один из видов глюка.
И мы врастаем в миражи
Беспомощно и близоруко.
* * *
Пессимизм нам разъедает душу.
Тихо. Методично. Шаг за шагом.
Так грызут морские волны сушу,
Так ручьи взрезают склон оврага.
Пессимизм нам не присущ с рожденья –
Он прокрался в душу тихой сапой.
Миновал рассудка загражденья
И духовный яд стал в мысли капать.
Блекнет мир вокруг. Слабеет разум.
Не спасут таблетки и уколы.
Пессимизм – опасная зараза,
И куда там до него эболам.
Лишь одно лекарство есть – работа.
Но его в аптеках не отыщешь –
Только суррогаты антидота
В качестве биодобавок к пище.
В череде бессмысленных занятий
Вязнет человеческое племя,
Потеряв под властью бюрократий
И стремленье к истине, и время.
ИСТОРИИ КАЛЕЙДОСКОП
Истории калейдоскоп
Являет прошлого картины,
Чтоб и в сегодняшней рутине
Не исчезал режим нон-стоп.
Мелькнут случайные страницы,
Взрывая мифов пузыри –
И снова крутятся цари,
Как вентиляторы, в гробницах.
И диссертанты рвутся в бой.
И ткань истории трепещет,
Сметая в паутину трещин
То, что считали все канвой.
Истории калейдоскоп –
Прибор весьма взрывоопасный:
Вдруг путь, что был предельно ясным,
Разделится на сотню троп.
«Что делать?» и «Куда идти?»
Закружатся над головами,
Только за громкими словами
Тропинки верной не найти.
И толпы в поисках врагов
Метаться будут бестолково,
Не в силах разорвать оковы
Недоразвития мозгов.
Но коль истории фрагменты
В единый сложатся сюжет,
То вспыхнет долгожданный свет,
Вмиг указав дороги ленту.
Надежда поведёт вперёд,
С пути препятствия сметая.
Когда восходит цель святая –
Из толп рождается народ.
* * *
Страх людей сбивает в стаю
В поисках себе подобных.
Но подобие растает
С наступленьем дней беззлобных.
Затрещит по швам единство,
Сделав стаю неудобной,
И бациллы лихоимства
Наплодят звероподобных.
Будут множиться раздоры,
Дуть ветра непониманья.
Распустив бутоны вздора,
Прорастут кусты брюзжанья.
И на стайки распадаясь
В чехарде междоусобной,
На земле умножит стая
Эшелоны плит надгробных.
ПАМЯТИ ЕВГЕНИЯ ЕВТУШЕНКО
Поэт ушёл. Стихи остались.
Стал чуть серее белый свет.
И нервы словно оборвались:
Ведь он был больше, чем поэт.
Частица совести планеты,
Себя в чужих грехах виня,
Хранил он в сердце искру света
От прометеева огня.
Не уклоняясь от уколов,
Не слушая в свой адрес бред,
Он жёг сердца людей глаголом
И призывал идти на свет.
Он стольких спас от серых буден,
Так много в души внёс добра,
Что долго будут помнить люди
Заветы мастера пера.
Поэт ушёл. Остались строки,
Чтоб чей-то разум приоткрыв,
Пронзить его как биотоки,
Рождая творческий порыв.
И, продолжая путь Поэта,
По миру вспыхнут там и тут –
Как и любил он – искры цвета.
И строки новые взойдут.
* * *
Строка, рождённая в ночи,
Под свежим ветерком дрожала,
Вбирая звёздные лучи,
Как серебристые кинжалы.
Её напутствовал Поэт:
«Быть ко всему готовой нужно,
Чтобы в свой первый выход в свет
Не оказаться безоружной.
Зло в этом мире как репей –
Его повсюду можно встретить.
Его не выставишь за дверь,
Но может Злу кинжал ответить».
Строка, кинжалы в звуки сжав,
Сквозь полумрак шла к старшим строкам.
И вот оранжевый удав
Смял ленту неба на востоке.
Пронёсся ветер, словно вздох
Очнувшейся от сна богини.
Растаял в небе звёзд горох
И заискрился в травах иней.
Порозовели облака,
Остатки мглы, как пыль, сметая.
И удивлённая Строка
«А где же Зло?» – пролепетала.
Тут Солнца луч Строку пронзил,
Пройдя, как шпага, сквозь кинжалы.
И замерла Строка без сил
Во власти внутреннего жара.
«Я есть Добро. И я есть Зло, –
Шепнуло Солнце ей надменно, –
Тебе сегодня повезло,
Но знай: всё в мире переменно.
Иди, резвись, пока мой свет
Тебя коснулся только краем.
Мне интересен твой Поэт.
Сейчас. А что потом – кто знает».
* * *
На обломках прошедших дней
Пляшет время, их в пыль стирая.
Только мы ведь не тех кровей,
Что истоков своих не знают.
Бесконечен и ясен путь,
Дверь в который судьба открыла.
Пусть нам прошлого не вернуть,
Но у нас оно всё же было.
Пусть не помнящие родства
Льют на прошлое грязи тонны.
Пеной кружатся их слова.
Они сами в грязи утонут.
Только жаль, что их тяжкий труд
На сто лет мир назад отбросил.
И пока вершит время суд,
Нас как щепки по кругу носит.
Пляшет время под рокот слов,
Что давно ничего не значат.
Всё придётся начать с основ,
Чтобы всё же решить задачу.
* * *
На палитре тихого заката
Паутинкой журавлиный клин.
Между сизых облаков зажатый
Истекает кровью солнца блин.
В воздухе шуршащие стрекозы
Провожают уходящий день.
Медленно текут метаморфозы,
Словно невод, тянущие тень.
Лёгкий бриз незримою рукою
Морщит кожу присмиревших вод.
Чувство бесконечного покоя
После дня исканий и забот.
* * *
Ни вчера, ни сегодня, ни завтра
Никому не откроется суть.
Ключ от сути божественный автор
В неизвестность решил зашвырнуть.
Разговоры о сути напрасны:
Суть не сыщешь в потоке речей,
Хоть пред нами она ежечасно
В спешке дней и тревоге ночей.
Суть сокрыта. Есть только догадки.
Но в тумане наш жизненный путь.
И бредём мы походкою шаткой,
Никуда не решаясь свернуть.
Лишь порою фантазии пламя
Вдруг позволит вперёд заглянуть
И часть мира раскроет пред нами.
Может, в этом и кроется суть?
* * *
На Большой дворянской мельтешат мещане.
В масках карнавальных привыкают жить.
Но чужие маски время превращает
С неизменной скукой только в миражи.
Мчатся дни пустые в суетливой гонке.
В головах привычный умственный фастфуд.
И стереотипы о слезе ребёнка
Судьбы миллионов на алтарь кладут.
Лезет к власти пена отбродивших буден,
Золотые горы обещая всем.
Не рассудком – сердцем голосуют люди,
В мишуру пиара прячась от проблем.
И проходят жизни в бестолковой пляске
Под чужую дудку на чужом пути.
И всё так же люди слепо верят в сказки,
Позволяя пене сети зла плести.
* * *
Этот фильм о развале Союза
Как венок на могилу страны.
Как попытка хотя бы часть груза
Нашей общей тяжёлой вины
Снять с плеч памяти, чтобы жить дальше,
Хоть немного усвоив урок.
Мы устали барахтаться в фальши,
В море лживых и правильных строк.
Строки лозунгов с телеэкранов
И с плакатов партийных проныр
Гонят нас, словно стадо баранов,
То на митинги, то в техномир.
Покупайте! Берите кредиты!
Голосуйте и верьте во власть!
Только все идеалы разбиты –
Как могли мы так низко упасть?
Равнодушие, трусость и глупость –
Три коварных и страшных врага.
А в итоге душевная скупость
И грызня за кусок пирога.
* * *
Уносит ветер мысли, словно листья,
И осень растворяется в душе.
Сочащимся туманом память чистит
От накопившихся бессмысленных клише.
И проступают контуры сюжетов,
Идей, что поглотил вал суеты.
Вопросы, что остались без ответов,
И чистые наивные мечты.
За слоем слой туман стирает мусор,
А с ним пласты потерянных минут.
Без запаха, без цвета и без вкуса
Они стекают молча в пелену.
И лёгкая прохлада сожаленья
Коснётся сердца на короткий миг.
Скользнёт в душе Несбывшееся тенью,
Журчать заставив памяти родник.
Вздохнёт надежда, расправляя крылья,
Взметая с полок новый рой идей.
И унесётся сожаленье с пылью
Потерянных когда-то в жизни дней.
* * *
Неслись на запад поутру
Туч сизокрылых батальоны
И трепетали на ветру
Осиновые медальоны.
По лугу шли морщины трав,
Как волны по груди залива.
От одиночества устав,
Слезами исходила ива.
Обычно начинался день.
И ничего не предвещало,
Что в окружающей среде
Незыблемость уже трещала.
Сжимался отведённый срок,
Программой заданный когда-то.
Печатался за логом лог.
Шли в базы данных результаты.
Потом весь мир в один момент
Как будто шторой кто задёрнул.
И стал земной эксперимент
Лишь строчкой в списке проведённых.
* * *
Добро и Зло бредут по свету.
У каждого из них свой путь.
Добро всегда идёт со светом,
Чтоб выбирать, куда шагнуть.
Зло к цели и во тьме несётся.
По жизням, судьбам, головам.
Зло зла не причинять клянётся
И прячет свою суть в словах.
Добро молчит, боясь обидеть
И зря надежду обещать.
Не всё дано ему предвидеть,
Не всё в реальность воплощать.
Добро должно быть с кулаками,
На деле же – оно без рук.
И коль пред ним преградной камень,
Один лишь путь добру – вокруг.
Вот и бредёт оно по свету,
И всё не может добрести.
А Зло средь нас – в шелка одето
И продолжает чушь нести.
Молчанье – золото, но это
Понятно далеко не всем.
Привычней мелкие монеты
Слов для решения проблем.
В сердца людские путь проложим
Негромким словом-серебром:
Зло и само свершиться может –
Спешите совершать добро.
* * *
Четверть века реформы в стране.
Сколько сломано судеб и копий
В нескончаемой глупой войне
Захвативших рассудки утопий.
Сколько пены взлетело наверх,
Сколько жемчуга смешано с илом,
Сколько громких безумных утех
Жизнь о скалы с насмешкой разбила.
Четверть века прошли в никуда.
Мы всё время крутились на месте
И, как глину, месили года
В ожидании новых известий.
Но в известиях нет новизны:
Всё не раз выпадало нам прежде.
Повторяются старые сны,
Только в чуть изменённой одежде.
Те же мысли, поступки, слова,
Новых радужных планов разливы…
И в костёр летят те же дрова:
Обещанья, проклятья, призывы…
* * *
От ярма сизифовой работы.
От оков наскучивших забот
Едем мы в таёжные болота
Отдохнуть от офисных болот.
Вроде бы дела идут неплохо,
И встаёт карьера в полный рост,
Но сказал мне друг вчера со вздохом:
«Знаешь, я совсем не вижу звёзд».
Я его прекрасно понимаю:
В городах у всех у нас цейтнот.
Даже книги на бегу читаем,
В бытовой уйдя круговорот.
Отметая всё, что бесполезно,
Мы сквозь жизнь летим на всех парах.
А куда летим? Похоже, в бездну.
Но неведом почему-то страх.
И при нашем бесконечном спринте
Всё же вспоминаем мы порой:
Кроме городского лабиринта
Есть ещё, по счастью, мир иной.
Мир прозрачных рек и стройных сосен,
Разнотравья и седых вершин.
Мир, свободный от многоголосий
Строек, телевизоров, машин.
Мир, где бисер звёзд на небосклоне
Будит мысль о вечном и простом,
О недосягаемой свободе,
О труде, привычном и пустом.
Мир, где память книгу дней листает.
Где плывут свободно гроздья строф.
Мир, где суета мирская тает
В пламени трепещущих костров.
В этом мире нет интриг и сплетен,
Взяток, имитации труда.
Там бюрократические сети
Не крадут бессмысленно года.
И пока мы можем хоть на время
Вырываться в мир своей мечты,
Не сумеет городское бремя
Запереть нас в урны пустоты.
Пусть зовёт нас чудаками кто-то,
Только с верой в чудо каждый год
Мы спешим в таёжные болота
От комфортных офисных болот.
* * *
Кружились тихие слова
Под звуки старого рояля.
Кружилась с ними голова,
Значенья слов не сознавая.
Стучало сердце невпопад,
Несоразмерно такту вальса.
И, словно под гипнозом, взгляд
От глаз твоих не отрывался.
Кружилось время, всё вокруг
Смешав небрежною рукою.
И жизнь текла за кругом круг
Из текста вырванной строкою.
* * *
А было ли это? Безумство речей
И горечь разлуки на старом причале.
Потом вереница бессонных ночей
Как тяжкая ноша судьбы за плечами.
А было ли это? Тепло твоих рук
И холод в тиши опустевшего дома.
Вращается памяти медленный круг.
Плывёт карусель представлений знакомых.
И мысли по кругу ведут хоровод,
Не в силах дойти до простого ответа:
Всё то, что приходит, когда-то уйдёт.
Так есть. И смешно обижаться на это.
* * *
Тишина в пустом уставшем доме,
Только слышен треск углей в печи.
Твой портрет на выцветшем картоне
Будто дышит в пламени свечи.
И я жду с безумною надеждой:
Вдруг улыбка тронет милый лик,
И твой голос прозвучит как прежде,
Словно пробудившийся родник.
Жар свечи дрожит и множит тени.
Но не оживает твой портрет.
Надо бы подбросить в печь поленьев.
Только что-то настроенья нет.
* * *
Любовь – не вздохи на скамейке:
Скамьи сданы в металлолом.
Примером букинской семейки
Любовь теперь заходит в дом.
«Комеди клабы» и «Аншлаги»
И собчаковские «Дома»
Льют в уши яд словесной браги,
Чтоб спрятать дефицит ума.
Чтоб всё измазать словно гноем
Своей ущербной пустотой.
Любовь теперь в числе изгоев.
И верящий в неё – изгой.
Что Блок с его Прекрасной Дамой
Для новоявленных элит!
Им ближе откровенья пьяных
И кинодив гламурный вид.
Любовь ушла с прошедшим веком
На хутора, в подполье, сон.
Но всё ж осталась с человеком,
Лишь был бы человеком он.
* * *
Принимаю как дар богов,
По-другому и не умею.
Лёгкий шорох твоих шагов
И твой смех колокольной трелью.
Без тебя эта жизнь пуста,
Без тебя в мире мало цвета.
Если краску убрать с холста,
Кто узнает пейзажи лета?
Ты пришла из забытых снов,
Перепутала счастье с болью.
Принимаю как дар богов
Чувство чувств, что зовут любовью.
* * *
Мне уже всё равно:
Сердца нет у меня –
Увезла ты его.
Никого не виня,
Я живу как хочу,
Сам не зная, зачем,
Убивая мечты,
Не ранимый ничем.
Я зарёкся любить,
Пусть проходят года,
Не поддамся страстям
Я уже никогда.
У камина в ночи
Двое: я и вино.
И уголья твердят:
Нам уже всё равно.
* * *
Твои слова как гвозди в крышку гроба.
Как молнии из чёрной пасти туч.
Они взрывались в этом мире, чтобы
Надежды погасить последний луч.
Они метались, чувства разрывая,
Чтоб снова над бесчувствием взлететь.
Видения и явь переплетая,
Они мешали вместе жизнь и смерть.
Они звучали яростным набатом,
Плясали на растоптанной мечте.
И целый мир сжимался в малый атом
В разлившейся по сердцу пустоте.
* * *
Наконец этот день настал.
И шепчу я тебе: привет.
Как же я ожидать устал
Твоих глаз долгожданный свет.
Через годы пустых забот
Протянулась шальная жизнь.
Нас тащила судьба вперёд,
Оказалось – сквозь миражи.
Но теперь этот день настал.
Свежий ветер весну принёс.
Листья памяти пролистав,
Вновь собрал ожерелье грёз.
Как примчавшаяся гроза
Мир заполнил собой кураж.
Предо мною твои глаза.
Настоящие. Не мираж.
* * *
Две слезы на ресницах
Как дрожащие птицы,
Что готовы сорваться
И пуститься в полёт.
Я боюсь шевельнуться
И к тебе прикоснуться.
Я лишь знаю, что должен
Защитить от невзгод.
Тишина в старом доме.
Мир застыл, словно в коме.
Словно горные склоны
В ожиданье грозы.
Только это пустое
И, конечно, не стоят
Мировые проблемы
Твоей чистой слезы.
К оглавлению...
